Приходит домой – дом вроде всё тот же, а не тот. Красивый, чистый, уютный – самый лучший дом во всей деревне. И яблоня, которая давно уже засохла, потому что в неё молния попала, опять зацвела, как ни в чём не бывало. Сел дед под яблоню, вспомнил ту красавицу-девку, из-за которой он чуть было не покинул родные места, и подивился про себя: как это он мог так голову потерять из-за такой из себя пустой, жестокосердной гордячки? Стал вспоминать её лицо, голос, походку… и не нашёл в своём сердце той любви, которая раньше чуть не свела его в могилу. Махнул он рукой, засмеялся, отодрал доски от двери и пошёл домой спать.

С той поры зажил дед счастливо. По-прежнему у него всё не шибко ладилось, по-прежнему над ним соседи посмеивались, только теперь ему это всё было нипочём. Нашёл он себе хорошую девушку, тоже из Габерсдорфа, и тоже красивую, хоть и не такую гордячку. Посватался, и она за него пошла. А чего ж не пойти? За такого-то славного парня, такого доброго да весёлого! Веселей моего деда теперь во всей округе никого не было… чего с ним ни приключись, он только рукой махнёт: а, мол, не беда, всё поправим! Очень его все полюбили за такой лёгкий характер и за приветливость, которую он всем выказывал. Так и прожил мой дед до девяноста лет. Богатств никаких не нажил, но до последнего дня, до последнего вздоха был счастливым. И всё благодарил за это серебряного дракона. Это, он говорил, потому так со мной получилось, потому он мне глаза открыл, что я обувь снял, когда шёл по его спине. А не разуйся я – он бы точно утащил меня в преисподнюю…

Потому что они, драконы-то, на самом деле – от дьявола. Дьявольские создания. Не знаю, как серебряные, серебряных я не видал, врать не буду. А вот красные и синие – те точно от дьявола, и добра от них не жди. Синих и красных тут у нас часто видят. Особенно в лунные ночи, на Адвент.. или Великим Постом. При луне очень хорошо видно, как они летают над горами. Хотя сейчас их мало стало… не то что в старину. В старину ведь в горах, даже на самых высоких вершинах, было тепло, и цвели цветы, а снега никакого не было и в помине. Это из-за драконов, из-за их дыхания. Они, драконы, лежали в пещерах и расселинах и дремали, и от их дыхания поднимался такой тёплый пар, что там даже самой лютой зимой было лето…

Они из яиц вылупляются, драконы. Иногда сами откладывают и высиживают. А иногда случается так, что в каком-нибудь доме курица снесёт большущее чёрное яйцо, вчетверо больше, чем обыкновенное. Такое яйцо нужно скорей бросить через баню, иначе его не разбить… А если позволить дракону вылупиться, он мигом сожрёт всю птицу и всю скотину во дворе, а потом и самого хозяина с его домочадцами. Никак нельзя допускать, чтобы из такого яйца кто-нибудь вылуплялся.

А бывает ещё – знаете, как? У одного крестьянина из Крамелау была дочь. Однажды она пошла в горы одна и пропала. Люди потом говорили, что её унесли к себе крылатые змеи. Ну, или драконы… так тоже можно сказать. Так с тех пор её никто и не видел. А только тот крестьянин с того дня зажил хорошо и богато. Соседи сперва не могли понять, откуда у него вдруг столько денег появилось. А потом узнали. Вскоре после того, как у того мужика пропала дочь, к нему на двор невесть откуда забрела чёрная курочка. И эта курочка каждый месяц несла ему по серебряному яйцу. А крестьянин их продавал одному еврею, и тот еврей ему очень хорошо платил, потому что такого хорошего, такого чистого серебра, из какого были сделаны эти яйца, и сыскать-то было невозможно. И уж потом, перед смертью, крестьянин рассказал священнику про эту курицу, и сказал ещё, что он так думает, что это его зять-дракон послал ему такое вспомоществование, чтобы он не так горевал о дочери. Священник потом рассказал об этом другим, потому что это была не исповедь, а просто беседа. И сказал, чтобы никто из прихожан больше не смел принимать помощи от драконов, потому что это грех, и от драконов людям может быть только зло. Но, по правде говоря, мало кто тогда подумал, что от этих серебряных яиц кому-то было какое-то особенное зло. Скорее уж наоборот. Хотя, священнику – ему, конечно, виднее…

