— Что ж, мои мысли созвучны вашим, — капитан поднялся со стула и жестом пригласил нас к стоящему в стороне столу с расстеленной на нем картой окрестностей. — Поступим мы следующим образом…

Солнце давно перевалило за полдень и начало клониться к горизонту. Я отпустил последнего пациента, собрал сумки, еще раз окинул взглядом ставшее пустым помещение каретного сарая и вышел наружу. Пациентов я себе сам устроил, в приказном порядке велев солдатам с любой даже самой незначительной хворью зайти в лазарет. Скоро нам понадобятся всё здоровье, какое есть, у меня же будет пара часов восстановить силы. Я забросил сумки на лошадь, вытащил кентуккийку из чехла, зарядил и сунул обратно в чехол на седле. Пальцы пробежались по карманам, подсумкам и прочей амуниции, проверяя, не забыто ли что. Все на месте, пора выступать.

За те полтора часа, что прошли с момента принятия решения, кратовцев на опушке леса прибавилось. Лучи солнца отлично освещали полусотню кавалерии, построившуюся на дороге в боевом порядке и целую пехотную роту. В магическом зрении их было видно не хуже, чем в хороший бинокль. А еще чуть в стороне расположились четверо монахов в черной одежде. Искореняющие Скверну, чтоб им пусто было. Самый опасный наш противник.

На идущей с севера дороге милях в двух от нас показался еще один отряд кратовцев, кавалерия, пока далеко, трудно понять, сколько их. Тут пошли вперед и эти, с лесной опушки, впереди кавалерия, за ними пехота. Ветер сейчас дует от них, дорожная пыль им же самим и закрывает обзор, да еще и солнце с нашей стороны светит им в глаза. Судя по всему, обе группы планируют подойти к нам примерно одновременно. Мы готовы, пусть подходят.

Миля это четверть часа пехотного марша по дороге, или около того, совсем немного. И вот через эти самые четверть часа кратовская пехота подошла к деревне и остановилась как раз за пределами арбалетного выстрела. Кавалерия отделилась от пехоты и пошла в охват в сторону юга, абсолютно предсказуемо. Тем временем конная группа, целая рота кавалерии, полторы сотни всадников, подошла со стороны севера и также начала охват, опять же абсолютно предсказуемо. Первая мина сработала, когда восточная полусотня отъехала от дороги по полю метров на сто. Неяркая вспышка, облачко дыма, не больше, чем от пистолетного выстрела, но три лошади упали, пораженные каменными осколками, еще несколько лошадей в панике рванули в разные стороны, чуть позже донесся хлопок взрыва. Кинувшиеся врассыпную всадники активировали еще несколько разных мин. Одни взрывались каменными осколками, другие выбрасывали снопы отравленного щебня, третьи же свертывали кровь. Потеряв полтора десятка человек и лошадей убитыми, кавалерия откатилась обратно по собственным следам.

У северной группы кавалерии дела обстояли не лучше. Мы качественно сделали домашнюю работу по минированию прилегающей территории. Охват не задался, потеряв еще пару десятков бойцов, кратовцы вернулись обратно на дорогу и двинулись по ней к деревне. Тут в действие вступили обе наши катапульты, бросив в противника корзины с камнями. Снаряды противнику особого ущерба не нанесли, но внесли смятение в его ряды, кавалерия рванулась назад, стараясь выйти из сектора обстрела и давя пехотинцев, пехота же начала разбегаться в стороны от дороги, на минные заграждения, где потеряла еще десяток человек убитыми и ранеными. Ларен прав, выучка у кратовцев никакая, только их сильно больше, чем нас, стадом они и мамонта задавят, да и про святош не стоит забывать, пока они в бою не участвовали.

