— Почему же пойло, мастер Мурин? Это ведь Вердиское бренди! — возмутился малец подходя к своему начальнику и протягивая ему бутылку.

— Не Вердийское бренди, а Винерийское пойло, — выхватил бутылку гном одной рукой, а второй привычным движением дал подзатыльника помощнику.

— Сколько раз тебе говорил, не ведись на контрабандистские хвалебные оды! Они все лжецы и живут одной лишь ложью! — гном одним движением оторвал какую-то бумажку с бутылки и показал её мальчишке. — Вирдийское бренди продается с артефактной бумагой на бутылке. Её не оторвать! Это знак качества Вирдийских виноделов, а Винерийцы только и рады подделать своё пойло под их нипитки, чтобы продать дороже. Сколько ты отдал за эту бутылку?

— Три серебряных, — сник парень под напором гнома.

— Три серебряных, — сокрушенно повторил Мурин потрясая бутылкой. — Три серебряных за бутылку цена которой россыпь меди. Будешь работать три недели бесплатно за одну лишь еду. Понял меня?

— Да, мастер, — еще сильнее поник парень.

— Вали уже к Корне, пусть соберет всех, — поставил гном бутылку на стол и вздохнул. — Хотя стой, погоди. Ли, как скоро тебе нужно отплывать? И я правильно понял что сделать ты это хочешь на моём корабле?

— Да, на вашем, — кивнул я ему. — Отплыть нужно не позднее полуночи. В городе сейчас неспокойно, мне хотелось бы избежать возможных проблем.

— В городе? — вздернул бровь гном, поворачиваясь к своему помощнику.

— Кто-то убил несколько патрулей городской стражи вместе с парочкой лейтенантов, — тут же выдал последние новости парень. — Все грешат на Афареса и его боевых рабов, городской магистрат вместе с градоначальником готов бросить все силы на уничтожение наглеца, но их кое-что останавливает.

— Что же? — хмурился всё сильнее Мурин.

— Выживший среди очевидцев мастер шестой ступени, — ответил Ирми. — По городу ползут слухи о человеке в обличье зверя. Говорят, некий мастер восьмой ступени купил у Афареса троих сильных рабов, а затем применив тотем, вырвался из ловушки устроенной этим грязным торгашом.

— Тише ты, — рыкнул гном на парня. — Не хватало мне еще сцепиться с третьим по влиянию человеком в городе из-за того что мой помощник не умеет язык за зубами держать. Ступай к Корне, пусть собирает всех. Если в городе сейчас начнется бойня, лучше бы нам быть подальше отсюда.

Ирми кивнул и со всех ног бросился за дверь. Ему предстояло еще преодолеть достаточно длинную дистанцию и найти многих членов экипажа корабля.

— Ты ведь как-то связан с этой заварушкой в городе? — повернулся ко мне гном. — Ты называл восьмерых пассажиров, а тут вас всего четверо. На рабах Афареса поголовно одеты только ошейники Лими. У этого островитянина такой есть и готов поспорить, на еще двух пассажирах подобные будут. Так ведь?

— Так, — кивнул я, не видя смысла отпираться.

— Значит, весь бедлам в городе из-за тебя, а значит, цена на мои услуги возросла, — усмехнулся гном.

— Это почему же? — задал я вопрос.

Не то чтобы я не понимал что ценник резко подскочит, но внутренняя жаба, охраняющая мои пожитки, была крайне не согласна с повышением тарифа и буквально требовала от меня хотя бы побороться за спасение дорогих ее сердцу золотых монеток.

— Ну, мои услуги и так недешево стоят, — ухмыльнулся наглый гном, который уже почуял запах наживы. — А тут ещё и такие обстоятельства….

— Ты сказал своему помощнику собрать команду еще до того как узнал, есть ли у меня деньги, — парировал я его наглый выпад. — Ты не в том положении чтобы разбрасываться клиентами.

На самом деле, знать я этого никак не мог и строил свои выводы лишь на подвернувшихся под руку фактах. Таких например как: волнение за лишние траты своим помощником, пустые полки бара, довольно потрепанный вид одежды на самом гноме и его помощнике. Но это ли не повод зацепиться. Когда торгуешься, каждая крупица на чашах весов дорога.

