До вечера удалось заработать ещё один медяк, помог донести женщине вещи до телеги, или как она тут называется — коляска или экипаж. Она сошла с только что прибывшего корабля, вещей у неё было хоть и мало, но ей явно было тяжело. Взрослым грузчикам она не доверяла, а вот мелкому ребёнку доверилась и всучила свой багаж. Впрочем, на всякий случай прихватила за воротник, чтобы не сбежал, но с таким грузом я и так бегать не смогу.

— Вон, гляди, — толкнул меня Керт, когда мы встали на своё обычное место, — работорговцы.

Я посмотрел на указанных людей, они, как и знакомые мне кальты, отличались от основной массы людей. Все были в одинаковой броне, украшенной какими-то непонятными символами.

— Вон сейчас какие смирные, — пробурчал Керт. — А по ночам людей воруют и детей тоже.

— А днём что им мешает?

— Так смотрящий тоже из рабов, — объяснил парень. — У него даже клеймо на щеке есть, его ставят только буйным и кто постоянно убегает от своих хозяев. Вон у большинства простые ошейники.

— Как будто есть те, которые не убегают, — усмехнулся я.

— А как же, — даже возмутился Мелкий. — Некоторые сами в рабство идут, лишь бы кормили.

— А ты чего не пошёл? — Подколол я парня.

— Мне и так хорошо, только голодно.

Как-то очень сильно я сомневаюсь, что этот смотрящий не дает похищать людей из-за того, что сам был рабом. Скорее всего, сам приторговывает теми же людьми и не любит, когда кто-то ещё этим занимается, вырывая у него добычу. Среди бандитов редко встречается нормальная публика, если только в рядовом составе, а вот среди верхушки точно нет, насмотрелся в своё время.

Ближе к вечеру наши приятели стали собираться в кучу, из всех только Грэку удалось заработать два медяка, ещё двое принесли морковку и лепёшку, видно им так за работу заплатили. Несмотря на то, что денег очень мало, дети были довольны, считали, что день сегодня прошёл удачно. Как я и думал, они хотели сразу идти и покупать пирожки, но тут я воспротивился.

— Сегодня мы сварим суп из рыбы, пойдём к рыбакам, уверен, что продадут по дешёвке, — заявил я и направился к только что приставшей к берегу небольшой лодке, видно у мужичка рыбалка удалась.

Товарищи возражать не стали, отправились следом за мной, только бухтели, что и до этого пробовали готовить, да только ничего не вышло, только продукты испортили, а пироги очень вкусные. Как я и думал, рыбак продал нам улов раза в два дешевле, чем в торговых рядах. После отправились покупать крупу и картофель, вот тут мне пришлось постараться, торговцы ни в какую не хотели снижать цену. Мелкая была подешевле, поэтому решил взять её, чтобы было больше. Да, такую чистить очень долго, но можно её хорошо помыть и вообще не чистить, картофель свежий.

В общем, с одним из торгашей я сцепился не на шутку, прося добавить немного картошки, мол, мелкая и всё такое, да ещё и грязная, так что давай, скидывай.

— Не нравится, не бери, — возмущался торговец. — Ходят тут всякие, товар мой хают.

— У тебя дети есть? — Спросил я у мужика, чем даже смутил его, он явно не ожидал от меня такого вопроса.

— Ну, есть и что дальше? Это тут причём?

— Да притом, тоже в беду попадут, а им вот такой же добрый человек как Вы поможет. Ну нет у меня больше денег, а продаёшь ты мало, сам же видишь, что нам пятерым этим не наесться.

— Ладно, — поморщился мужчина, а потом щедро сыпанул в тряпичный мешочек ещё мелкого картофеля. — Всё, проваливай, пока не передумал, и чтобы я тебя тут больше не видел.

Нас два раза просить не надо, мы тут же ушли. Пришлось со своими друзьями немного поспорить, потому что они никак не хотели покупать зелень, мол, нафига нужна эта трава, только деньги тратить. В общем, с трудом уболтал, а на самом деле просто взял и купил, не слушая возражения. Тем временем Керт взахлёб рассказывал, как мы разговаривали с кальтами, похоже, у мальчишек это считалось каким-то подвигом, вон как смотрят. К этим самым воинам мы сейчас и направлялись, чтобы забрать свои дрова. Как оказалось, удача от нас ещё не отвернулась.

