Она вновь вернулась мыслями в странный и страшный сон. Что он значил? Картины со сценами из её жизни в Азаре, плавающие по воздуху рыбы, твари на полу, Астафья и её жуткий конец.

Всё так реалистично, так не похоже на сон. И странная реакция Колдуна на появление Миры из-за перегородки. Он словно был уверен, что она не способна его увидеть. Может, и в верхнем зале это Колдун вздымал ногами листья? Но на тот момент был для неё невидим?

Увидев на сундуке своё платье, Мира решила переодеться. Возможно, скоро вернётся Хадар, и она не хотела встречать его в кровати, словно больная.

Обувшись, надев платье и затянув шнуровку, Мира рассеянно прошла по комнате. Ей не давала покоя мысль, что Хадар не захотел признавать виновность Астафьи и приказал слугам сыграть перед Мирой этот глупейший и наглейший спектакль. Упала и ударилась головой. Каково, а?

«Как мне теперь доказать виновность Астафьи?» — подумала она.

И была вынуждена признать, что никак. Всё случилось в этом проклятом доме, а свидетели — только слуги. Мира может, как городская сумасшедшая, бегать по улицам и кричать о том, что произошло, но все будут только потешаться над ней.

Азарт, охвативший её при споре с кухаркой, прошёл, и теперь Мирой постепенно овладевало отчаяние. Точно туман-спрут из сна, оно сдавливало сердце гибкими щупальцами. Мира вновь чувствовала себя бесконечно одинокой в этом чужом мире. Люди вертели ею в своих интересах, а все попытки чего-то добиться терпели поражение. Мира вцепилась зубами в край ночной сорочки и тихонько завыла от злости — чтобы в коридоре не услышали.

В голове бились мысли: "Я рисковала жизнью, пытаясь доказать вину Астафьи. И всё коту под хвост! Он посмеялся надо мной! Просто посмеялся!"

Её заполнила жгучая, всепоглощающая ненависть к Хадару. Будь возможность убить его, Мира сделала бы это не колеблясь. Однако она понимала, насколько это утопичная затея. Ей не справиться со Старшим агентом.

Чёрт возьми, почему ему так нужно обвинить именно Найру? Он готов пойти для этого на любую подлость!

В коридоре раздались приближающиеся шаги. Наверняка кухарка возвращается. Мира торопливо вытерла слёзы и села на кровать. Дьявол, даже окна нет, в которое можно было бы посмотреть! Только и остаётся, что пялиться в стену.

Двери раздвинулись, и в комнату с подносом в руках вошла Марта. Она замерла у порога, недовольно глядя на Миру.

— Спасибо, — неловко улыбнулась та.

— Я же сказала тебе не вставать, — строго сказала Марта. — А уж если встала, могла бы сама на кухню прийти.

Она пересекла комнату и поставила поднос на плоскую крышку сундука.

«Нужно наладить хорошие отношения хотя бы с кем-то в этом доме», — подумала Мира.

— В следующий раз так и сделаю, — покладисто улыбнулась она. — Я бы и сейчас сама пришла на кухню, но боюсь пока отходить далеко от кровати.

Марта покосилась на неё через плечо.

— Спасибо вам за заботу, — добавила Мира.

— Пожалуйста.

Мира так и не поняла, добилась расположения кухарки или нет. Она подошла к сундуку, взглянула на поднос. Там стояли глиняный кувшин, глиняный стакан, маленькая глиняная тарелка и ещё одна, гораздо больше. На маленькой лежали весьма аппетитные на вид булочки и вяленое мясо. Большая была накрыта деревянной крышкой. Мира с любопытством подняла её: среди оранжевых и зелёных клубней, по форме напоминающих картофель, лежали газилинны.

— Накрой немедленно, — злобным шёпотом приказал Скандалист.

Мира ахнула от неожиданности и выронила крышку. Та забренчала по полу. Мира чувствовала возмущение волосатиков, и было отчего: не заметить их на блюде теперь невозможно.

— Ты что? — спросила кухарка.

— Руки-крюки, — пробормотала Мира, подняла крышку и быстро хотела вернуть её обратно, но женщина строго сказала:

— Отдай.

Она решительно отобрала крышку и осмотрела её с таким видом, будто та сделана из китайского фарфора, представляет собой великую ценность и подаётся только по торжественным случаям.

— Из белого дерева сделана, — подтвердила её мысли кухарка. — Сейчас их в Азаре уже не осталось.

