Лицо у Марины стало такое, будто Юля сообщила ей, что завтра им предстоит отчетный концерт, и у них есть ночь на подготовку номера.

– Демьян?! – повторила она. – Подожди… Твой Демьян?!

Юля кивнула.

– О-фи-геть.

Марина опустилась было на пуфик, но от избытка чувств снова подорвалась.

– Я знала, что однажды это случится! Да вы же ведете себя как пара женатиков! Я вообще не понимаю, чего вы тянули!

Юля отвела взгляд и сделала еще один глоток из кружки. Чай стремительно остывал, и от его привкуса вязло на языке.

– Но я всё равно не верю! – продолжала Марина. – Сама не знаю почему. Как это случилось?

«Я оказалась голой в его ванне, и он решил, что это знак», – подумала Юля.

– Да как-то само собой всё сложилось.

– О-фи-геть, – повторила Марина.

– Марин, давай про Восьмое марта.

– Да подожди ты со своим Восьмым марта! – взмахнула руками подруга и едва не сшибла стопку кокошников на правом стеллаже. – То есть с моим, конечно, но это неважно. И… и… и как? То есть это прямо серьезно, да?

Вопрос Юле не понравился. Счастье любит тишину. Сейчас скажет, что серьезно, а завтра всё закончится. Разумеется, эти вещи никак не будут взаимосвязаны, но…

– Да мы всего два месяца и встречаемся.

– А я-то думаю, чего ты светишься? – протянула Марина и наконец улыбнулась. – Я так за тебя рада. Ты заслужила нормальные отношения. Я уверена, с ним у тебя всё получится.

Юля вовсе не была уверена, что заслужила нормальные отношения. Но не спорить же.

– Стоп, – опомнилась Марина. – А чего тогда ты нынче такая мрачная?

Юля пожала плечами.

– Да не знаю. Просто всё думаю… – Сказать – не сказать? Но так надоело держать всё в себе. – Всё думаю, никто ж со мной не ужился. Может, зря мы…

– Ну и дура! – в сердцах воскликнула Марина и тем самым неожиданно вырвала Юлю из бесконечного потока ее сомнений.

– Правда? – с надеждой переспросила она.

– Ну конечно! – всплеснула руками подруга, глубоко вздохнула и закатила глаза. – Идиотка! Юлька, ну что тебе всё неймется, а! Живи себе и радуйся! Сдалась тебе эта рефлексия! Вы сколько дружите?

– Двенадцать лет.

– Ну вот! Слушай, Демьян тебя какую уже и с кем только не видел. И если после этого он с тобой сошелся… Юля, обещай мне, что ты не посмеешь ему отказать, когда он позовет тебя замуж! О, пригласишь на свадьбу? А наш хор мальчиков-зайчиков исполнит вам а капелла вальс Мендельсона.

– А девочки станцуют.

– А вообще, можно устроить выездную церемонию прямо здесь.

– И попросить Горчицу быть регистратором.

Марина хихикнула. Горчицей в ДК звали директрису.

– Тогда лучше бабу Клаву. Она нас с тобой любит. Когда полы в зале после наших моет, всегда говорит, что мы самые аккуратные.

– Нет, она будет подружкой невесты. Ну, знаешь, платье цвета пепельной розы…

– А ты представляешь, какая будет бойня за букет? У нас же тут половина в активном поиске. Слушай, а Демьян танцевать умеет? А то можно такой свадебный танец поставить…

– Ага, танго…

– Почему именно танго?

– Ну, не цыганочку же. С медведем.

– А что, хочешь обрядовые песни? Мы как завоем – все заплачут. А девчонки с прикладного тебе рушник вышьют.

– И каравай испекут.

– А куда нынче без каравая? О, и конкурсы всякие. Будем собирать деньги в детские ползунки. Ты кого хочешь, девочку или мальчика? Я тебе подыграю.

– Я хочу всех и побольше.

– Дурная… Впрочем, это ты так до первого говоришь. Слушай, а ты его родственников знаешь? Там все нормальные?

Юля перестала смеяться и попыталась сохранить лицо.

– Еще не встречались, – честно ответила она.

– Ты приглядись, – посоветовала Марина. – Вот знаешь, практика показывает: как отец обращается с матерью, так и сын с женой будет обращаться. И вообще, раньше, когда замуж выдавали, в первую очередь на семью смотрели. И я тебе скажу, это правильно было.

– Марин, что за домострой?

