– Евдокия, – процедил Ростислав, поворачиваясь к дочери. – Я очень надеюсь, что ты ничего не напутала.

Княжна мгновенно растеряла всю свою заносчивость. Теперь она смотрела исключительно в пол и выглядела по-настоящему напуганной.

– Я пересказала всё слово в слово, отец.

– Посмотрим, – невесело откликнулся Ростислав и поднялся по ступенькам постамента к трону. – Пока что я вижу тут только какого-то урода и простоволосую девку, которой далеко до царевны. Никому ничего нельзя доверить… Ты! – Он снова повернулся к Злате. – Где сокровищница твоего отца?

Перед глазами встали длинные ряды постаментов с артефактами под хрустальными колпаками. Сколько раз она спускалась туда?

– Я не знаю, – снова выдавила Злата.

– Разумеется, ты не знаешь, – сморщился Ростислав. – Птички только и умеют, что петь, а пользы от вас…

Он остановился совсем рядом с троном и попытался прикоснуться к нему, но тут же отдернул пальцы, и его тряхнуло, будто от удара током.

– Птицу отправили? – спросил он.

– Как есть, княже, – отозвался кто-то от дверей.

Злата перевела взгляд туда. Там стояли трое мужчин. Один был очень стар, выглядел абсолютно безучастным, и его покачивало из стороны в сторону. Одет он был просто, и Злата пришла к выводу, что старик не со двора. А вот форма двух других и их выправка выдали в них дружинников.

– Тогда подождем, – сказал Ростислав.

– Клянитесь, что не тронете Юлю! – потребовал Демьян первым делом.

– Прекрати сейчас же, Злата в опасности…

– Клянитесь! – заорал он.

Лицо его исказилось, и Юля впервые увидела Демьяна злым и испуганным. Это было неприятно и страшно. И еще страшнее было оттого, что именно она – причина происходящего. Юля уже поняла, что совершила ужасную ошибку, сделала то, чего делать было ни в коем случае нельзя, поверила Евдокии и предала Демьяна и его семью, и теперь они все в опасности. А Демьян ничего не объяснял, просто схватил ее и притащил в дом к родителям, и первым делом, найдя отца, потребовал с него такую клятву. И Юля запоздало поняла и то, что этим предательством, возможно, выстлала себе путь в могилу. Такого не прощают.

– Демьян, – позвала Василиса Петровна, но он проигнорировал ее.

– Клянитесь мне, – настойчиво повторил Дём. – Клянитесь, что она будет в безопасности.

– Я клянусь, – рявкнул Кощей. – Что происходит?

– Это Ростислав. Он подослал к нам Евдокию, чтобы она выведала информацию о нашей семье. Евдокия – врожденный ментальный маг, как и я. Она залезла к Юле в мозги.

– Ты же сказал, что поставил щиты и печать! – прорычал Кощей.

– Я поставил только щиты. И Евдокия уговорила Юлю их снять.

В кабинете стало тихо. Кощей бешено взглянул на Демьяна, но промолчал, а потом перевел взгляд на Юлю. Она испуганно сглотнула и ощутила уже знакомый холодок на затылке. Он был едва заметен, ощущался куда мягче и вкрадчивее, чем когда на нее воздействовали Евдокия и Демьян, но Юля всё равно его почувствовала.

– Хватит! – воскликнула она, не сдержавшись, и схватилась ладонью за затылок. – Не надо, пожалуйста! Я сама всё расскажу!

– Расскажи, – неожиданно спокойно и едва ли не по-доброму согласился Кощей, и холодок пропал. – Что она хотела знать?

Юля до боли стиснула пальцы в кулаки.

– Где и чем вы живете. Про вашу семью. И еще… где ваша смерть.

– И что ты ей сказала?

– Всё, что знала. Что Демьян рассказывал и что я видела в его воспоминаниях. Про Злату. Про Василису Петровну. И… и про смерть…

– А где моя смерть, Юля?

– В перстне у вас на мизинце, – тихо-тихо ответила Юля, и все в кабинете, включая Кощея, посмотрели на его левую руку и на маленький невзрачный перстенек на ней.

– Что было дальше? – спросил Кощей.

– Она сказала, чтобы я шла к Демьяну. Что теперь всё будет хорошо, будет, как я и мечтала, и мне стоит сосредоточиться на этом и забыть про наш разговор…

– А о чем ты мечтала, Юля?

Она замялась, поймала на себе болезненный взгляд Демьяна и отвела глаза.

