— Что значат ваши слова? — спросила она.

— Это здешнее приветствие, — ответил он и, приблизившись, сел рядом с Ани на солому.

Она ещё не успела пропитаться Башней, от неё пахло чистым женским телом, и Хадар почувствовал желание обладать этой женщиной.

Она скромно улыбнулась, показав ряд ровных белых зубок, и тихо произнесла:

— Вода — жизнь, Хадар.

Он удивлённо поднял брови:

— Откуда тебе известно моё имя?

— Сказали.

— Магини?

— Да, наверное.

Он осторожно отвёл за спину тяжёлую прядь её волос, и открылось обнажённое плечо девушки. Хадар с трудом подавил порыв прижаться к нему губами, почувствовать какова на вкус эта алебастрово-белая кожа. Только сглотнул подступивший к горлу ком.

Девушка повернула голову и смотрела на него огромными глазищами, будто неведомое непуганое животное. Длинные ресницы трепетали, но не от страха.

— Откуда ты такая взялась? — спросил он.

Она пожала плечами, и широкий ворот платья сполз по руке ещё ниже.

— Не знаю, — сказала Ани. — Может, ты расскажешь? Это ведь ты меня нашёл.

Он улыбнулся. Хотел сделать замечание не «тыкать», но не стал. Из её губ это звучало очаровательно.

— Ты поможешь мне убежать отсюда? — вдруг спросила Ани.

Хадар решил, что ослышался. Неужели можно вот так прямо спрашивать? Однако девушка смотрела на него в ожидании ответа.

— Отсюда нельзя сбежать, милое дитя, — ответил он.

— Почему? — спросила она, по-прежнему не отводя от него глаз.

— Это ещё никому не удавалось, — сказал он, удивляясь, зачем продолжает столь несуразный разговор. — Башня очень хорошо охраняется.

— Как же ты поможешь мне?

В любой другой раз и любой другой женщине он бы ответил цинично и грубо, но этой почему-то не смог.

— Отсюда нельзя убежать, — произнёс Хадар, обводя взглядом её проступающие сквозь ткань груди. И добавил: — Но можно выйти.

— Как?

— Нужно победить в турнире мокрозяв.

По её губам скользнула улыбка.

— Какое смешное слово — мокрозявы. Кто они?

Хадар подумал, что довольно. Пора прекратить эту бессмысленную беседу. Наверняка девушку хорошо приложило головой о скалу, и теперь память бедняжки чиста, как у младенца. Что он хочет от неё добиться?

— Ани, это слишком долго рассказывать, — сказал он и хотел встать на ноги.

— Я никуда не спешу. А ты? — в её интонации промелькнуло что-то скорее присущее взрослой женщине, чем наивной девочке.

Хадар, отвернувшийся было, вновь взглянул в её лицо. И опять этот взгляд, в котором соединились разумы многих людей. Мудрый, древний, немного насмешливый.

Он вдруг понял, что тоже никуда не спешит — пока не раскроет её загадку. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.

— Мокрозявы это люди, которые делают здешнюю отравленную воду живой для других людей — не мокрозяв. Но для этого должны быть способности.

— Я очень способная, — сказала она просто и искренно.

Хадар усмехнулся.

— Ани, тебя осматривали магини. Ты не мокрозява.

Девушка склонила голову набок, в лице появилось лукавство.

— Пусть осмотрят ещё раз, я быстро учусь. Но мне нужно больше узнать о вас, мокрозявах, — сказала она и, подцепив двумя пальчиками ворот платья, освободила второе плечо. Платье спустилось, открыв взгляду Хадара всё, что он до сих пор только представлял.

…

Она, в самом деле, оказалась очень способной — и не только в сексе.

При повторном осмотре, на котором настоял Хадар, магини смогли считать её. Как у всех мокрозяв, у Ани появилось прошлое — банальная, ничем не привлекательная история про маму-папу-школьных подружек. И, самое главное, она смогла кукрить. Не очень хорошо, но достаточно для того, чтобы её держали среди других мокрозяв, а не отправили в переработку на кукра. Затем Ани победила в турнире, безжалостно расправившись с противницей: отпилила ей голову ржавой пилой. Глядя на то, как она потрясает головой, держа её за окровавленные волосы, Хадар, повидавший в жизни много зверств и сам немало совершивший, почувствовал, как вдоль хребта пробежал мороз. Было что-то невыразимо жуткое в этом ангельском, забрызганном чужой кровью лице и чистом, открытом взгляде, с каким она смотрела на судей турнира. Ани не испытывала ни к кому ненависти или хотя бы раздражения. Она просто убивала — без страха и сомнений.

