— Да, — твёрдо ответила она.

Женщина усмехнулась:

— Что же… Твой выбор. Кстати, когда вы дурачились с Алексой, она сказала, что тебя передали под мою опеку?

«С такой опекуншей лучше сразу помереть, чтобы не мучиться», — подумала Мира.

— По лицу вижу, сказала, — заметила Даяна. — Я помогу тебе восстановиться для турнира.

— Вы?!

— Раз у нас случилась такая беседа без масок, буду откровенна: мне безразлично, победишь ты или Алекса, — магиня смотрела ей прямо в глаза. — Но есть правила: к началу турнира противницы должны быть в равных условиях. Если тебя выведут, а скорее вынесут такой, какая ты сейчас, спрос будет в первую очередь с меня — наставницы.

— Спасибо за честность, — сухо произнесла Мира.

— Засунь благодарность в свою куриную жопку, — надменно сказала Даяна.

Мира вспыхнула до корней волос. Хотелось ответить этой базарной хабалке что-нибудь презрительно-интеллигентно-питерское, но Мира понимала, что сейчас нужно усмирить гордость.

«Однажды я стану могущественнее тебя, — мысленно ответила она. — Тогда я всё тебе припомню. И за себя, и за Гая, и за всех, кто в камере».

— Села ровнее! — приказала Даяна.

Мира повиновалась. От движения в грудь словно воткнули спицу. Она вскрикнула от боли.

— Для начала срастим твоё сломанное ребро, — сказала Даяна и добавила с ухмылкой: — Если ты, конечно, не против.

— Почему я должна быть против? — прошептала Мира.

— Мало ли. Ты так защищала Алексу. Может, испытываешь удовольствие, когда тебе рёбра ломают.

«И это тоже припомню!» — мысленно пообещала Мира.

Наставница приложила одну руку к её груди, другую к спине, и Мира сразу почувствовала, как утихает боль. Она осторожно вдохнула — глубже, ещё глубже. В тоже время ощутила, как в тело, словно реки, вливаются силы. Невольно расплылась в улыбке.

Даяна смотрела на неё змеиным взглядом. Мира могла поклясться: с большим удовольствием ведьма стёрла бы её в порошок, но ей что-то мешало. И, кажется, дело было не только в правилах турнира.

— Ну что, легче? — равнодушно спросила Даяна.

— Да.

Благодарить она посчитала лишним.

— Ладно. Теперь выспись, как следует, — магичка направилась к двери, по пути ополоснула руки в корыте, стряхнула воду, задержалась взглядом на стене над корытом.

— У тебя нет зеркала? Хм. Нехорошо, — она подмигнула Мире. — Как девушке без зеркала?

В памяти всплыли слова Гая: «За тобой могут через него наблюдать».

— Мне осталось провести здесь один день, — сказала Мира. — Как-нибудь обойдусь.

— Никаких обойдусь! — решительно возразила Даяна. — Сейчас же распоряжусь, чтобы у тебя повесили зеркало.

Она подавила улыбочку и добавила:

— Как такой красотке на себя не любоваться?

«Значит, я действительно ужасно выгляжу», — подумала Мира.

Впрочем, сейчас это интересовало её меньше всего. Гораздо важнее было узнать, что ждёт завтра. Будет ли тренировка и если да, как она будет проходить? С Алексой или порознь?

— Можно узнать, что будет завтра? — напряжённо спросила она.

Даяна обернулась к ней от двери:

— Завтра будет завтра, — сказала она и вышла.

Мира обхватила себя плечи, шёпотом повторила:

— Завтра будет завтра.

Но есть ещё сегодняшняя ночь, которую можно использовать по максимуму. Например, навестить Алексу, как она уже проделывала с Гаем: выйти незамеченной из комнаты, пройти по коридорам. Это, конечно, тоже магия, но расход сил будет небольшим. По-крайней мере, в прошлый раз ей стало плохо после того, как она построила лабиринты, а, в особенности стеклянные стены. Сейчас ничего подобного она делать не собиралась — только найти Алексу и обсудить план действий на турнире. Сначала им нужно справиться со своими кошмарами, а потом объединиться и на пару победить в решительной битве… Неизвестно с чем. Ох, если бы только можно было заранее знать, чего им ожидать! И всё равно…

Дверь распахнулась, и страж, бывший заодно с Даяной, занёс зеркало в рамке из светлого металла. Оно было небольшим, примерно сорок на тридцать сантиметров, но когда страж повесил его на стену, Мира отметила, что в нём отражается вся комната. На кровати, обхватив колени, сидело косматое существо с угрюмо поблёскивающими глазами, в котором Мира с содроганием признала себя.

