«Прасковья Богдановна ее зовут, шеф», — тут же подсказала Альбина.

Точно, теперь вспомнил. Надеюсь меня Прасковья Богдановна не заметит, а если и заметит, то мы с ней будем максимально удалены друг от друга. Все же общение с заместителем директора не думаю, что будет включать в себя сплошь конструктив и позитив. Вряд ли она забыла, как экстренно покидала наш дом через террасу второго этажа после удара ногой.

Директор школы между тем речь закончил — промежуточную ее часть, как оказалось, предназначенную только для обучающихся первого курса. Сейчас он начал озвучивать фамилии учеников первого курса, формируя классы. После того как набралась первая группа — пятнадцать человек списочного состава, было озвучено имя классного руководителя, называемого здесь мастером-наставником.

Пока происходило распределение по классам, Альбина мне объясняла, что сквозной нумерации в системе высше-магического образования нет. Учебные классы во всех странах обозначаются по названиям букв фонетического алфавита для радиообмена — Альфа, Браво и прочие Кило и Лима. «Класс „Лима“ первого года обучения», например. И надо же, как раз сейчас один из формирующихся классов обозначение «Лима» и получил. Это был уже третий по списку, и каждый из них состоял из пятнадцати человек, среди которых в двух оказалось по два, в третьем — три юноши.

— Ангелина Новикова, — прозвучала наконец знакомая фамилия.

Ангелина, которой удивительно шла обтягивающая парадная форма, поднялась и сделала шаг вперед, в проход.

— Дмитрий Новицкий.

Поднялся, встал рядом с Ангелиной, чувствуя на себе взгляды присутствующих. Теперь посмотрим, кого нам еще…

— Анна Гарсия.

Вот это поворот — вообще-то Анна уже закончила первый курс обучения в высше-магической школе «Мажика Куритиба», я даже без Альбины название помню.

Не удивляясь — внешне, Гарсия поднялась и вышла в проход, встав рядом с нами. Может ее уровень образования сочли недостаточным?

— София Бертезен.

Нет, уровень образований Гарсии недостаточным точно не сочли, потому что после нее и Бертезен рядом с нами встали да Сильва и Магнуссон, уровень образования которого еще Надежда озвучивала как «королевский».

На нас по-прежнему смотрели, но без сильного удивления — все же подавляющее большинство точно не знает, что мы все по возрасту и багажу должны быть разведены по разным курсам.

— Класс Икс-шесть, мастер-наставник Прасковья Богдановна Стасюк, — подытожил озвученный список директор.

Вот сейчас удивления среди сидящих в зале гардемаринов стало много больше. Все же класс в шесть человек — что-то экстраординарное и непривычное для остальных. У нас же шестерых, наоборот появилось некое понимание — мы с Ангелиной гении и потенциальные Повелители стихий, так что похоже нам шестерым просто подготовили специальную отдельную программу.

Ну да, ну да — об этом и Судзуки говорил, что нам с Ангелиной работать придется много и упорно, чтобы соответствовать статусу гениев и оправдывать возложенные на нас ожидания в освоении владения даром. Говорил он это, правда, в контексте участия в турнире и ожидания результата от нашей команды, но полагаю, что этот подход положен и в расчете на наше совместное обучение в небольшом по составе классе. Смысл в этом, учитывая наши с Ангелиной потенциалы, конечно есть, вот только меня не покидает ощущение что нас, как бы это выразить…

«Ощущение, что на нас немного забили, шеф», — выразила мои мысли Альбина.

Именно. А еще есть ощущение, что…

«Что все как-то через жопу», — снова без обиняков резюмировала фамильяр.

Вот да, иначе и не скажешь.

После того, как я испепелил в Йокогаме Ичиро Огасавара, как-то вдруг казавшиеся отлаженными процессы вокруг нас казаться такими перестали, и о нас не то чтобы совсем забыли, но немного подзабили, и все теперь идет не очень-то по маслу. Я ведь, в отличие от Альбины, воспитанный, и не использую грубые речевые обороты.

