Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Они сидят на креслах, диванах и полочках, кротко ухмыляются, собирают пыль и портят мне репутацию. Изредка их грызёт и треплет моя Собака, но это им как слону дробина. Я их побаиваюсь и жалею. Их невозможно не бояться и не жалеть. Особенно страшны и душераздирающи те из них, которые умеют ходить и разговаривать. Когда я вечером возвращаюсь с работы, их собратья, ещё не подаренные мне, поют и пляшут в подземном переходе. Жёлтые и голубые Коровы кружатся на задних ногах, жужжат, скрежещут, притоптывают копытами и выкрикивают натужно-радостные приветствия на каком-то неизвестном мне, страшном языке. Они похожи на каких-нибудь нищих диккенсовских сироток, которых жестокие хозяева заставляют петь и плясать на морозе ради заработка. И хотя я знаю, что на самом деле никакие они не бедные сиротки, а такие же нахальные сволочи, как их родня, оккупировавшая мою квартиру, всё равно сентиментальность помимо моей воли подкатывает мне к горлу упругим слезливым комком, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не выкупить их всех оптом. И, пробегая мимо, утешаю себя сознанием того, что всё равно они рано или поздно окажутся у меня.

Иногда по вечерам я сижу на свободном краешке дивана, смотрю в их наглые оккупантские лица и мечтаю о том, чтобы какой-нибудь добрый волшебник раз и навсегда избавил меня от их присутствия. Под конец этих мечтаний мне становится так грустно и неуютно, что я принимаюсь целовать их в кривые розовые носы, чихать от пыли и умолять, чтобы они меня не покидали. Они тихо ржут над моей душевной слабостью и снисходительно заверяют, что никуда не денутся. И я с облегчением вздыхаю и иду искать пылесос.

26 декабрь 2008 г. Как я справляла Рождество

Рождество мы с Собакой встречали в скверике перед чьими-то чужими домами.

Мы стояли под ёлкой, сплошь усыпанной рождественскими воробьями. Они грелись в тёплых испарениях, поднимавшихся снизу, из подземных люков. Говорят, что в Рождество даже сточные городские воды на пару часов превращаются в дорогое вино, поэтому не исключено, что воробьи были пьяные. Они спали на ветках, совершенно круглые, как шары, изредка встряхивались икали и что-то бормотали во сне. В небе над ёлкой висела звезда, слегка запотевшая от пара, но всё равно довольно яркая. Она отражалась в витрине крохотного салона красоты «Мадам Кати». С витрины навстречу ей улыбалась голова Медузы Горгоны с красиво уложенными змеиными локонами. Напротив Медузы торчал козырёк подъезда и смутно белели привинченные под ним таблички с надписями: «Принтеры – 1., Шредеры – 2., Шпильманы – 3.» Около каменной женщины, сидящей посреди скверика с каменным мальчиком на коленях, кто-то оставил пластмассовый грузовик без одного колеса. Мальчик всё смотрел и смотрел на него, не сводя глаз, но никак не решался наклониться и поднять. Снег хрустел и переливался в темноте, как россыпь грязноватого пилёного рафинада – в детстве я видела такой в бакалейном магазине. А сбоку, за забором детского сада, шелестели обрывки мишуры на голых ветках и гулко кашлял снеговик.

— Я не понимаю, - говорил пробегающий мимо нас мужчина, дыша в трубку морозным паром, - хорошая же была программа… гениально же написанная программа! Как её умудрились так быстро изгадить? Всё же пошло наперекосяк – буквально всё!

— Ну уж, прямо уж-таки и всё, - хмыкнула подошедшая сзади серая собака. – Ничего, жить можно… живём же вот, не жалуемся.

