Вот это ничего себе заявка, — удивился я проявленной сходу решительности. Репутационные риски после такого подхода вырастали многократно — предыдущее мое впечатление, когда Таро Судзуки только заявил о намерении участвовать в кровавом спорте с середины рейтинга и неполным составом, показались самыми настоящими цветочками.

И все это навевало на определенные мысли — мельком глянув на пепельноволосого японца, я крепко задумался. Слишком многое поставлено на карту, особенно учитывая столь спонтанное решение на проведение смертельного матча так скоро и практически без подготовки.

Не бывает так, чтобы лорд-владелец земель и территорий, наследник и принц национального клана, сходу бросал все на красное. Тем более что я целых три дня один в особняке сидел, пока в Москве и Петербурге думали, что делать. И не думаю, что там решали-решали и вдруг после мозгового штурма выдали нечто в стиле: «А давайте бомбанем на авось так, чтобы все сильно удивились, ну а плана на случай громкого проигрыша придумывать просто не будем».

Да ну бред, так дела просто не делаются. И в голову мне сейчас приходил только один реальный вариант: подставной матч. Да, для репутации Таро Судзуки — если это вскроется, подобное гораздо опаснее чем проигрыш. Зато результат гарантирован, а на кону стоит слишком многое.

Альбина, кстати, со мной в этом полностью согласилась. Но при этом — начиная с вечера, не уставала напоминать, что подставной характер матча, в котором мы оба уже были уверены, не повод относиться к тренировкам спустя рукава.

Подтверждение принятой версии с подставным матчем мне пришло через несколько дней, когда мы всей командой активно вошли в тренировочный ритм. Альбина информацию принесла, найдя новости в глубинных сегментах Сети: ажиотаж вокруг анонсированного смертельного матча поднялся такой, что право на участие в нем в качестве соперника Таро Судзуки выкупил, кто бы мог подумать — Ичиро Огасавара, глава имперского княжеского рода и национального клана, префект Нагасаки и дайме острова Кюсю.

Впрочем, несмотря на глубокую уверенность в подставном, предполагающем положительный для нас результат характер матча, что-то меня в этой во всей истории настораживало. Неявно, но грыз какой-то червячок сомнений. Внешне, конечно, все выглядит идеально. Но черт побери… будь я могущественным серым кардиналом, как Ичиро Огасавара, стал бы я с такой легкостью уверенно проигрывать раз за разом — что в истории с позором внука, что теперь, с планируемым проигрышем команде Судзуки? Настолько он болеет за будущее страны? Но перед глазами у меня императрица Ольга, которая совершенно по-честному сказала, что России без самой себя представить она не может. Хорошо, здесь не Россия, а Япония. И вполне вероятно, что у этого самурая Ичиро Огасавара нет цели, есть только путь, и вообще иной менталитет? Возможно. Или все же наш выигрыш не планируется договорняком как данность, и все будет по-честному? Нет, вот это вряд ли — пусть здесь Япония, но решали-то вопрос в России.

С нашим наставником команды я на эту тему не говорил и не собирался. Альбина, кстати, мое решение поддержала: вопросы чести владеющей аристократии довольно размыты и для меня, и для нее — она не настолько глубоко погружена в тему владеющих даром. Тем более эти границы сложно определить среди местной военной-аристократии — предки которой в порядке вещей проверяли заточку меча отрубая голову мимо проходящим пейзанам. И если я задам вопрос, одно мое предположение о подставном характере матча может оскорбить Судзуки так, что последствия будет сложно предугадать. Причем оскорбить, даже если этот матч действительно планируется подставным.

В общем, тренировался я под руководством наставника и инструкторов, не рассчитывая всерьез на подставной и положительный для нас характер поединка. Всецело положился на крепость рук и, подспудно, надеясь на помощь богини. Тем более что и да Сильва, и Магнуссон — да и я, если честно, в тренировках показывали невероятный прогресс.

