— Одежда вон там, — показала мне на один из ящиков Надежда.

Для меня в ящике оказался комплект школьной формы. Черные брюки, белая рубашка, темно-синий пиджак с эмблемой учебного заведения. Эмблема была мне незнакома, надпись понизу гербового щита на французском.

— Недавно расформированная высше-магическая школа «Ля Фудр» во Французской Гвиане… — начала пояснять Надежда.

Ля фудр — молния. Это я не французский знаю, а запомнил в детстве прочитанную книгу о капитане Бладе, где у одного из французских пиратов так корабль назывался.

— …по легенде мы потомки русских эмигрантов, изгнанные из клана по причине слабости Источника, из-за чего в Грязную лигу и заявились, — пояснила вдруг Надежда.

Вот теперь понятно почему «Romanoff», а не «Романов».

Переодевался я, повернувшись к Надежде спиной. Когда обернулся, едва сдержал удивленный возглас от ее преображения. На Надежде была белая блузка, темно-синяя юбка с синим жакетом и белые гольфины до колен. Форма, повторяющая фасоном форму сестер Лещинских, только у тех цвета были черные с малиновым. Похоже, высше-магические заведения этого мира живут примерно по одной моде вне зависимости от страны. Удивление мое же было связано с тем, что я увидел перед собой самую настоящую школьницу-гимназистку. Только взгляд сейчас мог выдать настоящий возраст Надежды.

Я медленно осматривал так изменившуюся ее кавайную светлость с ног до головы, поражаясь как внешности, так и преображению. Не сразу заметил, что Надежда смотрит на меня, демонстративно подняв бровь.

— Простите, — пожал я плечами.

Надежда смотрела на меня и молчала — не намекала на тонкий лед, по которому я хожу. Мне почему-то кажется ей даже уже начинало нравится мое внимание. Мне самому же оно все более не нравится — реально накрывает, аж реально из сознания выбивает без потери памяти.

По итогу в этот раз никак не прокомментировав мой бестактный взгляд, Надежда обернулась к странному водителю.

— Эль, мы готовы.

Странный черный парень со странным именем «Эль» словно вышел из анабиоза — вздрогнув, возвращаясь в рабочий режим из космоса и кивнул. Едва он снова скрылся под маской-личиной бородатого доставщика в красной кепке, мы вышли из фургона-лаборатории. Снова сели в каблучок развозки, выехали из гаража. Проехали совсем недалеко — фургончик вскоре остановился в тени канатной дороги, в глухом переулке, где мы и вышли. Не прощаясь, так и не сказавший за все это время ни одного слова странный парень уехал, а Надежда уже с помощью планшета-ассистанта вызывала нам такси.

Еще одно сословное различие — владеющие даром не пользуются имплантами, это нарушает целостность энергетического каркаса. Соответственно, среди владеющих мало кто использует и дополненную реальность, а некоторые функции — такие как заказ такси или покупка билетов, при всей технологичной развитости мира приходится выполнять с помощью подобных вот планшетов.

Дальнейшее все происходило вполне рутинно и буднично. На вполне обычном городском беспилотном такси мы доехали до аэропорта, где прошли регистрацию на рейс и паспортный контроль по выданным странным черным парнем АйДи.

Багажа у нас с собой не было, но в этом мире многие летали без багажа и даже без ручной клади. Здесь вообще в первом мире многие с пустыми карманами живут — зачем, если дополненная реальность всегда с тобой, а практически любую нужную вещь можно распечатать в общественном прет-а-порте принтере. Об этом я думал отстраненно, пытаясь отвлечься от главного: когда прошли регистрацию и устроились в кафе за очень ранним завтраком в ожидании посадки, я весь изошел в мыслях о том, как бы начать разговор и подвести его на интересующую меня тему.

Решил просто прямо спросить.

— Мы вообще куда летим? Нет-нет, я знаю где Дарвин, где Северная территория, но почему именно туда?

Надежда, помешивая чай, оглянулась по сторонам, словно раздумывая, говорить мне об этом сейчас или потом. После этого поставила локти на стол и наклонилась в мою сторону — взглядом показывая, чтобы я сделал также.