— Жалко, — сказала Мира и встала так, чтобы закрыть от неё тарелку с газилиннами. Больше всего её интересовал вопрос, когда Марта уйдёт? Но той, кажется, захотелось поболтать. Прижав крышку к животу, она смотрела на Миру с лукавой улыбкой.

Девушка натянуто улыбнулась в ответ.

— Ты ешь, не стесняйся, — сказала кухарка.

Мира не сдвинулась с места.

— Спасибо, я чуть позже.

— Вы с хозяином-то давно знакомы? — спросила Марта.

«Она, чего доброго, любовниками нас считает», — подумала Мира.

Она тут же представила, как женская половина слуг судачит о ней в наполненном чадом кухне. Пересказывают каждую произнесённую её фразу и, конечно же, приходят к выводу, что она не достойна господина Хадара.

— Мы не любовники, — резко сказала Мира.

— Что ты! — ахнула кухарка. — У меня и в мыслях такого не было! После того, как хозяин связался с госпожой Даяной, у него кроме неё нет никого.

Она обернулась на дверь, как будто оттуда могла появиться Даяна, и тише добавила:

— Мы уверены, она всех извела.

Похоже, Даяну тут сильно недолюбливали.

— Она может, — согласилась Мира.

— Ты смотри с ней осторожнее, — продолжала Марта. — Она таких девчушек, как ты, словно эйтау разгрызает.

Что такое эйтау Мира не знала, скорее всего, орех какой-нибудь. А вот предупреждение доказало, что её всё-таки считают любовницей Хадара.

— Спасибо за совет, — произнесла она. — Но я не собираюсь вставать на пути у высоких чувств госпожи Даяны.

Кухарка хмыкнула и, приблизив к Мире мясистое лицо, сказала:

— Все чувства госпожи Даяны здесь.

Она указала на низ своего живота и закатилась хохотом. Мира тоже хихикнула для поддержания беседы. Кажется, отношения с Мартой пошли на лад.

И всё бы хорошо, но гогот кухарки не заканчивался. Он достигал высшей точки, переходя в повизгивания, потом шёл на убыль, но когда Мира думала, что это всё, начинался с новой силой. Кухарка раскраснелась, на глазах выступили слёзы, но, кажется, остановиться без посторонней помощи уже не могла.

Мира решила поесть. Обернувшись к подносу, увидела, что газилинны спрятались за кувшином. Они сбились в кучу, волоски на их тельцах стоят дыбом. Мира посмотрела на них и развела руками: мол, я не знаю, что с этим сделать. Она понюхала содержимое кувшина — вино. Налила себе бокал, взяла булочку и кусок мяса.

Марта зашла на очередной круг смеха.

"Интересно, она так над каждой своей шуткой смеётся?" — подумала Мира, жуя. Булочка оказалась мягкой и воздушной.

Если их пекла Марта, респект ей и всяческая уважуха. Мира села на кровать и, болтая ногами, принялась ждать.

— Ох, и весело же с тобой! — выговорила, наконец, кухарка, вытирая передником слёзы.

Мира промолчала — одно неверное слово, и Марта снова пошутит.

— Ладно, пойду я. Дела, — сказала кухарка и, как не удивительно, на самом деле ушла.

Когда за ней задвинулись двери, Мира вздохнула с облегчением и повернулась к газилиннам.

— Ужасная двуногая! — с чувством пискнул Граф.

— Я так и представлял, как её зубищи вгрызаются в моё нежное тельце, — подхватил Скандалист.

— Это было бы к лучшему, — заметил Молчун. — Она бы завязла в тебе и замолчала.

Скандалист молча толкнул его с такой силой, что Молчун вылетел с подноса и ударился о дверь. Отскочив от неё, он опять прыгнул на поднос, но хитрый Скандалист успел оттуда удрать. Они запрыгали по комнате, врезаясь в стены.

— Как дети, — с укоризной произнёс Граф.

— Вы нашли девочку? — спросила у него Мира.

Скандалист с Молчуном сразу угомонились, стали тихими и понурыми.

Всё трое собрались на кровати.

— Увы, нет, — ответил Граф.

Мира упала духом. Она так рассчитывала на хорошие новости от газилиннов! Даже больше: она была уверена, что им удастся разыскать девочку. Мире останется только взять её за руку и отвести в храм Оямото. И вот, спустя столько времени она вновь оказалась в точке, с которой всё началось. Даже не в точке, а на проклятом, затоптанном пятачке.