Впервые в жизни он не знал, что делать.

— Ты намерена перебить всех повитух в Элсаре? — спросил Хадар с металлом в голосе.

Она кротко улыбнулась, но кинжал по-прежнему был в её руке.

— Может, пойдём домой? — спросила Ани.

— Нет, — отрезал Хадар. — Я уже сказал, куда мы пойдём.

В лице Ани появилось упрямство.

— Мать сказала, у нашей дочери будет великая судьба, — сказала она. — Ты ничего ей не сделаешь.

— Твоя матушка начинает меня бесить, — заметил Хадар.

Любовница не улыбнулась, а в её глазах вновь появилось тысячелетие.

— Тебе придётся смириться, Старший агент Хадар, — произнесла Ани. — Мы выбрали тебя из сотен других за дерзость, силу, везучесть. Ты поднялся из низов, став тем, кто есть сейчас. Когда твои достоинства помножатся на опыт Оруа, появится наша дочь.

— Кто такие Оруа? — спросил он, вглядываясь в глаза девушки: такой близкой и одновременно далёкой.

— Это древний род жителей Азара. Мы появились здесь во времена, когда Великая река была живой, а её берега зелены.

— Зачем вам этот ребёнок? — Хадар стал медленно продвигаться к девушке, чтобы напасть и выхватить у неё кинжал.

Однако она заметила и в свою очередь отступила, перешагнув через повитуху. Теперь их разделяло мёртвое тело.

— Тебе не нужно об этом знать, — высокомерно произнесла любовница. — Ты выполнил то, что был должен, зачал девочку. Остальное тебя не касается.

— Даже так? Ну, спасибо, любимая тёща. Это ведь я сейчас с тобой разговариваю? Великая и ужасная мать.

Она усмехнулась.

— Я не позволю этому ребёнку родиться, — жёстко сказал Хадар. — В особенности теперь, когда узнал, с какими крокодилами чуть не породнился.

Неожиданно из взгляда Ани исчезло тысячелетие, она стала самой собой.

— Хадар, я не хочу с тобой расставаться, — её голос задрожал от сдерживаемых слёз. — Я полюбила тебя. Почему у нас не может быть, как у других? Почему мы не можем стать обычной семьёй?

— Есть вещи сильнее любви, — холодно ответил он и привычным движением вытащил из чехла на запястье стилет.

Но Ани успела быстрее. Перед глазами Хадара взметнулось что-то блестящее, изумрудное. Необыкновенная сила сбила его с ног, так что он упал навзничь, крепко приложившись затылком об пол. Угасающее сознание выхватило длинное змееобразное тело, затем перед глазами появилась оскаленная морда неведомого животного — полная острых зубов, с капающей на пол слюной и шипами, напоминающими венец … Затем всё исчезло.

Придя в себя, Хадар обнаружил, что остался один — если не считать трупа повитухи. Голова раскалывалась от боли, во рту пересохло. Он сел, осмотрелся: неподалёку на полу валялся его кинжал. Хадар машинально поднял его и вставил в ножны. Ани исчезла, и за последующие восемь лет Хадар ни разу о ней ничего не услышал. Словно и не было такой.

Да он и сам всё реже о ней вспоминал. Разве что, купив новый дом, приказал соорудить во дворе фонтан с фигурой Ани, какой увидел её перед расставанием.

Да ещё порой, поднявшись на городскую стену, невольно всматривался в воды Реки: не мелькнёт ли блестящее, изумрудное?

Мира стояла посреди огромного зала c голыми стенами. Штукатурка осыпалась, проступила грубая кладка с многочисленными вмятинами, словно чьи-то гигантские зубы вгрызались в тёмно-красный камень. Стёкла в окнах были разбиты и хищно скалились осколками. Пол устилали пожухлые листья; ветер вздымал их, то здесь, то там, отчего казалось, будто по комнате кто-то ходит.

Мира не представляла, как оказалась в этом месте, в этом доме, в этом зале. Последнее, что она помнила — это драку с Астафьей. Мира осмотрела себя: на ней было платье, которое она сняла перед купанием, туфли без каблуков.

«Я сплю, — подумала она. — На самом деле я сейчас в доме Хадара. Нужно проснуться, найти агента и обо всём рассказать. Теперь он не отвертится! Ему придётся освободить Найру!»

