— Их королевское высочество владыка всех зыкрудов Алвит Акорфе, второй сын Алавара, внук Илюра! — усиленным соответственным заклинанием голосом возвестил я, предоставив дальнейшие переговоры Алвиту.

— Зыкруд? — возмущенно поднялся один из королей, — Они хотят, чтоб мы выслушивали дикарей? Это позор! Предлагаю немедленно их обезглавить!

— Успокойтесь, коллега, — вмешался другой, — Предлагаю для начала выслушать условия капитуляции. Вы ведь за этим пришли, почтенный Алвит?

— Алвит пришел говорить капутиляция! — закивал головой зыкруд, — Алвит, главный-главный зыкруд, говорить — вы сдаваться плен, люди с острый меч, вжих-вжих который, делать капутиляция. Все делать капутиляция, вы делать, они делать, вжжж, вжжж, которые летать, тоже делать капутиляция!

Алвит — молодец! Какой актер в нем пропадает! Сколько экспрессии, эмоций! Сколько драматизма! От одной его «капутиляции» короли в осадок выпали. Им в своей жизни много иноземных диковинок по долгу службы встречалось, но требующий немедленной «капутиляции» всего войска зыкруд в больном платье, никогда не встречался.

— Уважаемый посол! — опершись кулаками о стол, поднялся третий монарх, — Вы, наверно, что-то путаете. Речь идет не о нашей, а о вашей капитуляции. Мы готовы рассмотреть добровольную сдачу Города Стоячих Камней на следующих условиях. Выплата контрибуции в размере ста двадцати тысяч золотых. Признание протектората над городом совместного королевского совета Благословенных королевств. Переход под наше командование гарнизона города, обеспечение продолжительной расквартировки войск…

— Аа-а… — сладко зевнул Алвит, во-первых продемонстрировав свое отношение ко всем этим «условиям», во-вторых продемонстрировав свои безупречно белые клыки.

— Я сразу говорил, нам не о чем с этими послами беседовать! — не выдержал еще один король.

— Поддерживаю! Нас просто хотели высмеять, а мы попались! Зыкруды — лесные дикари, их место в зверинце, а не в королевском совете! — вступил в хор негодования еще один монарх.

"Точно, точно!" — послышалось со всех сторон, и только два короля молчали, тужась понять, что все это значит на самом деле. Прекрасно. Теперь буду знать, с кем из этой разношерстной компании можно иметь дело, а кого сразу обухом по голове. Образно выражаясь.

— Ваши величества, благодарю, что согласились меня выслушать в более… спокойной обстановке.

— Господин посол, для начала, может, вы объяснитесь? Что значил весь этот балаган? Зачем было брать с собой зыкруда? Какой был смысл в таком посланнике? Ведь сразу было понятно, что он только и может заученный текст воспроизводить!

— В том-то и дело, Ваше Величество, что это Вам было понятно. И Вам, Ваше Величество. Остальные же, так сказать, ваши коллеги… Продемонстрировали себя не с лучшей стороны. Мне было важно узнать, с кем именно стоит вести переговоры. Вы показали себя как люди разумные, вот я и пригласил вас на доверительный разговор.

— Допустим. А Вас не тревожит, господин посол, что мы можем сейчас вызвать стражу, и вас арестуют за деятельность, не совместимую с дипломатической? И казнят?

— Нет, совершенно не тревожит.

— Почему же та?

— Во-первых, раз вы согласились на встречу, то для начала выслушаете меня. Во-вторых, кишка тонка у ваших людей меня арестовать.

— Смелое заявление. Хорошо. С чем Вы пришли?

— А пришел я, Ваши Величества, объяснить, что вы не на той стороне воюете…

Короли перКвиттена, небольшого северного королевства, и ломАнсалона, мелкого южного, задумались. Еще бы. То, что я им предлагал, было рискованным, но заманчивым шагом. Я не торопил.

Мне они оба еще тогда, на совете, понравились. Пока остальные спорили, казнить ли нас, или выгнать с позором, эти два монарха силились понять, что же на самом деле значит столь необычное посольство.