Взгляды наши встретились. Ближе… еще ближе — читал я в ее глазах. Уже почувствовал ее дыхание, наши лица оказались совсем рядом. Видел теперь только ее глаза, не замечая изменившийся внешности.

Впервые мы оказались так близко друг от друга. И пусть мы были в центре оживленного аэропорта, но нас словно отгородило от мира, оставив наедине в неожиданно интимной обстановке. Словно два школьника на первом свидании — подумал я, но тут Надежда заговорила, разрушая созданный воображением мираж.

— Северные территории — это британский карманный протекторат. Можно сказать, что экспериментальная комната в границах Империи, место где на своей собственной территории безнаказанно можно творить все то, что раньше можно было творить только к Востоку от Суэца.

Когда Надежда зашептала, мелькнувшие мысли вышибло реальностью. Нет, надо что-то делать с этим влечением, я уже реально понемногу разум начинаю терять в ее присутствии.

— …но внешне все выглядит довольно благопристойно: В Дарвине благоприятная обстановка, там находятся представительства большинства мировых корпораций, не говоря уже о всех серьезных компаниях тихоокеанского региона. На всех огромных — в сравнении с другими протекторатами, Северных территориях всего несколько гетто и неблагополучных районов. Неграждан не больше семи миллионов, из которых едва половина обладает положительным социальным статусом.

Надежда говорила негромко, все также перегнувшись ко мне через стол. Так, а она вообще говорила? Только сейчас понял: утонув в огромных глазах я не обратил внимание, что все это время губы Надежды не шевелились. Это она мысленно говорит?

«Какой ты догадливый», — улыбнулась Надежда, продолжая держать мой взгляд и медленно откидываясь назад на спинку стула. Губы ее так и не шевелились, голос прозвучал только у меня в голове.

«У тебя очень сильно развито восприятие — обычно так происходит, когда человек в момент стихийной активации оказывается на пороге смерти. Владеющие сильным даром люди годы тратят на то, чтобы освоить мыслеречь, у тебя же это получилось так, что ты даже этого не понял. Легко приобретенное знание. Попробуй сказать мне что-нибудь»

Попробуй сказать «что-нибудь», — вот это заявка. У меня в голове моментально сложилась мешанина вавилонского строительства из мыслефраз на разных языках, в которых мелькали мемы, ругательства, комплименты для Надежды и сотни самых разных странных подач, по типу: «Почему означающее сокращение слово аббревиатура такое длинное?» Как будто слова Надежды послужили триггером и я открыл битком набитый шкаф, из которого вывалились напиханные туда ранее вещи. Помогло все собрать одно из упражнений ментальных практик вместе с успокоением дыхания.

Надежда все это время спокойно наблюдала за мной. Ну как спокойно — на скулах такого незнакомого лица понемногу алел румянец, все же среди мешанины мыслей немалая часть касалась ее, особенно в контексте воспоминаний как она переодевалась недавно в фургоне.

«Так почему именно Австралия?» — мысленно, раздельно и словно по слогам повторил я свой недавний вопрос.

«На Северной территории часто проводятся мероприятия кровавого спорта, там не сильно навязчивый контроль. Лучше по условиям только в Бангкоке, но в Бангкоке слишком много лишних людей меня знает, я решила так не рисковать»

«Давно ты наш выезд спланировала? Это ведь за день не организовать»

«Около недели назад, когда более плотно к тебе и к ситуации присмотрелась»

«Ясно. А имя ты мне придумывала?» — не справился я и все же задал вопрос.

«Нет, Эль»

Эль, значит. Странный чернокожий парень с желтыми звериными глазами, который знает мое прежнее имя — подумал я, стараясь погасить эти мысли и подумать о чем-нибудь другом. Но нелегко не думать о зеленой обезьяне, когда тебя попросили не думать о зеленой обезьяне — поэтому чтобы скрыть свои мысли я решил перебить их другими, но получилось еще хуже, что пришлось закашляться и отвести взгляд.