Разговоры по библиотечному телефону (в пролётах между лестницами)

— Фашисты? Это они-то – фашисты? Да брось ты, честное слово! Разве теперь найдёшь где-нибудь нормальных фашистов?

***

— А в конце он застреливается. Да! Не закалывается кинжалом, это тебе не «Театральный роман». Именно застреливается – это очень важный момент, ключевой, смыслообразующий… Как это – не из чего? Что значит – где он в электричке возьмёт пистолет? Да, боже мой, где угодно! Там же ходят люди, торгуют… ну, разными вещами, там, для хозяйства… Ну, как это – нет в реквизите пистолета? А что у вас вообще есть, в таком случае?.. Ладно. Хорошо. Пусть пока стреляется из чего-нибудь другого, что окажется под рукой. А я завтра приеду и сам во всём разберусь.

***

— Представляешь, я ей говорю: «Вы мне не дали “Историю римского права”» А она мне: «Как – не дала? Да вот же она, у вас в руках. Вы же подошли, чтобы мне её вернуть». Я говорю: «Да. Я хочу её вернуть. Но это же ничего не меняет. Вы же мне её не дали». Тогда она, прикинь, забирает у меня книжку, потом опять протягивает и говорит: «Возьмите, пожалуйста». Издевается, понимаешь? Наглые такие все… Я говорю: «Мне не нужна эта книга. Я её уже сдаю. Просто я хочу понять, почему я её не получил?» А она, прикинь, улыбается и молчит. Наглая такая, вообще... Я в следующий раз жалобу напишу. Вот не пожалею времени и напишу. А то совсем обнаглели!

***

— В первый раз вижу словарь, который наоборот издавался. Что? Ага, я сам обалдел. Представляешь, первый том издан в 1914 году, второй – в 1856, а третий – вообще в 1799! Почему они с конца начали, интересно?

***

— Хорошо тебе! Гуляешь себе там по Булонскому лесу, по Елисейским полям… Рогалики кушаешь с шоколадом. А я тут, как дура, в Иностранке торчу, уже четвёртый час. Всё, не могу больше! Сейчас все книги сдам и где-то минут через сорок буду у тебя! Только в парикмахерскую по дороге заскочу, и всё...

На синей от неба мостовой, под утренней ледяной корочкой, размокал чей-то пятёрочный дневник. Во дворах нежно и головокружительно пахло талым снегом, искусственными мимозами, дымом, апельсинами и кошачьей мочой. И очень не хотелось думать о мокрых ботинках. Что, собственно, о них думать? – мыслью же их не высушишь и не согреешь. Лучше думать о том, что пора, наконец, что-то серьёзно и круто изменить в собственной жизни.

Например, завести дегу. У дегу хвост с кисточкой – ещё длиннее, чем мой собственный. Люди, у кого-нибудь из вас есть дегу? И кто-нибудь знает, чем его кормить и где в нём правильно делать ударение?

Денис

На новогоднем утреннике

Воспитательница (безрадостно-бодрым голосом):

И вот она, нарядная,

На праздник к нам пришла…

Денис (громко, с большим энтузиазмом):

И нанесла удар свой

Ножом из-за угла!!!

***

Гуляем возле Донского монастыря. Денис смотрит на кирпичи, открошившиеся от стены.

— Как ты думаешь, - (Вздыхает, трогает кирпичную пыль ладонью и осторожно пробует на вкус кончиком языка), - как ты думаешь, этот камушек добровольно отколупнулся или его кто-нибудь оторвал от стенки?

***

— А я вчера был деревом целый день.

— Каким деревом?

— Таким. Ну, маленьким. Берёзкой.

— И как тебе было… деревом?

— Пло-охо. Стоишь целый день, как будто в угол поставили. И мокро ещё. Я же по пояс был в талой луже. И птички на ветках очень щекотно сидят.

Поневоле поверишь, что этот малолетний Талиесин и вправду был целый день берёзкой!

