— Профессор, я предупреждаю, что подам на вас жалобу в министерство образования и…

— Госпожа Новикова! Еще одно слово, и вы покинете аудиторию, — обернулся к Ангелине Крюгер, после чего снова горящим взглядом посмотрел на меня: — Вы же, юноша, не говорите ерунды! Я активировал усиление щитов, и прошу вас попробовать их пробить. Даже если браслеты вышли из строя, ваши способности, таковы, что никакого вреда причинить вы мне не сможете…

«Шеф, нет!» — громко крикнула Альбина.

— Дима, нет! — снова звонко крикнула Ангелина.

— Госпожа Новикова, выйдите вон! Вы, Новицкий, если не выполните моего распоряжения можете уходить следом за ней, прямиком к кабинету директора.

Глубоко вздохнув, я прикрыл глаза, пытаясь удержать накатывающую вместо раздражения злость. Сдержать не получилось, и открывая глаза я смотрел на окружающий мир через пелену голубой ярости, расчерченной всполохами молний.

«Шеф, не надо! Шеф, это провокация!»

Ну вот я же все понимаю, что как ребенка развели, но почему не могу противостоять? Почему так легко покупаюсь, почему не могу удержать в себе?

В этот раз бил уже из стойки, широко размахнувшись — как по груше. Пробил в корпус, и попал… хорошо попал, в общем. Мой объятый молниями кулак пробил лопнувший щит и профессора просто взорвало. Меня, как и предполагалось, отбросило к стене, в которую я ударился спиной.

Когда поднялся, слегка морщась, увидел что профессору крайне не повезло — целой у него осталось только нижняя часть туловища, все остальное превратилось в кровавый фарш, над которым поднимался дымок. Ну и голова целой осталась, в широко открытых глазах до сих порт отсветы гаснущего сияния. Все, потухло — а глаза вдруг заполонило Тьмой. Он, получается, одержимый?

— Рейден винз. Экселент! — произнес вдруг да Сильва в наступившей тишине.

Надо же, запомнил. Я же, глядя на разбросанные по полу дымящиеся внутренности Крюгера, вдруг понял, что произошедшее — примерно то же самое, что ожидали от меня увидеть на балу.

Кто-то очень хотел, чтобы мои способности стали достоянием общественности.

Кто-то знает, что перед моим даром пасует комплекс Ви-блокатора. Маска мне как дракону марлевая повязка, браслеты тоже довольно легко снимаются — в Йокогаме я это уже показал. Но зачем нужна еще одна демонстрация?

«Доказательство», — произнесла Альбина в тот момент, когда я сам об этом додумался.

В Йокогаме на мероприятии было ограниченное количество людей, и сразу после того как я превратил в пепел Ичиро Огасавара, на месте появился Соколов со своими кавалеристами в роли бригады зачистки.

Скорее всего, утечка — в виде слухов, или неподтвержденных данных, после Йокогамы все же была. Но для подтверждения требовались доказательства, причем серьезные. И вот теперь тот кому это надо, доказательства получил. Наверняка в классе ведется видеонаблюдение и наверняка видео уже ушло кому нужно.

Попался как дурак — причем знал ведь, понимал, что это какая-то ловушка, но все равно действовал на волне одолевающей меня ярости как баран. От злости я зажмурился, закрыв глаза и сжав кулаки. Ну почему все так по-идиотски получается⁈

Знакомое чувство невесомости и яркая надежда. Неужели?

— Сейчас мы посмотрим на щиты для начала с практической стороны, — услышал я вдруг голос Крюгера. — Господин Новицкий, подойдите ко мне, требуется ваша помощь.

Да, оно — время вернулось, разбитая ваза склеилась, как и не было падения.

Открыв глаза, увидел заметно обеспокоенный и недоуменный взгляд Ангелины — от нее не укрылось, что я зажмурился и бормочу ругательства под нос. Невредимый Крюгер надменно смотрел на меня и ждал пока я выйду к нему на помост трибуны.

— Простите, мне срочно нужно выйти, — поднявшись с места, под недоуменным взглядом преподавателя я направился к выходу из аудитории.

— Господин Новицкий! — крикнул мне вслед Крюгер, но я уже выскочил за дверь.

Переведя дух в коридоре — злость, рожденная совсем недавно в несостоявшемся будущем, никуда не ушла, заглушить ее пока не удавалось, я подумал немного и направился в кабинет к Прасковье Богдановне. Наш мастер-наставник проводила время в работе, глядя в экран монитора. Моему появлению несказанно удивилась, настороженно глядя.

