Бешеная ярость стала настолько уже сильной, что я начал полностью терять контроль над собой. Лицо исказилось в гримасе, и я вдруг почувствовал сильное жжение на запястьях. Вспышка боли меня чуть отрезвила, но совсем чуть-чуть — одновременно с ней раздался громкий хлопок — браслеты негаторы у меня на запястьях просто разлетелись, расплавившись в полете на заряженные негативной энергией капли металла.

Я в этот момент так и смотрел на уже поднимающегося с места Ичиро Огасавара — он что-то почувствовал. Но не успел ничего предпринять: молния ударила ему прямо в голову, оставляя только пепел и черное, чадящее жирным дымом пятно на полу. Я уже смотрел на галерею напротив — и взмахом руки со злым криком направил туда пучок молний.

Полетели доски, взвилась клубящаяся пыль, сквозь которую ветвились пучки молний — противоположная часть здания, оба этажа и галерея где стояли все четверо клонов, обрушилась. Причем не просто обрушилась, а оказалась снесена, улетая обломками далеко прочь, в сад.

Одна из четырех частей сторон просто перестала существовать — при этом во внутреннем дворе, за исключением чадящего пятна на месте Огасавара, все осталось спокойно.

Несколько десятков секунд за столами с гостями царило ошеломленное молчание. Почти все вертели головами, глядя то на фундамент исчезнувшей части здания, то на меня. Причем на меня с каждой секундой смотрели все больше. И судя по всему, смотреть было на что: маски на лице я больше не чувствую, куда делась не знаю — и судя по голубоватому отсвету понимаю, что глаза у меня сейчас горят ярким сиянием. Кроме того, заметил, что вокруг кистей рук у меня с треском посверкивают пучки небольших молний. Постепенно успокаивающихся.

Как раз в этот момент раздались первые возгласы ошарашенных зрителей. Некоторые из них — не впавшие в оцепенение, довольно мудро упали на пол спрятавшись под столами, когда все началось. Именно их появление из-под столов послужило триггером, после которого раздались первые громкие голоса. Я к этому моменту, чувствуя как понемногу стихает ярость в груди, обозрел дело рук своих.

— Рейден винз. Экселлент! — произнес я специально не своим голосом.

Фраза всплыла в глубинной памяти — комментарий из игры Мортал Комбат, в которую я часто играл в детстве на игровой приставке. Вот только лишь после того как я это сказал, запоздало понял, что здесь игры Мортал Комбат на игровых приставках не было. И, похоже, смотрящие на меня сейчас в полном изумлении зрители, Марина Шульц и Таро Судзуки явно интерпретировали мои слова совершенно по-другому.

«Да пофигу, шеф, главное что живы», — неожиданно прокомментировала Альбина.

— Ничего себе ты их разобрал, братишка, — прокомментировал да Сильва, который подошел ближе ко мне и сейчас озадаченно почесывал затылок.

— Ты не подумай, мы не против… Но обязательно было вот так жестко? — сдержанно поинтересовался и Магнуссон, который тоже подошел ближе.

— В смысле с Огасавара жестко, — добавил да Сильва, показывая на черное пятно. — Он же имперский чиновник, вроде как.

— Да-да, я именно этот и имел ввиду, — согласно кивнул Магнуссон.

Так.

Смертельный матч закончился, но вот связанные с ним проблемы, похоже, только начинаются. Ладно, Альбина правильно сказала — главное, что живы, с остальным можно разобраться.

Щурясь от лучей яркого солнца, с террасы своего дома я наблюдал как Ангелина ухаживает за цветами во дворе. Прямо сейчас принцесса клана Новиковых поднялась и перейдя от одной клумбе к другой присела рядом как раз с тем самым местом, где пару месяцев после эпичного падения с балкона приземлилась Прасковья Богдановна. Смятые растения после этого еще долго хранили силуэт ее фигуры — впечаталась она в землю тогда хорошо, все же не пушинка, дама с весьма внушительными статями.

