— Я уничтожу тебя, — внятно сказал Хадар. — Ты будешь умирать долго и мучительно. А я буду стоять рядом и повторять её имя.

Бренн неспешно шёл по улицам Элсара. Город засыпал, опустела рыночная площадь, в домах загорались тусклые огни. Бренн втянул носом холодный воздух: ветер хамсин, сомкнувший воды реки, принёс с собой понижение температуры. Близилась осень. Зимы со снегами в Азаре не было, но по утрам на Куполе появлялось что-то вроде инея, отчего казалось, будто Элсар находится внутри новогодней игрушки. У Бренна в детстве такая была: внутри шара домик с трубой и деревце, а землю покрывал снег. Если потрясти игрушку, белые крупинки поднимались с земли и кружились, скрывая и дом, и дерево, и весь мир внутри шара. Это воспоминание окончательно привело Бренна во флегматично-созерцательное настроение.

Он поймал себя на мысли, что давно не ходил по городу без всякой цели. Всегда только по делу: либо с поручением от Старшего агента, либо спеша на работу, либо возвращаясь домой со службы. Но сейчас ему хотелось идти, никуда не торопясь и наблюдать затихающую жизнь города.

Сегодняшний день выдался насыщенным на события: смерть и чудесное воскресение Хадара, секс с Мирой. Эта девушка нравилась Бренну — её порывистость, резкость, юмор. Нравилось, как она смотрит, говорит, как быстрым движением убирает чёлку со лба. Мира напоминала быструю ртуть, Бренн не знал, чего от неё ожидать, и это заводило. Но в момент, когда она показала, что готова на близость, он почувствовал себя робким растерянным мальчишкой. Причина была в Гае — ходили слухи, что между ним и Мирой неоднозначные отношения. Сначала она приплыла в Элсар в его лодке, а раненого Гая выловил из реки лодочник, по счастливой случайности проплывавший мимо. Гай так и не рассказал, что же произошло на реке, и как мелкой девчонке удалось отжать у него лодку. На этом странности не закончились: Гай сам вызвался готовить Миру к турниру мокрозяв, хотя до этого принципиально не брал учеников. В рядах сопротивления начались перешёптывания и самые невероятные домыслы, на которые так богата неизвестность. На очередной сходке сопротивленцы потребовали у Гая объяснений.

— Мира и есть та самая Избранная, о появлении которой я трындел на собраниях пять лет подряд, — иронично улыбнулся он.

Это известие, вместо того, чтобы успокоить, ещё сильнее всех взбудоражило — многие подумали, что раз Избранная появилась в Азаре, то настала пора для решительных действий.

В доме мясника, где проходило собрание, стало жарко от лозунгов и рукопожатий. Всех охватила такая радость, будто революция уже свершилась, прежний режим пал, а в Реке поменялась вода. Но Гай осадил особо активных и вернул на землю размечтавшихся.

— Для решительных действий ещё не наступило время, — сказал он. — Способности Миры пока не раскрылись.

— И сколько им раскрываться? — с издёвкой спросил, сидящий на другом конце длинного стола, Дидон. Он и с десяток его единомышленников не принимали участия в общем ликовании по случаю появления избранной, а собрались в мрачную, насупленную кучку и недобро поглядывали на Гая.

— Столько, сколько нужно, — осадил Дидона предводитель и, убедившись, что тот замолчал, добавил: — На днях ко мне являлась Праматерь. Сказала, нужно ждать удобного момента и готовиться.

— Мы ждём уже много лет, — вновь возразил Дидон. — Надоело! Ты кормишь нас одними надеждами, а в брюхе от них пусто! Может, ты лжёшь нам, и Праматерь с тобой не разговаривает.

Единомышленники одобряюще загудели.

Дидон часто выступал на собраниях против Гая. Критиковал его решения, подвергал сомнению правильность приказов. Бренн однажды спросил у Гая, почему он терпит этого глупого выскочку? Ведь тот ничего своего путного предложить не может, только критикует решения Гая. На что тот ответил:

— Власти всегда нужна оппозиция. Пусть это будет слабый, глупый Дидон, аргументы которого можно разбить в пух и прах.

