Стась недовольно глянул сначала на мужика, который упомянул о какой-то информации, потом на молодого.

— Завтра поедут, — ответил Стась.

— Кто завтра поедет? — не унимался молодой поляк.

А Стась принялся рассказывать.

— Из отдалённых немецких хуторов повезут зерно да кое-какое сельскохозяйственное оборудование. Немецкие хуторяне уезжают из Польши, вот и везут с собой всё. А завтра эта самая колонна поедет недалеко от нас.

— Так это же всё равно немецкое, — махнул рукой молодой.

— Да, немецкое, — заявил пан Стась. — Но выращено оно на польской земле.

Я припомнил, что немцы, ещё в прошлом веке стали заселять польскую землю своими работниками, постепенно вытесняя поляков с их земель. Часть земель была конфискована у дворян, которые выступали против германской власти перед немецким переселенцем. Сколько той земли было — неизвестно, но думаю, как бы не львиная доля. Немцы не разделяют идей о многонациональном народе, и всегда стремились к полной ассимиляции. Были ведь всякие проекты, чтобы изжить польский язык, и все немецкие поляки говорили только на немецком. В принципе, раньше им прекрасно удавалось «ассимилировать» славянские племена. А ведь их проживало на территории нынешней Германии изрядно.

— И что ты думаешь по этому поводу? — спросил наконец один из мужиков у Стася.

— Предлагаю забрать это зерно себе, а немцам ничего не оставлять, — заявил Стась.

— Так как же мы это сделаем? С этими караванами немецкие солдаты ходят. Это же верная смерть.

— А нам и так, и так верная смерть. Либо от немецких пуль, либо от голода, — заявил один из мужиков, что постарше. — Да, рискованно. Но уж лучше я рискну своей жизнью, чем буду смотреть, как мои дети умирают от голода, — заявил он.

В небольшой комнатушке поднялся ропот.

— Решим, решим, — принялся успокаивать их Стась. — Завтра они поедут поутру. Надо только понять, что с этим делать.

Стась глянул на меня.

— А ты что сидишь, уши греешь? — спросил он. — Не хочешь поучаствовать? Мне страсть как человек, сведущий в военном деле нужен.

Как я понял, у нашего гетмана имелись какие-то свои осведомители среди немцев. Более того — осведомители среди одной из воинской частей Германской империи, расквартированной неподалеку. Кто это был — повариха, работники из обслуживающего персонала, уборщица, наш пан-воевода не говорил, но понятно, что кто-то из земляков. Так вот, по данным «разведки», немцы планировали перевезти на железнодорожную станцию десять машин с посевным зерном. По нынешним временам, когда прусская Польша была ограблена до ниточки и до зернышка, это целое богатство.

Гетман уже начал прикидывать, что зерна хватит не только для их деревни, но и для соседей. Нет, дарить он не собирался, а вот продать — тут уж святое дело. Или обменять на что-то полезное, например — на новую молотилку. Я уже успел обратить внимание, что несмотря на то, что каждое семейство имело собственный дом, свой участок земли, крестьяне образовали нечто вроде кооператива. Сеют и убирают урожаи самостоятельно, а вот обмолачивают и продают излишки зерна уже сообща. Не наш колхоз, но нечто близкое.

Десять машин с зерном — очень хороший куш, вот только, куш этот взять непросто, потому что повезут зерно в сопровождении целой роты солдат. А рота — это человек шестьдесят (они нынче усеченного состава, не мирное время) с пулеметами и даже минометами. Гетман прекрасно понимал, что все его воинство — сорок пять мужиков с разнокалиберным оружием, бой против целой роты не потянут. Я не стал говорить, что его ополченцы и против взвода регулярной армии не потянут, а в чистом поле — так и супротив отделения.

Гетман ломал голову — как бы так сделать, чтобы и зерно отбить, и людей сберечь? Лучшим вариантом было бы обратиться за помощью к соседям. С трех деревень собрали бы человек сто бойцов, тогда и ротой бы можно разобраться. Но делиться добычей ужасно не хотелось. В конце концов гетман решил посоветоваться с единственным профессиональным военным в деревне — то есть, со мной. Я, конечно, тоже не тактик и не стратег, но когда воевода поделился своей мечтой, да взгрустнул, то принялся думать. А еще потребовал карту здешних мест и старого Збышека, который, давным-давно, еще в ту войну, служил в саперах.