«Ой-ой, я сейчас смутиться должна?» — с выражением протянула Альбина.

Какая-то она в последнее время слишком человечная в общении. Очень много эмоций — причем некоторые наши разговоры в последнее время кроме этих самых эмоций никакого смысла больше и не несут. На эти мои мысли фамильяр, кстати, промолчала. Прасковья Богдановна между тем вышла из общей группы за спиной директора — причем шла она с каменным лицом.

Похоже, была в курсе назначения. Зато некоторые преподаватели и работники административного корпуса совершенно не скрывали удивления во взглядах.

Ладно, неважно. У системы образования определенно есть касающийся нас план, и она — система, его придерживается. Так что вопросы задавать стоит точно не здесь и сейчас, директор и администрация школы этот нетривиальных ход не сами придумали.

Директор, кстати, снова взял слово, обращаясь с речью уже непосредственно к нам, к поднявшимся на ноги и стоящим по разделенным на классы группам обучающихся первого курса.

—…здесь и сейчас вы находитесь у подножия лестницы, доступной благодаря дару владения всего лишь десятой доли процента населения нашего мира. Вы оказались на этой лестнице благодаря вашему праву по рождению, и только вы сами решите, как этим правом распорядиться. Мы же, преподавательский состав школы, со своей стороны сделаем все, чтобы помочь вам открыть дорогу на вершины мира и воспользоваться полученным шансом на полную.

— Где-то я такое уже слышал, — негромко пробормотал Магнуссон.

— И я, — также негромко сказал да Сильва.

— Они, похоже, по одному шаблону речи говорят, — добавила тихим шепотом Бертезен.

Гарсия тоже не промолчала, но она просто выругалась на испанском, явно выражая удивление происходящим. Когда я обернулся к ней, подняв брови в демонстрации удивления, смуглая девушка задорно мне подмигнула. Это не укрылось от Ангелины, причем голубые глаза прекрасного видения коротко блеснули.

«Шеф, а я вам говорила, что есть проблема и ее надо решать», — не осталась в стороне от происходящего Альбина.

Директор между тем речь наконец закончил, после чего раздалось несколько хлопков, которые перешли в скромные и непродолжительные аплодисменты.

Собравшиеся совершено не демонстрировали особого энтузиазма, и я вдруг понял, почему. В узком составе нашей команды привык, что я лишь один проклятый даром — а здесь ведь, в этом зале, таких немало. Вот у одной девушки вижу браслеты на руках, у второй, у третьей… та самая девушка с синими хвостиками, второй курс судя по нашивкам, тоже с браслетами. Еще несколько дней и все мы снимем их, после чего наденем маски, и толпа на входе в школу будет в намордниках Цербера. Проклятый дар — это не игрушки, и совладать с ним может только…

«Десять процентов от общего количества», — напомнила Альбина как раз в тот момент, когда я об этом подумал.

Наверняка это не афишируется, но все проклятые что-то, да знают. Или предполагают, особенно наблюдая отсев обучающихся к старшим курсам. Так что большинство присутствующих здесь проклятых совершенно четко понимают, что не в сказку попали, поэтому и висит в воздухе напряжение. Конечно, не все здесь с проклятым даром, но их количество немалое, и немалое количество присутствующих до конца обучения не дойдет. Или дар будет элиминирован, или…

«Или его носитель будет элиминирован», — закончила за меня Альбина.

Да, чудесными годы обучения под крышей нашего образовательного заведения здесь точно не являются — ведь еще и психологический пресс наверняка чем дальше, тем сильнее. Если первые курсы больше сосредоточены на получении базы знаний, то последние — на том, чтобы проверить крепость резьбы у собравшихся в резервации проклятых. И неудивительно что такая тяжелая атмосфера здесь уже в первый учебный день.

Об этом обо всем я думал, медленно двигаясь в толпе остальных первокурсников (первокурсниц в основном), когда по жесту директора все классы во главе мастерами двинулись на выход. Чуть больше полусотни человек. Интересно, сколько среди остальных проклятых даром. Ладно, маски когда все наденут, увидим.