Но она по-прежнему оставалась в огромном незнакомом зале.

Подождав ещё немного, пока сон закончится и, убедившись, что остановить его не в её власти, Мира решила узнать побольше о месте, куда попала. Она подошла к окну, выглянула наружу. Пейзаж навевал тоску: до горизонта тянулась прибитая поздней осенью трава, унылыми островками рос низкий кустарник. Там, где земля сливалась с серым небом, вставало болезненно-бледное солнце. И, насколько хватало глаз, ни одного намёка на человеческое жильё.

Отвернувшись от окна, Мира обошла комнату. Справа обнаружилась неприметная дверь, которая вывела на лестничную площадку. Вниз убегала лестница. Поручни покрывал толстый слой серой пыли, на ступенях лежали листья. Мира начала медленно спускаться, прислушиваясь к тишине дома. У неё появилось ощущение, что она здесь не одна. Миновав один пролёт, она оказалась на такой же площадке, как наверху; дверь была приоткрыта, точно приглашала войти. Лестница вела дальше вниз, но Мира решила проверить, что находится на этом этаже. Может, произойдёт чудо и она встретит кого-нибудь из людей и сможет выяснить, что это за дом. Перешагнув порог, она оказалась в большой зале, поделённой перегородками в человеческий рост на длинные коридоры. На перегородках что-то висело. Подойдя ближе, Мира увидела, что это небольшие картины в рамках. Она всмотрелась в крайнюю: берег, на нём небольшая толпа оборванных людей, чуть в отдалении от них девушка в узких джинсах и мужчина с бородой.

«Это же мы с Гаем!» — подумала Мира и почувствовала, как по коже побежали мурашки.

Она перешла к следующей картине. Опять река, на ней одинокая лодка, над лодкой навис гигантский червь.

«Сейчас он выбьет Гая из лодки, а я брошу его умирать!» — с оторопью подумала Мира.

Уже не вглядываясь в детали, она быстро пошла вдоль перегородок, бросая короткие взгляды на картины: там изображались многочисленные сцены из её жизни в Азаре. Вот комната Найры и сама хозяйка вместе с красавицей подружкой. Они склонились друг к другу, о чём-то перешёптываясь. Возможно обсуждали, как повыгоднее продать Миру Хранителям. Вот камера в Башне, полная мокрозяв; Мира различила огромную фигуру Мексиканки.

Вот она уже в своей одиночной камере после того, как согласилась участвовать в турнире мокрозяв: сидит на кровати, сжавшись, словно воробей, фигуру освещает только слабый свет лампы на столе.

А это — Мира запнулась, разглядывая последнюю с конца картину — Елагин остров, куда они с Гаем ненадолго убежали во время тренировки. Там она была счастлива надеждой, что Гай ответит взаимностью на её такую неуместную и ненужную любовь. Однако, всё получилось иначе, и теперь воспоминания о наставнике вызывали у неё только горечь и стыд от совершённых ошибок.

«Но откуда здесь история моей жизни? — подумала Мира. — Кто написал все эти картины? Зачем? Для кого?»

Завернув за перегородку, Мира врезалась в крупного мужчину, одетого в длинный чёрный плащ с красной окантовкой. Она взвизгнула и отпрыгнула назад, не понимая, как могла не заметить его раньше, ведь он возвышался над перегородкой. Мужчина как будто появился из воздуха. Кстати, незнакомец тоже казался растерянным. Немного придя в себя от шока, Мира пробормотала:

— Простите.

— Вы меня видите? — озадаченно спросил мужчина.

— Да.

Его крупное породистое лицо с короткой бородкой, обрамлённое густыми каштановыми волосами, вдруг показалось ей знакомым. Мира напрягла память, и вспомнила: это же Колдун! Она видела его на собрании перед турниром, когда Даяна устроила грязное представление, целью которого было отстранить Гая от наставничества.

— Простите, что вы здесь делаете? — пролепетала Мира, глядя на него снизу вверх. Она доставала мужчине до середины груди.

Он высокомерно улыбнулся:

— Гораздо любопытнее, что ты здесь делаешь?

— Я… думала, что сплю. Ну, в смысле, что это мой сон.

— Правильно, — оборвал Колдун. — Ты спишь.

И она вновь оказалась в верхнем зале. Как будто Колдун просто выкинул её сюда, чтобы не докучала.