— И всё же, пусть я и на мели, но это не значит, что я хочу потерять всё что у меня есть, — нахмурился гном, который рассчитывал на достаточно легкую победу в торгах. — К полуночи, даже слепой и глухой разберётся куда пропал виновник беспорядков. Ты со своими спутниками можешь надеяться на благосклонность артефактора Лими. Пойди к нему да попроси чтобы он не пускал ни стражу, ни цепных псов Афареса в порт пару деньков. За это время может какой дурак из купцов и решит, что ему дороже монеты чем своя шкура. Но монет потребуется много, куда больше чем требуется моей скромной персоне. Да и к тому же, мой корабль быстрее всех здешних корыт, а у градоначальника и Афареса есть свои корабли!

Аргумент весомый, даже очень. Времени у меня и правда не особо много. К Лими я уже решил не идти на порог, а значит, время на сборы крайне ограничено, стоит ли дальше торговаться за бездушные монеты?

Стоп, это ведь не мои мысли! Это гном словно бормочет мне в само сознание свои мантры! Осознание того что в моей голове мысли сами собой складывались как того требовалось гному, меня привело в бешенство.

— Ах ты коротконогий хрыч, думал я твои шепотки в своей голове не расслышу? — перегнулся я за стойку и хотел было схватить его за бороду, но в последний момент передумал и ухватил за грудки, не трогая гордость любого гнома.

— Увидел мою магию? — сверкнул глазами Мурин. — Первый среди всех жителей этого мира. Пусти рубаху, она пусть и не новая, но добротная. Не хотелось бы ее шить раньше срока.

— Торговаться нужно честно уметь, — отпустил я его и отошёл от стойки на пару шагов.

— И то верно, — кивнул гном. — Я хотел от тебя десять золотых монет. Судя по тому что ты приобрел у Афареса сразу трёх рабов, денежки у тебя водятся. Но я готов существенно тебе уступить, при некоторых условиях.

Десять монет. Да этот мерзкий коротконогий засранец что себе думает? Десять монет, да за них у того же Афареса можно купить еще одного раба седьмой ступени! Хотя он вроде бы что-то сказал про уступки. Интересно, с чего бы это?

— С каких пор, гном готов упустить выгоду? — задал я вопрос.

— С тех самых, когда он оказался один посреди чужого мира. Я давно ищу любые упоминания о моём мире, тех кто там живёт и знает как туда попасть, — ответил Мурин голосом полным нереализованных надежд и толикой отчаяния. — Ты единственный за почти сотню лет, кто знает, что если дернуть гнома за бороду, то другом ты ему уже никогда не будешь. Ты знаешь, что говорят отцы моего народа своим малым детям, ты знаешь о нашей жадности, а ещё слышишь мои наговоры. Это ли не причина уступить немного золота, чтобы получить хотя бы отблеск надежды и добрую беседу?

— Немного это сколько? — подтолкнул я его к сути разговора.

— Половину, — с явной неохотой пробурчал гном, сжимая свою жадность в кулак.

— Половину? А если я выиграю тебя в состязании силы? — задал я вопрос.

Гулять так гулять. Если все мои предположения до этого момента оказались верны, то почему бы мне и дальше не использовать эту стратегию. Разве в рассказах про гномов не читал я об их азартности и постоянном желании выяснять кто сильнее? Давай же гном, ответь мне, прав ли я?

— Выяснять кто сильнее с восьмой ступенью? Думаешь я совсем плох? — хрюкнул гном, посмеиваясь.

— А кто тебе сказал что я обладаю восьмой ступенью? — спросил я его. — К тому же, разве ты сам не отличишь какой я ступени?

— Я гном, а не человек, здешние покровители мне чужды, ровно как и чакра, со всеми стихиями кроме земли, — недовольно ответил Мурин. — Моё тело сильно, как скала, а душа горит подобно пламени! Мой бог наделил мой народ силой, долголетием и искусством, но он никак не мог предположить что один из его детей окажется так далеко от дома. Я не вижу местную энергию, а вместе с тем и ступени силы которыми так кичатся здешние люди.

— И как же ты выжил в этом мире, где постоянно гремит война, в тенях крадутся демоны, а люди только и делают, что пытаются помериться друг с другом силой? — вздернул я одну бровь в вопросительном жесте.

— Крепкие кости, мощный молот, знание механики, кузнечного дела и сила повелевать землей, — хмыкнул гном. — Ну и еще совсем немного наговоров. Моя покойная бабушка по линии отца уходила корнями к первым заклинателям камня, она научила меня паре фокусов, как тот что ты почувствовал на себе. Сила и крепость моего тела не уступает местной шестой ступени, так что я достаточно легко выжил в этом неприветливом мире.