С того дня мы постепенно сделались соавторами в наших играх. Но свою власть над сестрой я не утрачивала ещё долго. По крайней мере, мне так казалось. К мелким попыткам взбунтоваться с её стороны я относилась хладнокровно. Настоящий диктатор должен время от времени разрешать своему народу немного пофрондировать. Даже когда она во время моих бурных выяснений отношений с родителями радостно советовала им: «Заприте её в чулан!» - я не обижалась. Я понимала, что подданным иногда приятно видеть своего тирана униженным – от этого они ещё крепче к нему привязываются. Впрочем, наверное, до конца я этого не понимала, но чувствовала своим подлым диктаторским подсознанием. И какой смысл был волноваться или сердиться? Всё равно она была моя, что бы она там ни говорила и что бы ни делала.

Но однажды выяснилось, что власть моя не так прочна, как мнилось мне в моей гордыне. Летом сестра жила в соседней с нами деревне, у родственников своего отца, а я её регулярно навещала. Был вечер, мы сидели на плетне, смотрели в сторону заката и вяло отбивались от комаров. И вдруг она сказала:

— Завтра ко мне не приходи.

— Ладно, - слегка удивившись, согласилась я. – Тогда послезавтра. Да?

— И послезавтра не приходи. Вообще не приходи.

Я не сразу поняла смысл сказанного. А поняв, ужаснулась и не поверила ушам:

— Ты чего? Обиделась на что-нибудь?

— Нет, - ответила она. – К нам завтра Анечка приезжает. Я с ней буду.

Анечка была ещё одной её кузиной. Я никогда её не видела, знала только понаслышке.

— Ну и что, что приезжает? Будем вместе играть. Втроём. Разве нельзя?

— Нельзя, - сказала сестра. – Я не хочу втроём. Я с ней хочу. Потому что с ней интересней, чем с тобой. Понятно?

Но мне было непонятно. Я по-прежнему отказывалась верить в происходящее.

— Тебе что, со мной совсем не интересно?

— Совсем, - непреклонно ответила она. – Потому что Анечка приедет, а с ней интересней. Мам! – воззвала она к последнему авторитету. – Скажи, что с Аней интереснее играть, чем с Таней! Правда же? Ну, скажи!

Я не стала дожидаться ответа её мамы, изрядно смущённой такой постановкой вопроса. Просто тихо сползла с плетня и, глотая горечь и недоумение, побрела домой. Такого я не ждала. Никак не ждала. Правду говорят, что всякого тирана рано или поздно настигает возмездие.

...Нет, мы не поссорились с сестрой. Разве это можно – ссориться с сестрой? Тем более, из-за какой-то глупости, которую она брякнула по малолетству. Ясно же, как божий день, что интереснее, чем со мной, ей всё равно ни с кем никогда не будет! Правда, с того дня моя тиранская самоуверенность дала изрядную трещину, и я стала куда осторожнее в своей тирании, а потом и вовсе вынуждена была согласиться на республиканское правление. Но когда совсем недавно, буквально год назад я впервые в жизни увидела ту самую Анечку – очаровательнейшую, интеллигентную Анечку, успевшую в свои сорок с небольшим лет стать бабушкой, – я подавилась приступом застарелой ревности и долгое время настороженно к ней приглядывалась, пока она приветливо, с оттенком недоумения, улыбалась мне и пыталась завязать непринуждённый разговор…

ЧИТАТЕЛЬ. Простите, а где здесь, в каталоге, найти русские переводы Теннесси Уильямса?

БИБЛИОТЕКАРЬ (величественно). Как это – где? Вы что, сами не можете догадаться, где? На букву «тэ», разумеется!

ЧИТАТЕЛЬ. Простите… на какую букву?

БИБЛИОТЕКАРЬ (снисходительно). На «вэ», на «вэ» я же вам сказала! Но только вы на «вэ» не смотрите, а сразу посмотрите на «дэ», чтобы сразу уж всё уточнить и чтобы не было проблем при заполнении.

ЧИТАТЕЛЬ (после длинной паузы, очень вежливо и серьёзно). Большое спасибо, вы мне очень помогли.

***

ДЕВУШКА (в мобильник). Ничего подобного, не потолстела! Ни капельки… Нет, а с чего ты это взяла? Ну, да, взвешивалась… Да, было больше… Но это же естественно! Я же в купальнике была! Как это – «ну и что»? Да там одни трусы два килограмма весят, если хочешь знать!

***

Двое старичков на скамейке:

— Ну и как? Добежал? Уложился во время?

— Добежать-то добежал, а уложиться - какое там... Хорошо хоть вообще добежал. Оно и понятно. Гены-то, они уже не те, что в молодости. Совсем не те!

— Это ты верно сказал.

***

В церкви, на заднем ряду, шёпотом:

— Всё-таки хорошо, что Святой Антоний занимается всем, кроме футбола.

— Почему ты думаешь, что он футболом не занимается?

— Тогда бы всё время выигрывали или итальянцы, или португальцы.

— Ты что? Ты правда думаешь, что он бы своим подыгрывал? Он что тебе, Старик Хоттабыч? Он святой, между прочим, не забывай!

— Ты просто в футболе не разбираешься. Тут, когда игра - святой ты или не святой, это без разницы, роли не играет…

***

Кстати, именно после этой подслушанной беседы мне приснился футбольный матч между францисканцами и доминиканцами.

Наши выиграли.

Ещё немного фрагментов из школьных сочинений

***

Сюжет бессмертной комедии Гоголя разворачивается вокруг ревизора, который должен посетить город и которого все по ошибке принимают за Хлестакова.

Действие комедии «Ревизор» происходит в наполеоновской России. В это время она не была ни бедной, ни политически слабой страной. Наоборот, это было сравнительно неплохое время для России.

Второе действие начинается с монолога Осипа, слуги Хлестакова, который, будучи коллежским регистратором, делится со всеми историей жизни Хлестакова.

Хлестаков, как обычно ему свойственно, с трудом понимает, что с ним вообще происходит. Причина этого проста – он очень любит играть в карты с кем попало.

Трактирщик уже давно держит в своём доме Хлестакова и Осипова, но не кормит их и очень плохо с ними обращается.

Хлестаков рассказывает всем, что он автор «Женитьбы» Гоголя, и что у Пушкина он на короткой ноге.

Прообразом Хлестакова стал А.С. Пушкин, которого тоже несколько раз принимали за ревизора. Пушкин – это тот же самый Хлестаков, а разница между ними состоит только в том, что Хлестакову не везёт в жизни.

Хлестаков не случайно приехал в уездный городок, а с целью реализовать там все свои тайные желания и порочные наклонности. А чиновники, принимая его за столичного ревизора, были и рады его ублажать.

Пятая часть «Хлестакова» открывается с неожиданной стороны, Прибегает почтомейстер и выясняется, что никакой это не Хлестаков. Выясняется также, что городничий похож на мерина-моветона, почтомейстер – пьяница, а надзиратель – не «Земляника», а настоящая свинья.

Узнав о приезде Ревизора, Городничий разметал по брёвнам заборы и вывез их из города на сорока телегах мусора.

Собрать в одну кучу всё, что есть в России, и одним махом со всем расправиться – вот цель Н.В. Гоголя. Зрительный зал Гоголь тоже имеет в виду.