«Я и с Гаем так выглядела?!» — подумала она и машинально пригладила волосы.

Не сказав ей ни слова, страж вышел и закрыл дверь.

Мира осторожно спустилась на пол, на цыпочках, почему-то боясь шуметь, подошла к зеркалу, как подходят к клетке с диким зверем. Остановилась, разглядывая себя. Она сильно изменилась, и дело было даже не в отросших, беспорядочно падающих на лицо и шею волосах и заострившихся от худобы скулах. Что-то случилось с её взглядом — из зеркала на неё пристально смотрела чужачка, и Мире она решительно не нравилась. Казалось, она не умеет даже улыбаться. Медленно подняв забинтованную руку, Мира дотронулась до носа, губ, подбородка. Девушка в зеркале делала тоже самое, настороженно, наблюдая за ней. Мира щёлкнула зубами, наклонила голову к правому плечу. Девушка в зеркале тоже щёлкнула и наклонила, а глаза пристально следили, будто чужачка ожидала её промаха, ошибки, чтобы вцепиться в горло. Чувствуя, как в душе растекается суеверный страх, Мира повернула зеркало к стене.

Сразу стало легче. Вот так, пусть зверёныш остаётся жить там. А она будет представлять себя такой, какой осталась в памяти: с милой улыбкой и озорным взглядом.

[1] В. С. Высоцкий «Песнь о вещей Кассандре»

Стоя на окружающей город стене, Хадар смотрел на приближающуюся по реке процессию. Сегодня воды разошлись максимально широко, и от Леса к Элсару растянулся караван повозок, украшенных яркими лентами. Их с рёвом тянули заросшие бурой шерстью хряки, с обеих сторон от которых шли погонщики с хлыстами. В жарком воздухе не было ни дуновения ветерка, с погонщиков катился пот. В первой повозке ехала охрана: стражи Леса выставив копья, отчего повозка напоминала огромного ежа, хмуро смотрели на окружающую город стену и купол. Из второй повозки выглядывала рыженькая круглолицая девочка лет семи. Она с любопытством рассматривала стены воды, за которыми плавали речные твари. Некоторые из них подплывали совсем близко, зверски вращая выпученными глазищами, и тогда девочка смеялась и хлопала в ладоши. Время от времени она махала рукой столпившимся на стене города элсарцам. Казалось, сегодня здесь собрались все, кто мог забраться наверх. Что неудивительно — не каждый день в Элсар прибывают такие важные гости. Горожане пихали друг друга, едва не сталкивая со стены, все галдели и размахивали руками.

Хадар терпеть не мог толпу, предпочитая смотреть на неё с верхнего яруса Башни. Но старик приказал ему лично проследить, чтобы прибытие лесных прошло спокойно. Следил Хадар, конечно, не один. По всей стене были расставлены стражи, время от времени особо взволнованных горожан уводили вниз.

Из повозки высунулась полная женщина лет шестидесяти с недовольным лицом. Она что-то строго сказала девочке. Та состроила недовольную гримасску, но, тем не менее, исчезла в глубине повозки. Девочка была дочерью Владыки Леса и, наверняка, ей только что напомнили, что столь высокопоставленной особе не годится пялиться наружу, как простолюдинке. Положение обязывало сидеть в духоте повозки за зашторенным окном и слушать шум толпы, напоминающий рокот реки.

На сегодняшний визит лесных у ВХЭ большие планы: лелеет надежду пристроить своего дурачка сына. И ничего, что невеста ещё играет в куклы. Старик считал, что ради обладания откукренной водой, Лесной Владыка может потерпеть зятя идиота.

К Хадару подошёл помощник Майер. До этого он разговаривал с одним из стражей Башни, и судя по лицу Майера, новости были не из самых приятных. Кажется, он даже не знал, как их озвучить.

— Когда Лесной Владыка пгиезжал в пгошлый газ, Адель была ещё младенцем, — сказал Майер, кивнув на повозку, в которой скрылась девочка. Он закашлялся. — Пгоклятая пыль! Всё гогло забила. Помню, тогда девочку дегжали укутанной в пелёнки и никого даже близко не подпускали посмотгеть на неё, — продолжал Майер.