Но прошло буквально пара дней и у меня появилось осознание обладания удивительным козырем, после чего даже неявная тень сомнений в результате матча исчезла. Дело в том, что в каждом комплекте индивидуальной экипировки предполагался тактический анализатор, с помощью дополненной реальности не только показывающий общую картину боя, но и помогающий в выборе целей с системой прицеливания «выстрелил-забыл». Подобные функции были отключены в подготовленных к турниру комплектах экипировки, но у меня ведь была Альбина, которое все это взяла на себя, просто скопировав необходимый функционал.

Так что теперь я обладал расширенными возможностями не только будучи в бронекостюме, но и без него, когда мы тренировались перед смертельным матчем кровавого спорта. Причем настолько мы с Альбиной сработались, что я за судьбу столь неожиданно возникшего на горизонте поединка был абсолютно спокоен — кажется мне, что и помощь богини может не потребоваться, какие бы противники или сюрпризы нас там не ожидали.

В предрассветной дымке среди тысячелетних кедров по каменной паломнической тропе поднимался темноволосый высокий юноша. Здесь, в практически нетронутом царстве девственной природы, путник выглядел достаточно странно: у него были блестящие иссиня-черные волосы, которые разбавляли выкрашенные в белый цвет пряди; прическа выглядела словно искусственный беспорядок волос, являющийся на самом деле результатом работы стилиста. В одежде у идущего по паломнической тропе преобладал черный цвет — тяжелые ботинки на высокой шнуровке, темные подкатанные штаны, широкий кожаный ремень с металлическими заклепками, черная растянутая футболка с широким воротом, в котором видна массивная серебряная цепь. На запястьях у юноши были многочисленные браслеты с черепами, в ухе серьга, довершала вызывающий образ татуировка под глазом — переливающаяся перламутром слеза.

Юноша шел по тропе в полном одиночестве. Она всеми силами старался сохранять спокойствие и выдерживать ровный шаг, при этом с трудом не сбиваясь на бег. На бег не переходить пока получалось, а вот спокойствие удавалось плохо. Была причина — впервые за несколько лет его призвал к себе глава рода для личной встречи. Еще и куда призвал — к одному из Трех храмов Кумано, на священное Место силы.

Вокруг стояла полная тишина спящего перед рассветом леса, разбавляемая громким скрежетом металлических набоек каблуков тяжелых ботинок. Все же не сдержавшись, юноша вскоре перешел на бег, пытаясь уменьшить время ожидания до столь важной для него встречи. Важной, жизненно важной — в этом просто не было сомнений, учитывая время, место и способ призыва от главы рода.

Несколько километров паломнической тропы юноша преодолел, не замечая ни времени, ни расстояния, ни окружающих пейзажей — он двигался нацеленный лишь на встречу, все сердцем жаждая узнать зачем наконец понадобился главе рода. Каменная тропа наконец кончилась и одинокий путник — даже не запыхавшийся после бега, прошел через высокую арку торию, заходя в безлюдный сейчас храм.

Пройдя по пустой территории среди высоких, тянущихся к небу деревьев, юноша вышел на смотровую площадку прямо к подножию красивейшего водопада — вода свободно падала со скального утеса с высоты более чем в сто метров.

Слева и позади юноши темной зеленью сейчас возвышались многочисленные деревья, спереди стеной стояла отвесная скала, с которой падал вниз поток воды, и только справа — вдоль каменистого, усыпанного острыми валунами устья реки, открывался вид на простор до горизонта, изрезанного линией гор. Там сейчас, на востоке, небо уже светлело в ожидании приближающегося рассвета.

Оглядевшись, на смотровой площадке юноша заметил ожидающего его главу рода, устроившегося на подушках у низкого столика. Подошел, почтительно поклонился.

— Ичиро-сама…

Едва юноша начал говорить, уважительно приветствуя старшего в роду, как был прерван жестом на полуслове. После того как голос юноши потух, словно сбитый огонь со свечи, Ичиро Огасавара показал внуку место рядом с собой. И когда тот присел, заговорил — глядя не на юношу, а любуясь водопадом.