Причем сам пациент находится в прострации. Не понимает, что ему говорят, о чём пытаются спрашивать. Сейчас — самое важное время, промедлить — невозможно будет восстановить ему конечности. Пока что тело ещё не привыкло обходиться без них, в ауре зияют дыры. Как бы странно это не звучало — идеальная ситуация, дабы начать восстановление, но…

Благо, что в голову к врачу пришла идея, как растормошить его подопечного, поэтому он моментально рванулся её реализовывать.

Всё тот же госпиталь

В очередной раз пришёл в себя всё в той же палате. Привычно уставился на потолок. В подкорке мозга сидит осознание того, что ближайшие несколько часов у меня совершенно точно не получится уснуть.

Ни о чём не думаю, не фиксирую происходящее, просто где-то на задворках мысли приходит понимание, кто и где. Чувствую вот, что ко мне начинает приближаться доктор. Причем идет не один. Хорошо, что он Милану с собой сейчас не притащил. Я, наверное, даже рад был бы ей ответить, но не получается себя заставить. Не сказал бы, что это всё из-за жалости к себе, просто… Ай, фиг его знает, почему.

«Полковник», совершенно внезапно раздалась в голове первая за очень длительное время мысль. Занятно, но появление именно этого человека умудрилось заставить меня немного встрепенуться и перевести взгляд с потолка в сторону. Голову поднять не могу, она тоже зафиксирована, так что лишь краем взгляда умудрился засечь приближающегося Кутузова.

— Что поник, боец?

Удивительно, я ожидал наездов, сурового голоса и обвинений меня в малодушничестве. Получил мол, подобные ранения, да вздумал с собой покончить, тупая, якобы, мысль. Но, нет! Вместо этого — чуть ли не отеческий тон, в котором даже присутствуют нотки сочувствия.

— Вот лежишь ты тут и думаешь, как бы быстрее покончить со всем. Даже не можешь себя убить, ибо рук нет. В курсе ли ты, что это возможно исправить?

Интересное предложение, что же он хочет сказать, поможет прервать мою бренную жизнь? Даже его фирменное «да» куда-то пропало. Так, стоп…

— Ага, вижу, что ты начал что-то вспоминать. Знаешь, что наши доктора давно уже научились с помощью магии восстанавливать утраченные руки и ноги? Лишился бы головы — тогда, да, пришлось бы…

— Воды… — тихо пробормотал я пересохшим голосом.

«Кретин! Идиот! Как я мог про это забыть?! Хороню себя заживо, хотя всё это решаемо! Я же помнил, что читал об этом, твою же мать!»

Доктор приподнял спинку кровати, из-за чего я оказался в сидячем положении, подставил под губы кружку и подождал, пока я всё не выпил.

— Пришёл в себя? Молодец. Думаю, что тебя можно развязать, ты же не будешь больше пытаться подобным образом дезертировать из армии? — усмехнулся полковник.

— Не буду. Почему мне раньше об этом не сказали? — хриплым голосом ответил ему, понимая, что одной кружки воды мало, надо куда больше жидкости.

— Так я говорил! Ты не слушал! — всплеснул руками дородный врач, от которого я раньше не помнил таких ярких проявлений эмоций.

«Да, вполне возможно. Ко мне даже Милана приходила, а я не помню, что она говорила. Прикольно, что эту непонятную стену умудрился пробить полковник, сам от себя такого не ожидал».

Кутузов надолго около меня не задержался. Лишь извинился, что не может потратить много времени, поскольку его вытянули чуть ли не из-под Ростова, поэтому ему надо в срочном порядке лететь назад.

Благо, что я успел расспросить его о здоровье Никиты с Колей. Там всё неплохо, пусть они тоже сейчас где-то в Крыму лечатся. Полковник не сказал, сколько времени я провалялся в беспамятстве, но дополнил, что пацаны выбыли надолго, ибо у них появилось какое-то хроническое магическое истощение. Это, мол, излечимо, но чуть ли не месяц от подобного надо отходить.