Воины в это время ужинали, а поесть они были горазды. В основном налегали на мясо, стол был заставлен курами, гусями, даже жареный поросёнок был. Естественно, я просто поздоровался, хотя приложил немало усилий, чтобы отвернуться от стола и заняться дровами. К складу я подошёл с Кертом, остальные наши друзья ждали на улице.

— Мелкий, — прошипел я, потому что не смотреть на еду было выше сил моего друга, — иди сюда быстро.

Пришлось несколько раз дёрнуть его за руку, чтобы он хоть немного пришёл в себя. Мальчишка посмотрел на меня с возмущением, мол, мы что так и уйдём, не поужинав, как будто ему предлагали.

— Пошли, — прошипел я.

Парень вздохнул, но еду просить не стал, тоже ухватил последнюю вязанку дров и поволок её на улицу.

— Эй, — окликнул нас вождь.

Я обернулся, здоровяк взял большую лепёшку, положил на неё жареного цыплёнка и кивнул мне. Повторять было не нужно, я тут же сцапал предлагаемое, не забыв поблагодарить.

— Всё, брысь отсюда, — рокотнул мужчина и нас как ветром сдуло.

Само собой, сейчас ни о какой дороге не могло быть и речи, ребята как заворожённые смотрели на еду, и как только мы отошли в сторонку, то тут же её разделили и съели с лепёшкой. Я возражать не стал, как и требовать, чтобы побыстрее добираться до дома, сам едва ноги не протянул от одуряющего запаха. Жаль, что курочка была небольшая, впятером мы её проглотили буквально за несколько секунд, ну хоть немного голод притупился. Конечно, мне было известно о том, что после длительного голодания нельзя есть такую пищу, живот болеть будет, да только я об этом сейчас не думал. Хорошо о подобном рассуждать, сидя в уютной квартире, а вот когда ешь через два дня на третий, то тащишь в рот всё, что хоть как-то напоминает еду.

Само собой, кастрюли у ребят не было, только ведро, в котором они себе еду иногда готовили. Понятно, что после последнего приготовления пищи никто даже не подумал помыть посуду, пришлось раздавать указания. Управление группой как-то постепенно перешло ко мне, мальчишки слушались безропотно — кто-то сразу же отправился мыть ложки и ведро, кто-то уже отправился за водой, другие разводили огонь. Кстати, ложек было всего три на пятерых, но думаю, что это не большая проблема.

Я стал чистить рыбу, решил сварить сразу полное ведро ухи, продукты могли украсть, у нас же за домом никто не следил, так что сюда любой мог зайти. С другой стороны, наверное, всем известно, что у пятерых голодранцев брать особо нечего, но лучше не рисковать. Не для того я весь день горбатился, чтобы кому-то свои припасы отдать.

Часа через полтора мы бодро стучали ложками, обжигаясь и глотая уху, хотя она больше была похожа на кашу. Получилось много, но несмотря на все наши старания, осталась почти половина. Грэк подвесил нашу еду к потолку, чтобы местные грызуны не могли до неё добраться. Кстати, мне удалось посмотреть, как ребята, а точнее наш главарь, разжигает костёр. Для этого у него имелись две палочки, которые он подносил друг к другу, после чего одна из них загоралась на конце. Естественно, это не могло меня не заинтересовать. Как оказалось, это магический артефакт, который ребята упёрли у какого-то алкаша.

— И долго он работать будет? — Спросил я.

— Вроде бы долго, — пожал плечами парень. — Когда он у нас появился, мы долго играли, а потом они перестали загораться, но через пару дней снова заработало.

— Интересно, — хмыкнул я. — На этих палочках не было ничего, они чем-то походили на стержни карандаша, только не пачкали руки и были очень крепкими.

После ужина ребята стали болтать друг с другом, все были довольны и даже признали, что правильно я сделал, что не дал пирожки покупать. Ну да, уха удалась, как говорится, голод — лучшая приправа.

Понемногу разговоры стали стихать, ребята начали засыпать, а вот мне не спалось. Я лежал и думал, что делать дальше, потому что жить в такой обстановке невозможно. Сейчас уже холодно, а зимой вообще снег выпадет, зима не за горами, вот-вот настанет. С моря подует холодный ветер, а это нам тоже здоровья не добавит. Море не замерзало, но температура воздуха пару месяцев точно будет ниже нуля, поэтому ребята с большим трудом переживали зиму. Еда скверная, одежда плохая, да и в случае болезни лекарство не найдёшь. В общем, зима была самым тяжёлым временем для сирот, тем более корабли почти не плавали, а значит, и работы не было.