— И теперь молчишь? На дыбу просишься?

— Молчу, потому что преступлений против людей за собой не припоминаю, — молвил Сашка.

— Это самозванство не преступление? Выдавать себя за дворянина? За это раньше не токмо голову рубили, но и пытке лютой предавали!

— Разве мало в России было иноземцев, которые себя за дворян выдавали? Служили они и учителями и офицерами, и никому до этого дела не было. Лишь бы пользу приносили….

— Вон как ты повернул…. Морочишь голову моей сестре и мне до этого дела быть не должно?

— Женщины любят обманываться, Вы не находите? Тем более я ни на титул, ни на деньги княгини не претендую.

— Так чей ты все-таки сын? И не ври, что иностранец, так русским языком они не владеют….

— Я не знаю, господин граф. Меня после рождения стали возить из поместья в поместье и даже по разным странам. Отца я не знал, да и матушку плохо помню, был в руках у нянек, гувернантов и учителей. По здравом размышлении я решил, что отец мой какой-то русский дипломат, который прижил меня от простолюдинки и пожалел отдавать ее родственникам.

— Хм, может быть правдой…. Но как ты оказался в Москве, совсем один и голый?

— Я давно тяготился такой жизнью и просил передать неизвестному благодетелю свое желание стать самостоятельным. В конце концов, он отправил меня с доверенным слугой в Москву, по адресу, который был известен Федору. Но в одном из переулков на нас напали грабители. Федор пытался сопротивляться, его убили, раздели и сунули в прорубь. Меня же просто раздели и плетьми прогнали….

— Как то это сомнительно. А почему представился англичанином?

— Не знаю. По наитию. Немцев на Руси много, англичан мало. Думал, так ловчее будет: своей настоящей фамилии я ведь не знаю

— А имя свое?

— Имя свое. Все так и звали меня: Саша или Александр.

— Ты смотри, вывернулся. А я думал, что прижал крепко. Значит, не ошибся, агент из тебя получится ловкий.

— Агент? — натурально удивился Сашка.

— Агент, агент. Ты сейчас бродяга без проезжей грамоты и целиком зависишь от моей воли. А воля моя будет такова: послужи мне и государыне для блага России — там, куда я тебя пошлю. А коли справишься, статус твой будет пересмотрен. Ты православный?

— Нет, меня крестили в лютеранской вере, но я к религии равнодушен. Так сложилось.

— Вот же нехристь. Но для тайного агента это даже хорошо: можно в любой церкви притворяться верующим.

Тут Бестужев прервался, походил немного по кабинету и сказал: — Сейчас поедешь с сопровождающим в саксонскую миссию, к секретарю по имени Функ и передашь ему от меня записку. Он определит тебя в число своих людей, даст условное имя и оформит на него документы. Потом подготовит, проинструктирует и отправит, куда необходимо. Задание тебе скажет наш резидент на месте. Не подведи.

Он вновь прозвенел колокольчиком, и полицейские вошли в комнату.

— Отдать ему шпагу и более не беспокоить. А тебе, сударь, желаю здравствовать.

— Домой мне можно заглянуть?

— Домой? Пока ты не приобретешь статус, доступа к Бельским тебе не будет. Сестре я сам все расскажу.

Следующую неделю Сашка сдавал "зачеты" секретарю Функу: по фехтованию шпагой, стрельбе из штуцера и пистолета, выездке, бегу, плаванию, борьбе, драке на кулаках, лазанью на крыши и ходьбе по ним, проникновению в дом, маскировке, изменению внешности…. Он (иногда ужасаясь) со всем справился, но потом началась проверка знаний немецкого и английского языка, и тут Сашка "подсел": их у него явно не хватало. Пришлось сначала зубрить наиболее употребимые слова, а потом беседовать с учителями, читать, писать и снова беседовать…. Метод Бенни Льюиса, блин! Впрочем, вскоре восстановились подзабытые школьно-институтские знания, и вместе с ежедневной говорильней и читальней это дало эффект: в начале осени Сашка уверенно балакал на обоих языках в объеме около 1000 слов. Впрочем, он и не должен был изображать немецкого или английского аборигена, достаточно их понимать и чтобы тебя понимали….

