Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Итак, Остап Петрович, что вы хотели? Я вас внимательно слушаю.

Я специально выдал камергеру две фразы, которые так любят мелкие начальники в моей истории, а ещё разного рода бюрократы, от которых меня бросает в дрожь и хочется кинуть чем-нибудь в говорившего. Но для Титова мои слова показались очень доброжелательными и камергер, просияв, сказал:

— Ваше высочество, у меня к вам огромная просьба… Но даже не знаю, как и начать, чтобы вы меня правильно поняли… — Сделав вид, что ему жуть, как неловко, Титов продолжил: — Дело в том, понимаете ли… В общем, все дело в том, что я хочу попросить вас сделать мне, и моей семье огромное одолжение… Но, право слово, не знаю, как и начать.

Титов ещё что-то мямлил, не торопясь переходить к делу, а мне уже захотелось рыкнуть: — телись поскорее, господин камергер.

Я прекрасно видел, что его нытьё и мямленье, только ужимки, как у той мартышки. Но наследнику следует относиться к подданным с уважением, тем более, что здесь целый камергер. Вполне возможно, что Титов имеет еще и чин, не ниже статского советника.

— Остап Петрович, если вы уже начали, говорите прямо — чем я могу вам помочь?

— Ваше высочество, для вас это сущая мелочь, а для моей семьи, а особенно — для моей дочери, это важно.

Ох, как де меня раздражают такие манипуляторы. Уже и просьбу обесценил, и дочерью разжалобить пытается, а к сути так и не перешёл.

— Так что я могу для вас сделать? — с нажимом повторил я. — Помочь вашей дочери поступить в институт благородных девиц?

— Что вы, ваше высочество! Моя дочь закончила Мариинскую гимназию, а в институт благородных девиц ей уже поздно.

— Я до сих пор не услышал просьбы, — строго произнёс я, нахмурив брови.

— Моя дочь мечтает стать фрейлиной, — выдохнул господин камергер, уставившись на меня, словно ребенок, ожидающий чуда от деда Мороза.

— И чем же я могу вам помочь? — удивился я. С некоторыми тонкостями придворной жизни и придворных званий я был знаком и раньше, теоретически, а теперь обновил свои знания. — Я не женат, а холостым цесаревичам фрейлины не положены. Вот, если бы у меня имелась супруга, тогда я имел бы право завести Малый двор, где имелись бы собственные придворные. Но и то — фрейлин набирает жена, а не муж.

— Но фрейлины имеются у вашей августейшей бабушки — Ее величестве императрицы Александры Федоровны. По штатам двора фрейлин может быть двести душ, виноват, девиц, а нынче не наберется и сто. А ещё у пятидесяти фрейлин есть женихи и, в ближайшее время они выйдут замуж. Стало быть, количество придворных дам младшего чина уменьшится. Если вы попросите вашу бабушку включить в список фрейлин Анастасию Титову, она вам не откажет.

— А вам не проще попросить об этом саму императрицу? — поинтересовался я. — Вы камергер, стало быть, имеете право в любое время предстать перед ее величеством. В чем здесь проблемы?

— Я уже обращался с такой просьбой к Александре Федоровне, — вздохнул камергер. — Но её величество твердо сказала, что она не намерена увеличивать штат фрейлин. Напротив — будет способствовать тому, чтобы имеющиеся в её распоряжении фрейлины поскорее вышли замуж и оставили двор. Императрица считает, что после её смерти, судьба фрейлин неизвестна — оставит ли их при себе новая императрица, или нет, неизвестно, но она считает себя ответственной за судьбы девушек. Но если вы похлопочете перед государыней, то безусловно, моя дочь получит назначение и у вашей супруги — будущей императрицы.

Ишь, а хитро. Считает, что если похлопочу, так и не брошу. И здесь он прав. Если моими стараниями его дочка станет фрейлиной, то потом, позже, негоже просто отправлять девушку в отставку Хм… И все бы ничего, и слова господина камергера очень похожи на правду, если бы не одно «но». Когда он сказал, что мечта дочери — стать фрейлиной, меня слегка кольнуло. Так чья же это мечта? Папы или дочери?

— А вы тоже считаете, что ваша дочь должна стать фрейлиной?

