Если кто-нибудь вчера смотрел «Культурную революцию» про библиотеки как пережиток проклятого прошлого – загляните вот сюда, хорошо?

http://inostranka-lib.livejournal.com/28171.html

И если у вас есть, что сказать по этому поводу, то скажите, пожалуйста. Для людей, которые это писали, это важно – и, откровенно говоря, для меня тоже, иначе бы я не была в числе этих людей.

Нет, я, конечно, встречала образованных, разносторонне развитых молодых людей. Но только где-то от пяти лет. А когда тебя встречает улыбчивый синеглазый профессор, которому едва исполнилось два с половиной, и с порога задаёт вопрос: «А ты знаесь, тем лось отлитяется от оленя?» - это производит сильное впечатление.

— У лося ‘ога лопатой – вот такие, лопатой, сы’окие, плоские… А у оленя – вет-вис-тые, вот так ‘ог, и от него ессё много мелких таких ’огов, и ма-лю-сеньких…. и побольсе…. Есть олень севе’ный, а есть с пятнусками… пятнистый, и все они т’а-во-яд-ные и пай-но-ко-пыт-ны-е… Не как лосатка, нет, у ней копыта не двойные… А гепа’д – не т’аво-яд-ный, он, наобо’от, хисьник.

— Злой? – обалдело спросила я, чтобы что-нибудь спросить.

— Неп’авильно. Он не злой, п’осто он так уст’оен, сто хисьник – и всё… Лев, тиг’, пума, леопa’д - это хисьники... Но гепа’д и леопа’д – это не один и тот за хисьник, это совсем ла-аз-ны-е. Сказать, потему?

— Боже, - сказала я, ища глазами взрослых, - скажите мне, что он просто запоминает то, что ему говорят, а потом повторяет!

— Ничего подобного, - возразил из угла печальный папа. – Он, как тот попугай. Не просто повторяет, а ещё и выводы делает. Причём безостановочно. Как только просыпается, сразу начинает их делать. Уже столько наделал, что спасу нет….

После получасовой лекции, посвящённый сравнительному анализу поведения различных видов млекопитающих в их естественной среде обитания, профессор пожелал расслабиться, извлёк из-под зоологических атласов губную гармошку, и вдвоём с папой они исполнили что-то настолько сильное и пронзительное, что слёзы сами собой наворачивались на глаза. Папа стучал по гитарным струнам, сомнамбулически кивая безусой гребенщиковской бородкой, а профессор деловито дышал в дырочки, с изумительной чёткостью попадая в ритм. Он ни секунды не работал на публику. Он сразу, без брызг и всплесков, с головой ушёл в музыку и плавал в ней, как Ихтиандр, зашторившись длиннющими белыми ресницами и выдыхая из себя ноты, похожие на радужные воздушные пузырьки… Когда номер был исполнен, он отправился пешком под стол и оттуда сообщил, что стол по-немецки будет «ты-ы-ысссь», и прибавил ещё несколько сложных иноязычных фраз, явно уже не древневерхненемецком. Из-под стола он вышел уже на четвереньках, таща за собой кривобокий, но ещё бодрый грузовик, с разлёта врезался головой в мою ногу, но и не подумал заплакать, а вскинул на меня свои нахальные профессорские глаза, подмигнул обоими сразу и заметил со снисходительным одобрением:

— Это бусы у тебя? К’асиво. Мне н’авятся такие зеньсины.

Это большая ошибка – думать, что профессора полностью погружены в науку и ничего вокруг себя не замечают.

Люди! Признайтесь честно: держал ли кто-нибудь из вас африканскую соню?

А то на меня вот-вот свалится одна такая, а я не буду знать, что с ней делать.

Так ли она склонна к побегу, как про неё пишут? И можно ли держать её в одной клетке с пожилой респектабельной песчанкой?

Если кто в курсе, расскажите, будьте добры....

Только, ради Бога, не просите меня ничего говорить,

а то я опять что-нибудь скажу.