Все это время он жил поблизости от саксонского подворья, в небольшой комнате отдельно стоявшего флигеля, в котором обитали и его учителя. После успешной сдачи зачета по иностранным языкам ему стали загружать сведения о том, кто есть кто в германских государствах и в Великобритании, а по вечерам у него случалось свободное время, и Сашка уже задумался: а не навестить ли милых его сердцу женщин? Он получил, конечно, от Бестужева прямой запрет на это посещение, но в него спецслужба вложила столько трудов, что вряд ли он будет непоправимо наказан за куртуазный визит…. И тут герр Функ обнаружил, что Александр Чихачев (под этим именем Сашке предстояло жить в одной из германских столиц) не умеет играть в карты. Доннерветтер! Импосибль!

Горе-дворянина засадили за карты. Фараон он освоил быстро, потому что (оказалось) в него немало уже играл — под именем 101. Штосс тоже, ведь это лишь сдвигание карт в расчете на фортуну (при этом самая шулерская игра, для ловких рук), квинтич — аналог игры "очко", баккара — чуть похитрее. Но прочие нынешние игры — это что-то с чем-то: жутко сложный ломбер, замысловатый вист, разветвленный на версии пикет и совсем не простая "мушка"…. А термины! В каждой игре свои! Плакали сладкие свидания….

Он все же наступил, день Х: дворянин Чихачев в сопровождении слуги выехал в коляске из Петербурга в Ганновер через Ригу, Кенигсберг, Данциг, Штетин, Берлин, Магдебург и Брауншвейг. У него была с собой подорожная, вексель в один из ганноверских банков (помимо нехилой суммы в звонкой монете), а также письменное поручение "ознакомиться с новинками ingenierie и Gartenarbeit", подписанное императрицей. На словах же ему было велено герром Функом обжиться в ганноверском обществе и "стать глазами и ушами канцелярии". При этом сообщать подробно все новости двора и общества, которые покажутся ему важными. Сашка резонно возразил, что на почте его письма будут вскрывать и читать, на что Функ стукнул себя ладонью по лбу и наказал все важное писать между строк соком лимона. Сашка поморщился (способ широкоизвестный!), и вдруг память заядлого интернетчика выдала другой тип тайнописи: положить мокрый лист бумаги на стекло, на него лист сухой, на котором писать тайное грифелем — надпись проявится на мокром, а при высыхании исчезнет. Потом на высохшем листе можно писать обычный текст, но несмываемыми чернилами (тушью) — для чтения листок окунуть в воду, вынуть и тайная надпись проявится. Функ посмотрел на него удивленно, тотчас осуществил предложенный способ и совсем изумился: надпись проявилась! Так, покачивая головой, он и проводил хитроумного агента от двери флигеля.

К вечеру Сашка стал крыть себя ядреным матом: ехать предстояло пол-Европы, а оборудовать коляску рессорами он забыл! Дорога на Ригу оказалась не лучше дороги на Москву, а тут еще дожди осенние подгадили…. Единственный плюс: ехал он теперь на почтовых лошадях, а значит раза в полтора быстрее, чем на своих. И еще: почти все попаданцы натыкались в дороге на разбойничьи засады, а он до Питера разбойников не видел, да и здесь местность настолько окультурена, что в засады не верится. Впрочем, штуцер и пистолеты были у него под рукой: вдруг именно на попаданца бог шельму и выпустит?

В роли спутника своего по имени Егор Сашка нимало не сомневался: прислуживать будет, но больше приглядывать да депеши собственные Функу слать о поведении раба божьего Чихачева. В спецслужбах без этого никак: хоть в 21 веке, хоть в 18, хоть при царе Горохе…. В общем нормально. Но подружиться с ним желательно — единственный россиянин будет рядом на всю Неметчину. Или не единственный?

Устраиваясь после казенного ужина спать внутри неуютной станции, Сашка вспомнил княгинюшку с княжной, но уже отстраненно, с легкой грустью: хорошо мне с ними было, вот только доведется ли увидеться? Потом еще подумал: все-таки здорово, что я в этот мир угодил! Неспокойно тут, непросто, но пока что увлекательно. Мог ли я "там" в агенты 007 попасть? А здесь на пути к этому — правда, убивать, даже "по праву" совершенно не хочется. Желательно врагов "мозгой" одолевать, а вот для этого надо копить и "вспоминать" информацию по этому времени.