– О ребенке от Дёма, – прошептала Юля почти беззвучно.

– Понятно, – резюмировал Кощей и мигом перестал быть добрым и спокойным, но, кажется, тут же совершенно о ней забыл. – Первым делом нужно найти Злату.

– У меня есть именной поисковый кулон, но он дома, – ответил Демьян.

– Не нужно, у меня есть свой, – отрезал отец.

– Сделали после ее пропажи в декабре?

– Он всегда у меня был.

– Но почему вы не воспользовались им тогда?

– Потому что мне нужно было преподать урок вам обоим. Тем более артефакты молчали. Я знал, что с ней всё хорошо. Но это не значит, что можно пропадать из дома среди ночи и считать, что поступать так – в порядке вещей!

Кощей открыл ящик стола, достал карту и заостренный кулон-маятник на длинном кожаном шнурке. Кулон покрывала резьба, в которую была аккуратно уложена прядь ярких медных волос. Кощей раскрутил его над картой.

– Кош, – подала голос Василиса.

– Она жива, – ответил он, не отрывая взгляда от кулона.

По тому, как Василиса Петровна прикрыла глаза и выдохнула, Юля поняла, что он угадал вопрос. Она чувствовала себя абсолютно лишней в этой комнате, среди этих людей, которые были не совсем людьми и понимали о ситуации куда больше, чем она. Что-то явно случилось со Златой, и, скорее всего, случилось из-за нее, а единственное, чем она сейчас могла помочь, было не мешать им.

От окна раздался стук. Никто не обратил на него внимания. Юля перевела взгляд на стекло. За ним сидел голубь. К шее его было что-то привязано. Он снова постучал.

– Дём, – тихонько позвала она.

Но Демьян склонился над картой вместе с Кощеем и ее не услышал.

Звать Кощея было страшно. Голубь снова клюнул стекло.

– Василиса Петровна…

Та подняла на нее тяжелый мутный взгляд, и Юле стало так стыдно, что захотелось немедленно покинуть этот дом. У нее больше не было права здесь находиться. Зачем Демьян связался с ней? Она всё испортила. От нее всегда всем плохо…

Нужно было просто взять и уйти. Но она не могла это сделать, пока всё не разрешится.

– Там птица, – и Юля кивнула на окно.

Василиса Петровна тоже посмотрела в ту сторону. Прищурилась. Потом быстрым шагом подошла к окну и распахнула створку, взяла в руки покорно согласившегося на это голубя и сняла с его шеи сверток. Голубь тут же упорхнул, а мать Демьяна развернула записку и прочла.

– Кош, – позвала она, – Злата в Нави у князя Ростислава. Он требует, чтобы ты явился за ней в ближайшее время.

– Дай.

Кощей забрал из рук жены письмо и тоже прочел. Передал Демьяну. И в этот момент массивный перстень на его большом пальце озарился красноватым светом.

– Они уже там, – нахмурился Кощей. – Демьян, ты идешь со мной, – решил он. – Василиса… – Кощей взглянул на жену и помедлил секунду, прежде чем закончить: – Злата скоро вернется домой.

А потом подошел к напольному зеркалу, и Юля только сейчас поняла, что оно ничего не отражает. За стеклом клубился мрак. Кощей шагнул в него первым. Демьян повернулся к ней.

– Оставайся здесь, – велел он. – Дом под защитой. Присмотрите с мамой друг за другом.

И тоже ушел.

Просто шагнул во тьму зазеркалья, и его не стало.

Юля ощутила, как подступает истерика. Хотелось рвануть вслед за ним, но она знала, что наткнется лишь на холодную гладь стекла. Василиса Петровна тоже стояла у зеркала и неотрывно смотрела в него. Так прошла минута. Потом мама Демьяна отмерла, порывистым шагом дошла до стола, приложила ладонь к ящику, из которого ее муж до того достал кулон, и он открылся сам собой. Она порылась там и достала клубок золотистой нити. Совсем небольшой, чуть меньше мяча для тенниса. Василиса Петровна закрыла ящик и снова подошла к зеркалу. И стало ясно: сейчас она тоже шагнет в него и пропадет, а Юля останется здесь одна, в неведении, и всё, что ей будет дано, – ждать и молиться.

И она сойдет с ума.

Юля сглотнула. За стеклом клубился мрак. Василиса Петровна катала в ладони клубок, и в ее пальцах он сверкал и переливался.