— Ой, такой сон опять приснился.. Опять приснилось, что я умерла. Это уже в привычку какую-то входит, надо что-то с этим делать, честное слово… Нет, это только так считается во сне, что я умерла, а на самом деле я себя прекрасно чувствую… просто официально я умерла, меня похоронили и всё такое. Но ладно бы ещё это, это-то как раз ерунда. Дело в другом. Дело в том, что меня тут же почему-то канонизировали. Причём, не здесь, не на земле, а прямо там, на Небе. Не за какие-то там особые заслуги, а как-то по другим критериям… у них там что-то вроде жребия или распределения, как у нас раньше в вузах. У нас как было? – кто хорошо учился, того оставляли в Москве. А там – кто хорошо и праведно жил, тех канонизируют и оставляют в покое, и про них даже на земле-то особо никто не знает… Никто им церкви не строит, памятников.. ну, в смысле, статуй не ставит… икон с них не пишет, не прославляет их никто.. Вот эти, о которых никто не знает и которых никто не беспокоит, и есть самые великие святые. А кто попроще, кто какие-то грехи всё-таки совершал, тех канонизируют и тут же им что-нибудь поручают, какой-нибудь участок… Ну, там, за погоду отвечать или за урожай… А мне поручили отвечать за изобразительное искусство, представляешь? А я-то в этом деле ни в зуб ногой же! Я им говорю: я ничего в этом не смыслю, а мне говорят: ничего, со временем войдёшь в курс дела, разберёшься.

Ну, и, блин, я значит, того… стала разбираться. Я уже не помню, как я там с этим разбиралась, это всё во сне было как-то смутно… Но помню, что меня вызывают на ковёр к начальству за что, что я не усмотрела за каким-то там художником и он, с моей якобы помощью, написал какую-то картину «Красные розы на голубом унитазе». И что эта картина сейчас жутко популярна, везде печатают её репродукции, а это почему-то очень нехорошо и неправильно. А вообще тут не при делах, ничего я ему не помогала писать, но почему-то это вся постановка вопроса меня ужасно злит… И я иду и заранее готовлюсь, как буду ТАМ ругаться. И отстаивать эти самые «Красные розы»… Что в них ничего такого плохого или похабного нет, что написаны они очень даже хорошо, в духе какого-нибудь Фрагонара, а сочетание голубого с ярко-алым хоть и грубоватое, но интересное и впечатляющее. Такую хорошую искусствоведческую отповедь придумала, ты не представляешь! Так жалко было, что проснулась до того, как дошла до Его кабинета! Мне кажется, я бы Его убедила, ей-богу…

____

…Я теперь боюсь по вечерам домой идти через двор. Раньше мимо стройки боялась, потому что собаки. А теперь через двор боюсь. Из-за ворон. Ну, чего ты ржёшь, ничего смешного… Понимаешь, как дело-то было. Я жарила блины. На большой сковороде, на той самой, на бабушкиной. Выложила туда, наверное, упаковки две, поставила на огонь, ушла в комнату и про них забыла. Ну и они, естественно, сгорели. Снизу подгорели прямо аж до угольной черноты. Ну, ладно… подгорели и подгорели. Я взяла их, выложила на блюдо.. а блюдо старое было, с трещиной, я давно хотела его выбросить… Выложила, вынесла во двор и в снег поставила. Красота такая получилось: на снегу громадное фарфоровое блюдо, а в нём ровными рядами чёрненькие такие, хорошенькие блинчики с мясом… И тут же на это дело налетело дикое количество ворон. Налетело и все блины в момент сожрало. Прямо как жертвоприношение какое-то получилось, честное слово. Сидят вокруг блюда и жрут.. сволочи. Красота, одним словом. Но только с того дня они меня запомнили, представляешь? Стоит мне во двор выйти, они все тут как тут. Кружатся надо мной и орут. Знаешь, как неприятно? Как в том стишке: я доем сначала грушу, а потом примусь за вас. Глаза страшные, чёрные… И, знаешь, они такие здоровые, эти вороны! Я раньше внимания не обращала, какие они лошади. Они же правда могут убить и сожрать, если скопом налетят! И я теперь, как домой с работы иду, несу им батон.. или сыру там, или ещё чего-нибудь… А когда забываю, то стараюсь побыстрее пробежать до подъезда, пока они не опомнились. У меня такое чувство, что я как бы теперь их жрец, и обязана их кормить. Причём не просто так. А со всякими ритуальными реверансами. Блин! Если бы знала, лучше бы эти блины чёртовы в мусоропровод выкинула, вместе с блюдом…