Воспоминание об улетевшей обладательнице пышных форм, которые я прекрасно рассмотрел из– за распахнувшегося халатика, настроило меня на благодушный лад. «Паша– а– а!», — почти вживую услышал я крик, раздавшийся после того как Наоми исполнила что– то из своего кун– фу на заместителе директора школы «Аскольд». Потом вспомнил, как мы чуть погодя после полета вместе с сестричкой– лисичкой смеялись над этим и сейчас тоже невольно улыбнулся. Конечно нельзя над таким смеяться, неправильно это, но не смог удержаться. Почувствовал себя при этом я правда не очень хорошим человеком.

Улыбка у меня против воли стала еще шире. Вдруг понял, что сейчас смотрю на Ангелину — она мой взгляд ощутила и только что подняла глаза. Прекрасное видение заметила мою улыбку, улыбнулась в ответ и немного покраснела. Хм, неудобно получилось. Хорошо, что Ангелина быстро отвела взгляд, вернувшись к клумбе и к цветам. Я же оперся на перила и прикрыв глаза, вдохнул полной грудью.

Тихо, спокойно. Все как я люблю.

После моего молниеносного перфоманса из гостиничного комплекса нас эвакуировали быстро, силами бронекавалеристов Соколова — только после матча я узнал, что они были неподалеку, сопровождая нас. Причем серьезным таким представительством сопровождая: за нами самая настоящая маленькая армия прибыла буквально через пару минут после того, как я Ичиро Огасавара обратил в пепел. Из Йокогамы нас с Магнуссоном и да Сильвой привезли в Нагасаки, в наш с Наоми особняк на улице Адмирала Путятина. Той же ночью сюда — из цитадели Кагосимы, прибыли все три девушки.

И на этом все закончилось. Вообще все движение вокруг нас закончилось. Наступила полная тишина и вокруг нас буквально возник информационный вакуум. Даже Ангелина не смогла ничего узнать — связывалась с отцом, но с ее слов князь Новиков ей ничего внятного о происходящем вокруг нас не сказал, посоветовав просто подождать. Выхода в Сеть нас не лишали, но прояснить ситуацию это не помогало. Не только мы, но и гораздо более подкованный в информационных потоках искусственный интеллект Альбины не смог найти что в официальных, что в неофициальных новостях ни единого намека на информационное возмущение после нашего смертельного матча.

Вернее, кое– что Альбина все же нашла: местами она обнаружила пустоту. Некоторые сферы жизни Японской империи, как например деятельность некоторых префектур и ведомств практически исчезли из новостной повестки, будучи разбавленными консервами. Или, иначе говоря, новостными сюжетами, снятыми заранее без привязки к конкретным датам и пускаемыми для наполнения эфира при необходимости. К примеру, Альбина переслала мне новостной выпуск, в одном их сюжетов которого префект Нагасаки Ичиро Огасавара открывает очередную среднеобразовательную школу — выпуск вышел в эфир на следующий день после того, как от префекта осталось только черное пятно сажи на полу. Но превратившегося недавно в пепел Ичиро Огасавара, пусть даже и не объявляя официально о его кончине, хотя бы показали, а вот Таро Судзуки просто пропал. Исчез наш пепельноволосый мастер– наставник как не было — ни ответа, ни привета, ни упоминания в новостных сводках.

Ротмистр Соколов сразу после нашей эвакуации из Йокогамы в Нагасаки убыл в Петербург, оставив для коммуникации с нами на двух парней из ФСБ — Никонова и Кононова. Вот только общались они с нами банально воспроизводя фразы словно из официальных ведомственных пресс– релизов. Оба были сдержанно напряжены при этом — судя по всему потому, что сами не понимали, что происходит.

По итогу, подспудно нервничали и переживали все, в том числе Альбина. Вернее, нервничали и переживали все, кроме меня — несмотря на случившуюся вокруг неясность, за минувшие дни я совершенно не волновался. Тренировался как обычно, по вечерам с остальными иногда играли в покер, иногда устраивали дискуссионный клуб.

В искусстве спора, как оказалось, у нас есть настоящий лидер: Магнуссон в этом деле понимал больше всех нас, вместе взятых. Понятно мне теперь, почему родственнички решили его загасить, отправив в Дарвин — и вовсе не от того, что он проигнорировал волю старших в роду и выбрал путь освоения Магии Крови.