Тут меня окликнул капитан, и пришлось включиться в процесс эвакуации, где я должен был командовать санчастью и приданным отделением прикрытия. Загорелись стожки дымовух, плотный дым начала затягивать пространство между нами и восточной группой кратовцев. Солнце еще не настолько опустилось, чтобы высвечивать нас сквозь дым, самое время выходить. Задача стояла простая: пройти по дороге до того самого холма, за которым мы группировались перед захватом деревни, там дожидаться следующих групп, затем уже вместе двигаться дальше до оборонительных позиций. Как только дым достаточно перекрыл видимость, мы погнали лошадей по дороге к холму. Несколько минут и мы на месте. Спешились, заняли позиции, лошадей отогнали подальше под защиту деревьев. Не пользуясь магическим зрением, чтобы не заметили святоши, я осматривал окрестности, когда почувствовал поисковое плетение откуда-то с противоположной стороны холма. Схватив кентуккийку и взяв пятерку легионеров для прикрытия, я кинулся бегом вверх по пологому склону холма. Противоположный склон обрывался вниз кручей, мы укрылись за деревьями и кустами на самом ее краю, стараясь не высовываться. С северо-востока по полю в нашем направлении двигалась колонной кавалерийская полусотня, в середине которой ехали две личности в черных монашеских балахонах. Они явно планировали обойти холм с обратной стороны и перекрыть нам дорогу. Один из монахов мазнул по нам поисковым плетением, нас заметили, но значения этому не придали. Расстояние до них метров двести с лишним, из арбалета прицельно не выстрелишь, вот и не беспокоятся. Это мы исправим.

Сообщив капитану по одному амулету связи об этой группе и отдав приказания своим по другому амулету, я устроил кентуккийку на толстом корне дерева и улегся поудобнее, чтобы ничто не мешало. Ветер дует от них, под углом градусов тридцать слева, я сейчас метров на пятнадцать выше, расстояние двести шестьдесят ярдов по дальномерному амулету, беру поправки по таблице Суконкина*, данные для которой сам рассчитывал для всех своих боеприпасов. Теперь вопрос, кого выбрать целью. Я осторожно посмотрел на монахов магическим зрением, один был очевидно сильнее, именно он и пускал поисковые плетения. Вот он и получит первую пулю. Вдох, выдох. Снова вдох, выдох наполовину, задержка дыхания. Весь мир для меня сошелся на цели и мушке винтовки в диоптрическом прицеле, палец потянул спусковой крючок, приклад лягнул в плечо. Святоша успел поставить воздушный щит, но тяжелая бронзовая пуля пробила его, не заметив, и ударила куда-то в нижнюю часть корпуса. Его аура вспыхнула красным сполохом боли, и монах повалился с седла. Этот готов.

*) Баллистическая таблица поправок на ветер и дальность, изобретение российского снайпера, журналиста и писателя Алексея Суконкина, широко используется в узких кругах снайперов по всему миру, включая нидерландский Ландмахт.

Достать патрон, раскусить его, высыпать порох в ствол, вставить туда же сам патрон, дослать его шомполом до конца, отработанные движения заняли десяток секунд, за это время на поле мало что успело произойти. Кавалерия немного рассредоточилась, в нашем направлении полетели стрелы и арбалетные болты, но мы были вне досягаемости их прицельного огня. Мои спутники тоже открыли огонь из арбалетов, причем гораздо более результативный, два всадника и одна лошадь лежали на траве. С возвышенной позиции стрелять куда проще. Второй монах зачем-то спешился, присел у тела своего товарища, после чего резко вскочил и швырнул в нашу сторону файербол. Тут я его взял на прицел и снова выстрелил. Пуля ударила его в грудь примерно посередине. Сразу наповал. Через секунду после выстрела файербол врезался в склон под нами, не причинив нам ни малейшего неудобства.

Бронзовые пули, выточенные на местной версии токарного станка в полковой оружейной мастерской, сработали идеально.

Я снова зарядил винтовку, на сей раз обычной свинцовой пулей, бронзовые беречь надо. Кто у нас следующая цель? Правильно, тот, кто командует. Беру поправку на другой тип боеприпаса, целюсь. Толчок приклада в плечо, и лейтенант падает с лошади. Мои спутники тем временем пустили несколько артефактных болтов, внеся окончательную панику в ряды противника. Вражеская полурота дружно повернулась и поскакала обратно. Я снова достал амулет связи и доложил капитану обстановку, заодно узнав, что у противника начались первые потери от снаряженных эльфарской отравой мин. Ну да, чуть больше получаса прошло, самое время. Мы же, убедившись, что угроза с этой стороны миновала, отошли обратно к дороге.