Моя Собака согласно покивала, тут же сцепилась с ней, и они вместе покатились по аллее вдоль кустарника. Потом вспомнили, какая сегодня ночь, осторожно расцеловались, обнюхались, обнялись передними лапами и стали прыгать и танцевать на сверкающем грязном снегу. Откуда-то из глубины вселенной доносились скрипы, голоса и звяканье трамвая; я стояла под ёлкой с воробьями, дышала на ледяные, пахнущие мандаринами ладони и слушала. Внутри меня всё стыло от холода, страха и радости, и запотевшие вифлеемские звёзды переливались сквозь белёсую дымку и клочья облаков, и было ясно, что истина не то чтобы где-то там и даже не то чтобы где-то рядом, а прямо где-то совсем уже рядом, и потому добраться до неё так трудно, что гораздо проще придумать.

Ещё немножко Вавилонской хроники

Читатели Огнев и Огнева были приглашены в кабинет заведующей для выяснения, чем они занимаются в б-ке. Были проверены все к/л, на к/л нет записей, кот. бы свидетельствовали о посещении ими хотя бы одного зала (культурного центра) или вообще какого-либо помещения библиотеки. Читатели вели себя в кабинете агрессивно, объяснили, что сейчас будут бить стёкла и все перебьют. Был вызван милиционер, который пришёл через 1,5 часа и выдворил их из библиотеки.

В Общем читальном зале температура 15 градусов выше Цельсия! Читатели немного посидят, а потом не выдерживают, сдают книги и уходят со словами.

При выходе из библиотеки читатель Зубарев сдал мне контрольный листок, помеченный 22 августа 2003 года. На мой вопрос, почему он не сдал этот листок вовремя, он сказал, что готов исправить свою ошибку и поднялся обратно наверх. Мы ждали, когда он выйдет, до половины девятого, но он так и не появился. При осмотре помещений библиотеки мы его также не обнаружили (в том числе и милиционер). Просьба в случае его появления потребовать у него чит. билет и объяснительную записку.

Директор библиотеки разрешила продлить срок действия августа на сентябрь и 1-ю половину октября.

Читатели и сотрудники постоянно мешают друг другу!

По делу ЦВК было принято временное решение. Если читатель почему-либо хочет пройти в ЦВК, сотрудница отдела не каталогов (!) звонит 5-04 и сообщает, что к ним идёт читатель!!! Читателя ставят у двери и просят подождать. Возле лингвистического центра. Если сотрудник ЦВК приходит (через лингвистический центр!), то забирает читателя, проводит его через лингвистический центр, следит при этом, чтобы читатель не зашёл куда-нибудь ещё и не заглядывал ни в какие двери, потом ведёт к себе в зал и так же выводит обратно! Всю ответственность за сохранность несёт сотрудник ЦВК!!

Сестра читательницы Рубцовой привезла книгу «Английский язык для делового общения», которая за ней не числилась (за самой Рубцовой, с марта). Были переданы документы на исключение её на 1 мес. Хотя она (сестра Рубцовой), в библиотеку не записана и поэтому отказалась сдать билет в регистратуру.

Читатель Авдеев пытался вынести из библиотеки (через контроль) каталожный ящик № 167 (Ber – Bot), немецкий язык, алфавитный. Когда его остановили, утверждал, что пытался вынести его только на неск. минут, в гардероб, а потом поставить обратно. Но это не соответствует действительности, т.к. его задержали уже при попытке выбежать из библиотеки.

У читательницы Азаркевич (72608) при проверке был обнаружен дефект (нет с. 78 – 87). Читательница заблокирована (полностью) до выяснения ситуации

В отделе каталогов была обнаружена вскрытая 3-хлитровая банка с консервированными огурцами, а в ней паспорт на фамилию Дегтярёва Н.И.

Читательница Подгорная вышла из ВГБИЛ, как ей казалось, покурить…

Все записи на листке читательницы Ермоленко были погашены, были сделаны отметки о том, что все книги сданы. Ермоленко говорит, что никаких книг не брала и не сдавала. Видимо, сотрудница дважды выдала ей этот контрольный листок за один раз.

Читатель Борисов был записан в библиотеку 6 сентября и тут же исключён без права восстановления за нарушение общественного порядка (нецензурно выражался), порчу книг и библиотечного имущества и уничтожение читательского билета.

219
{"b":"538769","o":1}