Карты, разумеется, не нашлось, пришлось рисовать ее от руки, по памяти, но крестьянская память цепкая, она помнит все извилины, да все препятствия на своей дороге. А старый Збышек — вот он. Глухой, правда, как тетерев, но если ему написать задание, то он сможет все сделать. А еще у него имелась настоящая немецкая авиабомба, из которой можно получить кое-что интересное. Еще у старого сапера нашлось с десяток гранат. Тех самых немецких «колотушек». Говорит, что хранил их в сухости, как положено. Авось и не врет и граната не взорвется в моих руках. Еще из оружия у меня имелся пистолет, да саперная лопатка. Лучше бы, чтобы до лопатки дело не дошло, хотя меня и учили когда-то ею пользоваться (и для копания ячейки, и еще кое для чего), но как знать.

Гетман, услышав мой план, поначалу отбрыкивался, а потом согласился. Дядька-то он неглупый, только тугодум. А еще меня волновало — а не боится ли он карательной экспедиции? Но гетман уверил, что год, а то и месяца три назад, он бы пойти на такое дело не отважился. Немцы бы нагнали дивизию, все прочесали, а потом расстреляли бы каждого десятого. А нынче у немцев силы не те, чтобы карательные отряды слать.

Что ж, селянам виднее.

Для любой империи дороги имеют важное значение. Еще в Древнем Риме осознали, что если иметь широкие (такие, чтобы две повозки быков могли разминуться) и мощеные камнем пути сообщения, то из одной точки, где находится на постое легион, перебросить солдат в другую точку, где вспыхнуло восстание, гораздо проще, нежели вести их по лесным тропам. А кроме чисто военного значения, хорошие дороги важны и для торговли, и для простых людей. Не зря же говорят, что становлению Европейской цивилизации помогли именно дороги, оставшиеся в наследство варварам от Рима.

В этой части Польши римских дорог не имелось, но все равно, Германская империя, считавшая себя наследницей и Священной Римской империи (германской нации) и просто Римской, дороги строила отчаянно. Пожалуй, даже в моей стране, таких темпов пока не имелось. Но в моей империи и расстояния иные, и климат гораздо суровей.

Здешняя дорога, хотя и шла через лес и была грунтовой, но находилась в приличном состоянии. Плотно утрамбована, да настолько, что со стороны можно было бы и за асфальтированную принять.

Мотоцикл с коляской, где сидел пулеметчик, благополучно миновал опасный участок, легковой автомобиль тоже проехал без затруднений, а вот идущей следом грузовой машине, с солдатами на борту, повезло меньше. Как только правое переднее колесо попало на небольшую дощечку, лежащую на дороге, раздался грохот, а само авто пошло юзом, слегка развернулось, но пострадала лишь шина.

— Ахтунг! — раздался зычный голос фельдфебеля.

Услышав первое слово, я сразу вспомнил немецкий язык. И уже знал, что помощник командира роты отдал приказ занять оборону, выдвинуть пулеметы по флангам и приготовиться к отражению атаки. Минометчикам пока приказано не суетится, а ждать команды, чтобы накрывать цели, до которых не дотянутся пулеметы. Впрочем, опытные солдаты и без команд командиров знали, что им делать — выпрыгивали через борт и занимали круговую оборону.

Тоже самое происходило и во второй машине, и в третьей.

Вот уже установлены пулеметы по флангам, минометчики расчехлили свои орудия, а пассажиры легкового автомобиля устраивались на корточки возле колес, озираясь по сторонам, потому что пока неясно — откуда начнется атака? Справа или слева, а может и с двух сторон сразу?

По логике боя, сейчас со стороны леса должны раздастся выстрелы, а в атаку на немцев должны ринуться польские партизаны, которых немцы станут снимать, словно умелый охотник куропаток.