— Прасковья Богдановна, мне нужна ваша помощь.

Говорить я старался сдержанно, но голос подрагивал. Злость в груди у меня все еще клокотала, кулаки сжимались и разжимались. Злился я и на Крюгера, и на себя — как не очень умный на простейшую уловку попался.

— Слушаю.

— Давайте придумаем повод, по которому мне оказалось нужно срочно покинуть аудиторию Крюгера.

— Давайте придумаем, — кивнула Прасковья Богдановна, и судя по виду начала думать. Вопросов она мне пока никаких не задавала, все еще настороженно на меня глядя. Охрану тоже пока не звала, спасибо ей за это.

Я же в это время мерил шагами кабинет, пытаясь собраться с мыслями и вернуть спокойное состояние. Злость и ярость, с того момента как я разметал в лоскуты преподавателя, у меня так и не прошли. Притупились, но не ушли — лежал в груди тяжелый груз. Да что ж такое-то!

Я сжал кулаки, и вдруг ощутил, как молнии обволакивают мои руки и запястья. И вдруг увидел себя словно со стороны. Также, как это происходило и во время допроса Ядвигой. Также, как тогда, когда избавлялся от внедрения в мой организм системы слежения личного терминала. Из моего тела как будто вышел, буквально вырос бесплотный дух сотканного из голубоватого сияния человекообразного вервольфа, разрывая браслеты.

Прасковья Богдановна вскрикнула от испуга, падая под стол — к счастью, раскаленные капли металла на нее не попали. Выплеск звериной ярости, когда сидящий внутри меня дух сотканного из молний волка разорвал оковы, занял считанные мгновения.

— Вот и повод, — произнес я, оглядываясь и видя, что серьезных повреждений не произошло. — Давайте составим акт утери браслетов. Мы же можем это сделать?

— М-можем, — кивнула Прасковья Богдановна.

— Отлично. Кстати, вы замужем?

— Н-нет. А вы по какому поводу интересуетесь…

— Одна живете?

— Да. Я не понимаю смысла ваших вопросов, — Прасковья Богдановна заметно покраснела, но голос ее звучал твердо. Боялась она меня сейчас уже как огня, но вида не показывала — ни внешне, ни на словах.

— Слушайте, вы только что видели то, что вам видеть не следовало. Думаю понимаете, что вам не стоит об этом распространяться. Но мы живем в такое время, что даже если вы никому об этом не расскажете, к вам могут залезть в голову и посмотреть, а мне очень этого не хочется. Поэтому мне кажется, вам лучше пожить вместе со всем нашим дружным классом. Мы все на Адмирала Путятина живем у меня дома, вы там были. Ну да, неприятные воспоминания, — кивнул я, увидев выражение лица Прасковьи Богдановны. — Но это же лучше, чем вам сейчас исчезнуть или даже умереть от выброса неконтролируемой силы в результате несчастного случая, верно?

— В такой постановке вопроса я согласна на предложение воспользоваться вашим гостеприимством.

— Вот и отлично, вот и договорились. Давайте помогу вам прибраться, а то у вас тут беспорядок какой-то.

С этого дня Прасковья Богдановна жила вместе с нами, и вместе с нами ездила в школу. Ночевала она в той самой спальне, откуда вышла в памятное утро, когда мы впервые увиделись. Наоми, кстати, я об этом не сказал — было подозрение, что сестра может прилететь разбираться, отпросившись у Надежды. Очень уж сестричку-лисичку факт того, что Прасковья Богдановна спала на ее постели, расстраивал, уж не знаю почему у нее пунктик такой.

Со следующего же дня из школы исчезли Вениамин Илларионович Крюгер вместе с директором. Крюгер пропал как не было, расписание утром без объявлений просто поменялось. Директор же не сразу доложил, что исчез — Прасковья Богдановна к нему несколько дней подряд ходила в гости безрезультатно, потом мне с недоумением сказала, что вообще никто не знает где он.

Я догадывался, что связано все это с тем, что я сразу после несостоявшегося инцидента с Крюгером сообщил ротмистру Соколову, что преподаватель пытается меня провоцировать. Догадывался о причине, но подтвердить не мог — Соколов тоже исчез. Ни ответа, ни привета. За себя ротмистр оставил лейтенанта Никонова — когда мне его представили, я наконец-то начал отличать его от Кононова. Никонов сведениями о местонахождении ротмистра не обладал, и вообще почти никакими сведениями не обладал, разговаривая со мной дежурными фразами.