***

Сидит с ногами в кресле, держит перед собой толстый том «Великие мыслители XIX – XX столетий» и сосредоточенно отвешивает щелчки портрету Ницше.

— За что ты его так?

— (Сумрачно) Уж знаю, за что.

— Да ты хотя бы знаешь, кто это такой?

— Знаю. (Задумывается). Фридрих один.

— Ну, допустим, Фридрих. А дальше как?

— А дальше я на его книжку чёрную компот пролил… Нечаянно.

— Ничего себе! Ты же на него компот пролил, а не он на тебя. За что же ему щелбаны? По идее, тебе же надо надавать, а не ему.

— А мне уже надавали.

***

— Гляньте-ка, с утра уж принял – шатается! Шатун ты чёртов! Погоди, погоди, вот черти-то тебя посадят на качели и будут мотать туды-сюды, пока башка твоя плешивая не оторвётся! Ну, чего молчишь-то, дьявол косматый? Не тебе, что ль, говорю?

Дед помалкивает, жуёт сигарету и смотрит через поленницу вдаль, на полоску леса у горизонта . Рядом с ним десятилетний внучек, такой же сосредоточенный и невозмутимый, запихивает жука в спичечный коробок. Бабка замечает это и радостно устремляется на новую добычу:

— Ну ты чего, чего делаешь-то, паразит? Трогал он тебя, жук-то? Зачем животное мучаешь зазря?

— И не зазря, - степенно отвечает внук, подносит коробочку к уху и удовлетворённо усмехается. – Это для дела. Для науки. В банке заспиртую и в школу отнесу.

— Ишь,ты! Какой умный! А если б тебя так? - Чего-о?

— Чего-чего. Чевокалка с хвостом! Вот на том свете черти как посадят тебя в банку, да как заспиртуют – узнаешь тогда! А то, ишь ты – чевокает ещё!

— Ну и ладно, - покладисто говорит внук, продолжая прислушиваться к шуршанию в коробке. – А я, как древний воин, перед смертью попрошу, чтобы со мной в могилку деньги положили. Побольше чтоб.

— Ишь, ты! И на что тебе там деньги-то будут?

— А я дам чертям по триста баксов каждому, и они нас с дедой Ваней поменяют. Меня – на качели, а его – в банку со спиртом!

****

— Нет, конечно, современные дети совершенно другие… они п-р-и-н-ц-и-п-и-а-л-ь-н-о другие. Представь себе, сколько им приходится усваивать и перерабатывать информации – это же ужас берёт, когда представишь. Придёт время, когда они уже будут рождаться обо всём информированными. Сразу, с первого же дня. И это и будет конец света.

— Да ладно тебе! Дети как дети, нормальные. И сто лет назад были такие же дети, и двести… В чём такая уж п-р-и-н-ц-и-п-и-а-л-ь-н-а-я разница-то, я не пойму?

— Не поймёшь? Хорошо. Давай пойдём и спросим у Дениса, почему дует ветер? В прежние времена ребёнок его возраста сказал бы «потому, что деревья качаются».

— Ну, а теперь он тебе скажет: «потому, что ему хозяин ветров приказал». Мы как раз вчера с ним такую сказку читали. Ты считаешь, тут такая уж принципиальная разница?

— Нет, давай мы всё-таки пойдём и спросим. Что гадать-то зря?

… Денис сидит на ковре и передвигает лёгкую кавалерию на левый фланг, поближе к торшеру. Родители входят и нерешительно останавливаются в дверях.

— Денис, - начинает отец, покашливая, чтобы скрыть неловкость, - скажи, пожалуйста, как тебе кажется – почему дует ветер?

Денис вскидывает на него суровые непонимающие глаза и хмурится.

— Три варианта ответа, - с заискивающей улыбкой продолжает отец. – Потому, что деревья качаются, потому, что ему приказал дуть хозяин ветров или из-за неравномерного размещения горизонтального давления в атмосфере?