Вот и в этот раз он спокойно выслушал брызжущего слюной противника и снисходительно заметил:

— Тебя никто здесь не держит. Вперёд, поднимай восстание, убей Старшего агента. Но, уверяю, дальше тебе и твоей шайке продвинуться не дадут. Великого Хранителя стерегут кукры, которые размажут вас ровным слоем по стене, окружающей дом старика.

Дидон вскочил с места, опрокинув стул:

— Зато мы хоть что-то сделаем! Не то, что ты! Праматерь с ним разговаривает, как же! Все помнят бунт мокрозяв, который ты возглавлял. Почему казнили всех бунтовщиков, кроме тебя? Чем ты вымолил прощение Хранителей?

Друзья посмотрели на Дидона со страхом. Это был явный перебор. Все очевидцы тех событий знали, что Гая, как и остальных бунтовщиков, должны были казнить. Но в дело вмешалась Праматерь, и Великий Хранитель не осмелился пойти против её воли.

Гай выслушал провокационное заявление всё с той же снисходительной улыбкой, только в глазах полыхнула ярость. Бренн тогда подумал, что он сейчас убьёт Дидона. Но Гай сдержался.

Зато из-за стола тяжело поднялся мясник Око. Его широкое лицо побагровело, взгляд горел ненавистью.

— Нас, очевидцев тех событий остаётся всё меньше, — прогремел он. — Но пока мы можем заткнуть лживые глотки таким, как ты!

Рука мясника сжалась на рукояти широкого тесака. Сидевшие рядом с ним тоже поднялись с мест.

Дидон делано усмехнулся, пожал плечами и обронил:

— Что я такого сказал? Всего лишь повторил, о чём говорят в городе.

— Не повторяй глупости, — мрачно заметил Око, — иначе твой язык будет прибит к двери моей лавки.

На этом конфликт замяли.

Потом Гай отбыл в Лес. Официально по поручению Старшего агента, но приближённые к нему сопротивленцы знали, что это лишь прикрытие. День «Д» приближался, и нужно было заручиться поддержкой народов, населяющих Азар.

В ночь перед отъездом Гай пришёл к Бренну домой. Проник с чёрного входа, принеся с собой бутылку браги и мрачное расположение духа. Озадаченный его появлением, Бренн всё же не стал расспрашивать, что случилось. Раз Гай пришёл сам, значит, на то есть веская причина. И это точно не поиск собутыльника.

Бренн сел в кресло, жестом предложил Гаю сесть напротив, но тот, как обычно, устроился на подоконнике — словно готовый в любой момент выпрыгнуть в окно и раствориться в ночи.

— Вчера мне являлась Праматерь, — сообщил Гай так буднично, словно речь шла о соседке. — Сказала, что Мира поселится в доме Старшего Агента. Ты вхож туда, поэтому прошу тебя стать её защитником. Но ненавязчиво. Она не должна заподозрить, что мы с тобой знакомы.

— Почему? Что в этом такого? — удивился Бренн.

Гай поморщился и хлебнул брагу из горла, не предлагая Бренну, за что тот был очень благодарен.

— Мы не очень хорошо с ней расстались, и она может понять твою опеку неправильно, — сказал Гай.

— Например?

— Например, что я поставил тебя шпионить за ней. У неё очень импульсивный характер. Потом она, конечно, одумается и раскается, но до того может натворить массу глупостей.

Бренн иронично улыбнулся:

— Она точно избранная?

Гай прямо посмотрел ему в глаза и произнёс:

— Избранная не значит божественная. По жизни она такая же, как остальные, просто в определённый момент именно ей уготовано повернуть течение жизни в Азаре вспять.

Бренн взял со стола коробку с папиросами, взял одну, и подвинул открытую коробку на край стола ближе к гостю. Мол, угощайся. Гай не сдвинулся с места. Бренн зажёг папиросу, выпустил струйку дыма и развеял его рукой.

— Когда жизнь в Азаре потечёт против течения? — спросил он.

— Скорее, чем ты думаешь, — ответил Гай и сделал ещё глоток браги.

Они помолчали.

— Что-то ещё? — осторожно спросил Бренн.

Очень уж хмурым был гость. Между бровями залегла глубокая складка, губы плотно сжаты.

Гай вскинул на него глаза, точно не понял вопроса.