Порой, занимаясь с ней сексом, у Хадара мелькала мысль, что он трахает андроида. Но Ани, конечно, не была роботом, в Азаре их не существовало. Она не была не кукром и не человеком, не мокрозявой и не азаркой. Она была тем, чего не может быть, однако, это не мешало ей жить полноценной жизнью.

После победы в турнире Ани выбрала путь агента и вскоре переехала к Хадару. Она по-прежнему не помнила своё настоящее прошлое, первым воспоминанием были волны, швыряющие её на скалу, а потом человек в лодке, который вытащил Ани из воды и привёз в Элсар.

Поэтому, когда однажды после бурного секса она вдруг отчётливо произнесла:

— Мать сказала, что я сосуд.

Хадар резко привстал на локте и всмотрелся в её безмятежное лицо. Глаза девушки были закрыты, на щёки падали тени от длинных ресниц. Он сразу понял, что эта мать не имеет ничего общего с мамой, сказками о которой Ани потчевала магинь в Башне.

— Мать? — спросил Хадар.

— Да, — ответила Ани, не открывая глаз, и ласково улыбнулась.

Неужели к ней стали возвращаться воспоминания?

— Какая она? — спросил Хадар.

Девушка открыла глаза и равнодушно ответила:

— Не знаю, я помню только её слова.

— Хм. Значит, сосуд, — произнёс Хадар. — Но она хотя бы сказала, что вмещает в себя сосуд?

— Нашу дочь.

Хадар уставился на её аккуратный животик. Так, начинается.

Он сел, потянулся к прикроватному столику, взял кисет, набил трубку и закурил. Покосился на девушку. Она лежала, глядя в потолок, и глаза были похожи на два цветных стекла. В такие минуты Ани особенно сильно напоминала ему киборга, у которого сейчас переустанавливается программа.

— Завтра утром ты пойдёшь к одной моей знакомой, — сухо произнёс Хадар.

— Хорошо, — ответила она, даже не спрашивая, что за знакомая и зачем к ней идти.

Хадар вновь вернулся на кровать и прижался щекой к согнутому округлому колену девушки.

— Ани, ты знаешь, какую жизнь я веду. У меня много врагов, и я не могу допустить, чтобы у них появилось средство, с помощью которого они заставят меня делать то, чего я не хочу.

Она кивнула, на лице не дрогнул ни один мускул. Неужели не понимает, к чему он клонит?

— Ани, завтра ты опустошишь сосуд. Так нужно. Это всё равно ничем хорошим не закончится. Но лучше закончить всё сейчас, чем когда ребёнок подрастёт и мы успеем его полюбить.

Ани и в этот раз повела себя не как другие любовницы: она не плакала, не умоляла пощадить ребенка, не обещала уехать с ним из Элсара и больше никогда не досаждать господину Старшему агенту.

Просто смотрела на него с улыбкой и молчала.

— Давай уже спать, — обронил он, чувствуя себя одураченным, но, ещё не понимая, в чём.

На следующий день они вместе отправились к повитухе. Ани шла, как ни в чём не бывало, болтала, и крепчавший в те дни ветер хамсин играл с её белокурыми волосами. Хадар искоса поглядывал на неё, пытаясь понять, что у этой демоницы в мыслях.

Повитуха уже ждала их. Подобострастно кланяясь господину Старшему агенту, она окинула цепким профессиональным взглядом фигуру Ани, задержалась на обтянутом узким платье животе. Девушка радушно поздоровалась.

— Как давно зачато дитя? — спросила повитуха.

Молниеносным движением Ани выхватила из ножен Хадара кинжал и ударила знахарку в шею. Кровь багровой рекой потекла на платье женщины. Из горла раздалось бульканье. Повитуха потянулась дрожащими руками к шее, но пошатнулась и упала.

Вынув из её горла кинжал, Ани вытерла его о платье женщины.

— Идём к следующей? — спросила она у Хадара, как ни в чём не бывало.