Шестью голосами против пяти нас все же решили оставить в живых. Похвальный выбор, значит, не все еще потеряно. Ну и пока нас гнали в три шеи я, даже не пользуясь способностями иншого, передал королям перКвиттена и ломАнсалона просьбу о конфиденциальной встрече, пообещав рассказать нечто интересное.

Беседа состоялась уже ближайшей ночью. Под покровом темноты, я выбрался из города и встретил двоих монархов у одной из удаленных палаток. Где и сделал им предложение, от которого тяжело отказаться.

Только вдумайтесь! Одни плюсы. Мало того, что войско благодатных королевств отказывается от глупой и бессмысленной борьбы с нами, переходит на нашу сторону и мы совместными силами воюем Черноречье. Мало того, что мы спасаем нынешний миропорядок, вместе сражаемся с силами тьмы. Так еще и я делаю так, что одиннадцать благодатных королевств исчезают с мировой политической карты, а вместо них остаются только два, перКвиттен и ломАнсалон, при этом территория и население каждого их них возрастает раз в десять. Взамен — сущая малость, предать своих девятерых «товарищей».

Да какие они товарищи! Собутыльников, глупцов, недостойно занимающих королевские посты. По натуре своей мелких людишек, с антрацитовой от грязи душой. Предательство таких — это не предательство даже, а благородный поступок! Мир станет только чище, когда к власти придут справедливые, мудрые короли перКвиттена и ломАнсалона. Да не просто короли, а герои, которые помогли спасти мир! И наступят по всей земле дни небесной благодати, а их имена навечно будут вписаны в анналы мировой истории!

Совершить благородный поступок, принести благо всему миру, стать легендарными героями, на порядок увеличить свои королевства — ну какой трезвомыслящий король от такого сможет отказаться?

Когда же я показал пару фокусов, убедив, что слов на ветер не бросаю, и свою часть обещаний выполню, последние сомнения оставили моих собеседников. Темной ночью, когда до земли не доставал даже свет вездесущих звезд, произошли два рукопожатия, изменившие судьбу мира.

Но расслабляться рано — ночь только началась, и до утра мне надо еще много чего сделать.

— Все, Бил, можешь расслабиться. Войны не будет, — заваливаясь уже под утро спать, обрадовал я Била.

— Как не будет? — переспросил только что проснувшийся старик.

— Просто. Не будет, и все. Теперь ребята, которые штурмовать город собирались, уже наши союзники. Правда, они об этом пока еще не знают, но скоро им об этом сообщат.

— Кто?

— Кто-то, начальство их… Самое высокое. Ты не беспокойся, все пойдет, как по маслу.

Уставший после более чем суток бодрствования, я провалился в сон, и проспал до самого вечера. Потому о событиях этого дня знаю только с чужих слов.

Какая самая великая сила? Кто знает? Атомная бомба? Да никогда в жизни! Ее можно сбить при подлете, можно укрыться в бомбоубежище, можно вообще нанести превентивный удар. Магия? Тоже неверно. Неписанный закон — против любой магии есть противомагия, прошу прощения за тавтологию. Людской дух, любовь, верность идеалам? Мимо. Дух ломается, любовь умирает, верность с ней за компанию. Неужели вера, скажет кто-то, и будет не прав. Опять в молоко, хоть и близко. Религия — опиум для народа, позволяющая кучке святош кататься на Хаммерах и Мерседесах С-класса.

Самая великая сила — идеология! Кто-то может сказать, что вера тоже разновидность идеологии. Я не согласен. Вера предписывает принять нечто за догму, и у людей умных часто возникают вопросы, а почему оно именно так? Идеология же объясняет, почему именно так. Дает толпе баранов умные слова, «равенство», «братство», «счастье», "частная собственность", "рыночные отношения". А стаду более умных — аргументы, доказывающие, почему именно эти идеи являются единственными верным. Даже для отары гениев, способных разбить в пух и прах строгие логические построения идеологов, кидается кость права называться «оппозицией», стягивая себе существующие в любом обществе асоциальные элементы.