Он ушёл, а я полез проверять свой резерв — он заполнен на все сто процентов. Приятно, что меня это не коснулось, надо…

— Даже не вздумай! Никакой сейчас регенерации! Нам надо тебя подготовить к операции, а для этого ты должен иметь возможность очень много и обильно кушать! Так что потерпи пару дней и не пользуйся магией, на третий день всё и сделаем, — сказал доктор, особо не поясняя, что он имеет ввиду под словом «всё». Подозреваю, что это он об операции. Ну хорошо, пусть будет так…

Моё аморфное состояние полностью не прошло. Не похоже это было на чёрную депрессию, но выход, в любом случае, не моментальный. Несколько раз едва умудрялся сам себе напомнить, что меня обещали вновь сделать полноценным человеком. Везло, ибо находился на самой грани, чтобы вновь свалиться в абсолютное беспамятство и полный пофигизм.

Думаю, что меня смогли бы понять люди из моего предыдущего мира. Доктор собственноручно снял все удерживающие меня путы, так что я мог рассмотреть то, что осталось на месте моих рук и ноги. Пусть потом и проблематично было натягивать назад на себя покрывало, но я справился.

Не знаю, если им реально удастся вернуть меня к жизни, то я готов буду целовать пол этой больницы, да и самого доктора поцелуями покрыть смогу от пят до кончиков волос.

Алексей Демидович, как и обещал, пришёл ко мне на третий день, когда я уже вполне адекватно мог есть. Пусть и не всё, что захочу, но не только жидкие кашки.

— Будет больно. Очень больно. Иначе ничего не получится. Нервные окончания будут вытягиваться, тебе за короткий срок придётся пройти рост, который формируется за семнадцать-восемнадцать лет. Едва мы закончим, как ты можешь начинать пользоваться магией, пуская её на лечение и облегчение боли. Это даже лучше будет. Ну и придётся есть очень много, дабы покрыть затраты организма на подобную регенерацию…

Доктор долго меня инструктировал, пока медсестра везла каталку с моим телом в операционную. Хорошо, что я умудрился похудеть, скинув чуть ли не треть своего веса, иначе ей тяжело пришлось бы. Печально, что за эти двое суток у меня так и не появилась Милана. А я даже написать ей не могу, так как рук нет!

— Считай до десяти, — потребовал врач, натягивая на меня кислородную маску.

— Один, два, три…

Саратов. Через три дня после эвакуации группы младшего Романова из Персии

Как бы это странно не звучало, но генеральный штаб мог быть доволен своей работой. Персов удалось остановить, не пропустив их к самым крупным городам, где до сих пор продолжается отток людей. Михаил Романов долго думал, есть ли смысл проводить срочную эвакуацию из тех мест. Решил, что не стоит, и, по итогу, оказался прав.

Немалую роль в этом успехе сыграли вернувшиеся из Африки войска. Пусть они и получили довольно короткую передышку, но ждать было нельзя. Двести пятьдесят тысяч разъярённых профессионалов отлично вклинились в состав набранных отрядов, сыграв решающую роль в остановке армии персов.

Вполне возможно, что тут сказалось и появление на фронте сразу двух магов нулевой категории. Император, как один из этой парочки, пока что не использовал свои силы, понимая, как пагубно это может сказаться на окружающей среде. Персы тоже не рисковали прибегать к помощи своих убойных колдунов, ибо эту местность они уже считали своей.

Так-то участие в битвах столь сильных магов никем не ограничивалось. Ещё бы, кто смог бы заставить их подчиниться, учитывая огромную мощь этих магов? Интересно, что при достижении подобного уровня у «нулевиков» практически полностью исчезала любая заносчивость и чванливость.

Михаил Романов сам столкнулся с этим. Да, остальные эмоции, типа злости и радости, счастья и горечи, никуда не пропадали, но в общении эти маги куда более приятные люди, чем те же колдуны первого и второго ранга.

Так вот, никто не помешал бы сейчас схлестнуться с противниками его уровня со стороны Персии. Вот только воевать потом не за что будет, ибо в радиусе сотен километров всё настолько пропитается магией, что жить тут будет невозможно.

Понятное дело, если вражеские войска прошли бы дальше, то ничего не удержало бы Романова от применения его сил, но об этом речи уже не идёт. Нынешней силы армии вполне хватило на то, чтобы остановить неприятеля, лишив его возможности двигаться дальше. Причем не только в Закавказье, но и в Европе. Про Азию и говорить нечего, там передовые отряды персов отбросили чуть ли не на сотню километров назад, заставив их вернуться за линию границы.