Врачи стояли насмерть, будто триста спартанцев, перед несгибаемой волей русского императора. Однако они были обречены на поражение. Эскулапы требовали, чтобы я остался ещё на неделю в Москве и отлёживался в госпитале, но я отверг все их увещевания. Мне срочно нужно в Петербург, приступать к своим обязанностям. Кое-что я смог урегулировать по телефону, но личного присутствия это точно не заменит. К тому же, большинство не менее важных отчётов не смогли переслать по телеграфной связи в связи со сложностью и несовершенством технологий. Всё же интернета в этом мире очень не хватает. А устные доклады не настолько ёмкие, как те, что на бумаге.

Так-то я привык быть в гуще событий, на острие меча, среди первого круга своих министров и генералов. То, что я отсиживаюсь сейчас в Москве, только давит на нервы. Такое ощущение, что я самоустранился в самый трудный момент. Да, я на себя наговариваю, но сути это не меняет. Император сейчас не рядом со своими людьми, вдалеке от командования — и это ни в какие ворота не лезет, и никому от этого пользы не будет.

В итоге в Царское Село я прибыл только четвёртого июля и сразу же созвал срочное совещание. На совещании присутствовали главнокомандующий российской армии Рокоссовский, военный министр Говоров, начальник генштаба Шапошников, военно-морской министр Столетов, председатель кабинета министров Джугашвили, а также единственный невоенный человек, присутствовавший на совещании — министр иностранных дел Пылаев. Для Кутепова и прочих министров внутренних дел я соберу отдельное совещание — пока что не до них. Сейчас важнее то, что происходит на линии фронта, а также в военных подразделениях на территории России.

Сейчас докладывал Рокоссовский.

Если пытаться передать его доклад парой слов, то дела наши плохи. Однако, если бы мы не провели предварительную подготовку, пускай и в значительно сокращённом виде из-за ограничений по времени, всё было бы гораздо хуже. И это добавляло хоть какой-то оптимизм. Мы бы уже потеряли всю Польшу и Прибалтику. Сейчас же пока что барахтаемся. Отступление нашей армии с территории Польши происходит успешно, а самое главное — организованно. Не забыли о членах семей военнослужащих. Их эвакуировали если не 22 июня, то 23−24-го. Решается вопрос о размещении тех, у кого нет собственных квартир или домов. Вот здесь император обязан помочь. Обязан, значит поможет.

В Польше наметилась небольшая гражданская война. Та часть граждан, которая решила в самый удачный момент поднять волну недовольства и потом мощным кулаком ударить в спину нашей армии, столкнулась с противодействием тех граждан и той части польской армии, что были на стороне России. В итоге сепаратисты встретили достойный отпор, и та атака, что должна была очень больно ударить наши войска, захлебнулась и погасла в зародыше. Такого, на самом деле, даже я не ожидал. Что уж говорить о поляках. Похоже, они там немного приуныли.

Рокоссовский, убедившись, что противник не сможет помешать отступлению русской армии, приказал польским частям, что остались верны России, отступать вместе с русской армией. Теперь укрепления, которые были подготовлены Карбышевым на границе между этнической Польшей с Белоруссией и Малороссией, были заняты свежими силами, что были переброшены из глубины России. Теперь наши части смогут отступать, и когда они прибудут в Россию, их можно будет отправить на отдых без страха того, что линия обороны будет прорвана.

Деятельность Рокоссовского я одобрил на отлично. Сейчас главная задача — спасти ту часть армии, которая приняла на себя первый удар. Вторая часть — завершить мобилизацию, которую мы начали, а также реформирование армии. Я поставил чёткую задачу — довести численность русской армии до 4 миллионов человек, а также обеспечить их всем необходимым, от винтовки и танка до ложки и вилки. Впрочем, в армии вилки не обязательны, обойдутся и ложками, но суть ясна.