В.С. Черномырдин

Добросовестно пересмотрев ещё раз так горячо разрекламированный Подругой фильм, я всё-таки решила что-нибудь сказать. Говорить так долго и весело, как моя Подруга, я не умею, поэтому буду говорить долго и скучно.

Приводя с некоторыми купюрами её монолог, я почему-то не ожидала, что на меня тут же со всех сторон посыплются параллели с другими экранизациями «Шерлока Холмса», хотя, казалось бы, это первое, чего можно было бы ожидать. Ну, хотите параллелей – давайте, мне не жалко.

Я отнюдь не первая и даже не вторая из тех, кто отмечает, что, если брать первоисточник, то это одна их немногих попыток в литературе создать образ гения – причём такой, чтобы читатель сразу, без лишних экивоков поверил в его гениальность и больше не высказывал сомнений по этому поводу. Если бы такую попытку предпринял по-настоящему сильный автор в рамках философско-психологического романа, он несомненно потерпел бы фиаско и больше с этим номером не выступал. Но поскольку её сделал автор, во многих отношениях довольно посредственный, и сделал это в рамках бульварной однодневки, попытка блестяще удалась. С тех пор однодневка регулярно переиздаётся на всех языках мира уже более ста лет подряд, а её герой остаётся единственным Идеальным Сыщиком на все времена. Более того, «Шерлок Холмс» – единственный в своём роде детективный цикл, в котором сюжет является не главной его составляющей, а неизбежным злом, которое поневоле приходится терпеть. Сам доктор Ватсон чуть ли не в каждой второй своей истории извиняется за то, что на этот раз не сможет порадовать читателя ни трупами, ни драками, ни другими приятными вещами - история-де абсолютно простая и ничтожная, зато великолепно иллюстрирующая Метод, и поэтому без неё никак не обойтись…

Итак, главное здесь – не интрига и не сюжет. Главное – центральный персонаж и его драгоценный метод, а также его взаимоотношения с другими людьми; в первую очередь – с тем же доктором Ватсоном.

И вот это-то как раз то самое, что труднее всего экранизировать.

Наша любимая отечественная экранизация, видимо, так любима нами ещё и потому, что смотрит на все эти проблемы так, как смотрели все мы лет в двенадцать-тринадцать. Тогда мы очень мало задумывались над тем, гений Холмс или не гений, - как и о том, что, собственно, у него за метод, и можно ли его освоить кому-нибудь ещё, или столь безупречное владение им является исключительно его индивидуальной прерогативой. Мы просто знали, что он – замечательный, умный, смелый, добрый и великодушный, что он во что бы то ни стало найдёт выход из любой ситуации, всё выяснит и всех спасёт… КАК он это сделает – это уже его проблемы; нас они, в общем, не касались. Просто СДЕЛАЕТ – и всё, на то он и Шерлок Холмс…. Собственно, таким его и играет Ливанов. Уютный, домашний, уверенный в себе, в меру элегантный, в меру простецкий и всё время красиво балансирующий между драмой и пародией, между чем-то условно-английским и чем-то бесконечно-русским, своим, понятным, с детства привычным. Крокодил Гена, который к трубке и котелку добавил ещё лёгкое, нераздражающее позёрство, камин, овсянку и жилет с часами на цепочке. Свои расследования он ведёт легко, играючи, со снисходительной профессорской улыбкой, в которой, правда, больше тепла, чем превосходства. Он так умён и так блистателен, что ему всё это НИЧЕГО НЕ СТОИТ. И мы, зрители, можем, конечно, вместе с Ватсоном спросить «КАК?» - и получить в ответ обаятельную кривозубую улыбку и невесомую цепочку объяснений, которая так и останется для нас вторичной, потому что мы всё равно не видим процесса, а видим результат… Я очень долго не могла понять, почему мне так скучно смотреть на то, как Ливанов с Соломиным бегают по переулкам или шарахаются в темноте в поисках болотной гадюки, пока не догадалась – всё это обречено на то, чтобы выглядеть скучным и затянутым, потому что это ВТОРИЧНО. Первичен сам ход мыслей гения, который должным образом представить на экране практически невозможно.