— Хозяин, ты чего? — Да ничего, Лимп. Марьянка меня со своей судьбой на философский лад настроила. Мол, все суета, и кроме любви, власти и смерти ничего нового люди ни из одного мира не придумали! И не только люди! Власть, любовь, смерть — смерть обрывает власть, любовь исцеляет смерть, власть убивает любовь. Замкнутый круг, Лимп! Ладно, не обращай внимания — все с твоим хозяином в порядке. Надо же иногда не только адскую металлургию изучать, но и пофилософствовать тоже! Жизненная, так сказать, потребность! — Ты б еще спел тогда! Раз такой лирический у тебя настрой! — а мой магический слуга иногда бывает очень даже острым на язык! Но только не в этом случае. — И спою! — заверил его я. И, хоть я, мягко говоря, не поэт, спел. Ну хорошо, не спел, а продекламировал, разбудив при этом только задремавшую Марьяну, Била и Леру. Холодной ночью, ранней весною, у костра, в диких лесах на самой границе Чаэского Королевства. И пел я, между прочим, о власти! Однажды маг, отважный маг Решил весь мир преобразить, Всех удивить, всех покорить, Развеять мира мрак. И в долгий путь, и в тяжкий путь Пошел весенней он порой. Пошел под солнцем и луной, Пошел куда-нибудь. Прошел он много разных стран, Заклятий много он познал. Умел поднять девятый вал, И кровь свернуть из ран. Болезни все он мог лечить, Коль знал ответ — давал совет, Узнал, как ночью вызвать свет, Как по воде ходить. И с каждым шагом светлый маг, Что был когда-то всех добрей, Ставал умней, ставал мудрей, Ставал могучим так. Но цвет не белым, серым стал. В душе его родилась страсть — Он возжелал над миром власть, Он славы возжелал! И сделан первый шаг во тьму — И злоба порождает зло. И в душу мага зло вошло Преграды нет ему. И черный цвет его души, И реет мрак, и веет тьма, За ним лишь холод и зима, И судьбы он крушит! И он могуч, и он велик, Неоспорим его талант — Он черный маг, он некромант, За ним лишь смерти лик! И в черном замке, на горе, Укрытом цепью острых скал, Он властелином мира стал, На царственном одре! И каждый год сто юных дев Восходят в замке на алтарь. И вечен темный государь, Бессмертье заимев! Но роковой приходит час Расплаты за игру со тьмой, Сразил волшебника герой, И тьмы огонь погас! Однажды маг, отважный маг Решил весь мир преобразить, Решил добро он сотворить, А сотворил лишь мрак… И о любви я тоже пел! И пел я о смерти. Любовь и смерть, они неразделимы… Все в жизни этой — лишь обман. Окончен был земной твой путь. Мечом разрублен тонкий стан, И острый меч пронзает грудь. Ты миг назад жива была, Но смерть, но смерть тебя нашла. И ты ушла. В час роковой враги пришли, Огнем горел твой отчий дом, Ты пряталась, они нашли, Ну а потом, ну а потом… Ты долго мучалась в огне. А я был где-то далеко, Твой крик услышал я во сне, Добраться было нелегко, Но я спешил, я гнал коней, Не спал я ночи напролет, Прошло не так уж много дней, И вот… И вот… Ты миг назад жива была, Но смерть, но смерть тебя нашла. И ты ушла. Твоею кровь я смочил Свое уставшее лицо, Тебя, убитую, обмыл, Пронес тебя через крыльцо, В тиши дубов похоронил, Молился, вырезая крест, Три дня от горя волком выл, Пугая всех окрест. Но, наконец, сказал "Прощай! Ты жизнь достойно прожила! Тебе открыты врата в рай!" Такие вот дела. Ты миг назад жива была, Но смерть, но смерть тебя нашла. И ты ушла. Теперь очерчен жизни путь, Мое призванье ныне месть, И не смогу я отдохнуть, И не смогу присесть, Пока последний из врагов, На свете белом будет жить. Пока над ними будет кров — Я буду мстить, я буду мстить! За муки — муки подарю, За кровь расплатой будет кровь! Их до последнего убью Я за свою любовь! Ты миг назад жива была, Но смерть, но смерть тебя нашла. И ты ушла. Одно хорошо — на русском я пел. И ни Бил, ни Марьяна, ни Валерия ничего не поняли! Не нужно мне это! Я выше всех этих дикарей из примитивного мира, и ни их признание, ни их уважение мне и даром не нужны! А то еще подумают, что я тут слабость проявляю! Нет уж, господа хорошие! Мы идем к дракону, который титан, и я буду, хитростью ли, али силой выбивать из него признания! Точка! Спасибо за внимание, всем спать. * * * — Я вижу над вами сияние! Небесным светом сверкают четыре короны — цветом былого… |