— Ваше высочество, я желаю, чтобы моя дочь была счастлива.

Не врет. Впрочем, какой отец не захочет, чтобы дочь была счастлива? Но уж очень обтекаемо говорит.

— А вы уверены, что если девушка станет фрейлиной, то она станет счастлива?

— Разумеется, ваше высочество!

А вот теперь точно врет. Укололо. Любопытно, чего же на самом-то деле хочет камергер? Потешить свое честолюбие, похвастаться перед друзьями и родственниками или сделать из дочери средство влияния? Потешить честолюбие за счет ребенка — это обычная практика для родителей, как бывший учитель знаю, а если все-таки влияние? Может, он собирается сделать свою дочку моей любовницей? А уж если говорить по-простому, то папаша хочет подложить дочь под будущего царя? Нет, это уже явно перебор. Не хочется даже рассуждать о таком, но в истории были и не такие интриги.

Спросить, что ли, напрямую господина Титова — а не желаешь ли ты, сукин сын, сунуть в мою постель собственную дочь, посмотреть на его реакцию, почувствовать укол (или его отсутствие), а уже потом и решать? Впрочем, а почему я должен что-то решать?

— Что же, Остап Петрович, я обдумаю вашу просьбу, — милостиво кивнул я. — Согласитесь, просьба не совсем обычная, я с подобным еще не сталкивался. Мне надо всё взвесить.

— Понимаю, ваше высочество. Но если вам угодно, я могу в любое удобное для вас время привезти Настю к вам во дворец, чтобы вы лично убедились, что моя девочка достойна стать фрейлиной, — он криво ухмыльнулся, заглянув мне в глаза. Ещё бы подмигнул. — Уверен, она вам очень глянется. К тому же очень покладистая и… — тут он понизил голос до шёпота, — И очень ласковая.

И тут мне стало даже не противно, а грустно. В моей голове будто по нотам выстроился план этого человека. Остап Петрович и правда пытается подложить свою дочь под меня, чтобы добиться влияния на мою особу. Допустим, это как-то понять можно. Но действует он настолько топорно, что это вполне можно принять за оскорбление. Впрочем, а что я знаю о реальном наследнике? Может, с истинным наследником Александром как раз такое бы и прошло, а я тут излишне морализаторствую?

— Илья, остановите машину, — приказал я водителю, а когда наше авто встало, кивнул старшему группы охраны. — Семен Иванович, помогите нашему гостю выйти. До города уже недалеко, дойдет пешком.

Старший группы с удовольствием высадил господина камергера на обочине, а мы продолжили путь.

Возможно действовал я недальновидно, но меня такая злость обуяла, что удивляюсь как крепкими словами этого упыря не наградил, да не попросил кого-то из охраны научить горе-папашку уму разуму. Стоило избавиться от раздражителя, как я тут же выбросил его из головы.

К Александро-Невской лавре мы приехали, как и договаривались с Федышиным — к тринадцати часам. Даже на несколько минут раньше, чтобы у меня было время выйти из машины и пройти небольшой путь от площади перед обителью и до кладбища. Все узнаваемо, хотя чего-то недостает. А чего не достает? А, так здесь нет памятника Александру Невскому, и входа в метро тоже нет. Здания на противоположной стороне площади чуть-чуть другие, но все равно.

Площадь, а чуть подальше Надвратный храм, два десятка шагов по булыжнику прямо, потом направо. Могила Рахманинова неподалеку от памятника Петру Ильичу Чайковскому. Подумалось, что Рахманинов умер совсем недавно — вон, земля на могильном холмике еще свежая, деревянный крест, кругом совсем свежие цветы. Хм, а в моей истории он тоже умер в сороковом году или позже?

Глазами отыскал скамейку, а на ней… сидит человек, откинувший голову назад. Федышин, придворный фотограф. И чем ближе я подходил тем точнее понимал, что недотепа-фотограф, мечтавший о придворном чине уже ничего мне не скажет — из аккуратной раны на горле еще текла кровь, глаза были открыты, но уже начали стекленеть.

Глава 14

Фотолаборатория

Я дернулся, чтобы самому подойти к фотографу, но старший группы ухватил меня под руку.

— Андрей, проверь, — кивнул он.

28
{"b":"905841","o":1}