Однако, всё было не так радужно, как хотелось бы. Самое интересное, что даже с ложками вышла проблема. Металл типа стали нужен для более стратегически важных изделий, поэтому армию временно обеспечивали деревянными ложками. И самое парадоксальное, что даже деревянные ложки в России почти не выпускают. Часть ложек ушли на фронт с декоративной росписью под хохлому. Те самые, с которыми ложкари отбивают залихватские ритмы. Для этих целей пришлось даже отыскивать мастеров ложечников, что умеют вырезать такие ложки, а также начали искать им учеников, чтобы те могли настроить хоть какое-то производство и обеспечить русских солдат приборами для приёма пищи. В общем выходили из ситуации как могли. Беда… Об этом как раз докладывал Джугашвили.

— Нужно срочно увеличивать количество выпускаемого алюминия, — строго откинул я взглядом министров исподлобья. — Бокситов и электричества у нас хватает. Думаю, как-нибудь справитесь.

— Предприятия по производству алюминия уже строятся, ваше императорское величество, и мы выкладываемся как можем. К сожалению, завтра запустить производство не сможем, но через полгода-год алюминий будет. Тогда и обеспечим солдат всем необходимым.

Я лишь кивнул, однако не заметить не мог:

— Это через год, а пока что точим дерево, получается.

Присутствующие мрачно помолчали.

— Ну что поделать, будут есть из медных котелков, — хмыкнул Говоров.

— Мы всё сделаем, — без тени улыбки, серьёзным тоном произнёс Джугашвили. — Нам было лишь время выиграть. А там мы ещё покажем, кто здесь главный.

Я лишь тяжело вздохнул. Предполагалось, что всё это уже должно быть сделано. И я до конца надеялся, что нам не придётся в срочном порядке организовывать новое производство и хоть как-то обеспечивать нашу армию в спешке. Я внутренне надеялся, что у меня есть хотя бы пара-тройка лет. Но коли нет этого времени, будем выходить из ситуации как придётся. В любом случае, старт положен хороший. И я уверен, что мы не ударим в грязь лицом, даже несмотря на нынешнюю недостаточную состоятельность.

Предприятия лёгкой промышленности, которые оставались на территории России, работали на полную мощность. Обмундирование какое-никакое есть, и производство работает на полную мощность, производя огромное количество одежды ежедневно. С обувью тоже нормально, хотя о кирзовых сапогах тоже пора задуматься. Технологии уже есть, но отчего-то в широкое производство не ушло.

Очень успешно штампуются автоматы Судаева ППС, но и заминка с патронами нужного калибра. Хотя, как доказал Рокоссовский, пули, что встретили немецко-французских бойцов, резко поумерили их пыл. Они явно не ожидали, что у русской армии есть настолько совершенное скорострельное оружие. Даже интересно, о чём сейчас судачат бюргеры и франки, жалуясь на нас? Но об этом мне чуть позже расскажет полковник Фраучи.

Все-таки, почему Говоров или Шапошников не шлют представление на Фраучи? Пора бы начальника ГРУ генерал-майором сделать. Но пусть непосредственные начальники решают, пока лезть не стану.

Ещё была одна хорошая новость. К границе с Польшей уже стягиваются русские танки, и это будет очередной неприятный сюрприз для франко-немецких войск. Правда, опять же, припасов нам не хватает. Многие предприятия, которые эвакуировались из Польши и Прибалтики, как раз производили патроны. А новые ещё не запустились в полную мощность. Для обороны боеприпасов у нас хватит. А вот для контратаки и наступления пока нет. Поэтому стоим, терпим, крепимся. По мнению генералов, русской армии нужно научиться наступать, но для этого у нас нет ресурсов. А значит, учимся тому, что можем себе позволить — учимся обороняться. К тому же нужно беречь людей любой ценой. А бросать их в самоубийственные атаки не наш метод.

У немцев и французов имеется какой-никакой боевой опыт. И это их преимущество. Мы ведь не участвовали в Первой мировой войне и 30 с лишним лет были в практически мирном состоянии. Какие-то столкновения были, но… не сказать бы, что у российских солдат обширный боевой опыт.