– Домострой домостроем, а я когда за своего выходила, тоже думала, что у нас-то всё по-своему будет. Вот последние десять лет и мучаюсь, переучиваю.

– Баб Марин, а, баб Марин, – передразнила Юля, – а поучи жить.

Маринка показала ей язык.

– Вот выйдешь замуж, еще придешь за советом. Эх… Не забудь взять меня с собой, когда платье пойдешь выбирать. Но предложение твой Демьян тебе пока не сделал, а вот дата Международного женского дня нам точно известна, поэтому теперь давай про трио.

Юля кивнула. А на сердце и впрямь стало легче. Всё у них с Дёмом хорошо, а единственный человек, которому не нравится их союз, нынче обитает в соседнем мире. Так что она нагнетает? Только вот зря Марина заговорила о его семье. В последнее время каждая мысль о приемном отце Демьяна порождала в Юле странное тревожное ощущение. И тогда она вновь и вновь принималась перебирать в памяти то, что увидела, вдохнув пар от зелья, пытаясь убедить себя, что всё не так плохо, как ей кажется. Ведь среди воспоминаний Демьяна об отце были и вполне приятные, такие, в которых он представал как самый обычный человек. Вот Кощей входит в гостиную, пригибаясь в дверях, потому что у него на шее сидит трехлетняя Злата. А вот подсмотренный поцелуй: и здесь он нежным движением убирает с лица своей жены выбившуюся из ее прически прядь волос. А вот еще одно, отчего-то зацепившее Юлю. «Моя смерть всегда при мне», – говорит он, отвечая на какой-то вопрос Демьяна, и явно машинально поворачивает на мизинце перстень с белым камешком.

Что Кощей имел в виду? Что смертен, как и любой другой человек? Или что сказки не врут, смерть его на конце иглы, а иглу он носит с собой в портмоне? Или что-то другое?

Демьян больше не заговаривал с ней о знакомстве с родителями, и, с одной стороны, это настораживало, а с другой – даже радовало: Юля понимала, что совсем не готова к этой встрече. Она боялась Кощея. Но Демьян был слишком привязан к своей семье, и, судя по всему, его семья шла с ним в одном комплекте. И Юля избрала пусть и наиглупейшую, но единственную возможную на данный момент стратегию: просто не думать об этом. Так же, как старалась не думать, что он владеет магией, или что его татуировка – не просто прихоть, или что место, в которое он периодически уходит, находится не в этом мире. Зато во время его отлучек можно было устроить себе законный выходной от отношений безо всякого чувства вины. А это было явным плюсом.

В общем, не имело никакого смысла торопиться со знакомством. Можно сколько угодно представлять себе свадьбу, но пока что это всего лишь фантазии. Никто из ее замужних подруг не ждал предложения меньше года, а предлагать брак сама Юля бы точно не стала. Зачем? А пока Демьян не сделает ей предложение, она вполне может держаться от его родственников на расстоянии.

Так что всё просто.

А всё, что не укладывается в эту схему, вполне можно проигнорировать.

До Демьяна Юля добиралась по темноте, и это жутко нервировало. После того как он продемонстрировал ей слепок с Нави с мавкой в главной роли, та всё еще продолжала чудиться Юле повсюду. От метро до дома Дёма было всего две остановки, и раньше она проходила их пешком, а теперь предпочитала проезжать на автобусе. Зато успела забежать в уже закрывающуюся пекарню и забрать последние трубочки с вареной сгущенкой, которые он очень любил. Это была их старая традиция: с хозяина – полноценная еда, с гостя – сладости, ей – к чаю, ему – к кофе. И по мнению обоих, тот факт, что их отношения перешли на новый уровень, вовсе не был поводом эту традицию нарушать.

На самом деле ночевать у Демьяна Юле не хотелось. Хотелось домой, к котам, к свистящему чайнику на плите и разноцветным керамическим кружкам, к плюшевым тапкам и креслу-мешку в гостиной, к тысяче уютных мелочей, из которых она после смерти бабушки с таким тщанием свила себе гнездо. Но идея засыпать без Дёма ей нравилась еще меньше, и приходилось порой идти на эту уступку, когда он просил провести ночь у него. Однако в его квартире Юле было неуютно. Она мыкалась из угла в угол, не зная, куда себя деть и к чему пристроить, и ситуацию не спасало даже то, что Юля точно знала, на какой полке в его шкафу взять полотенце и что упаковка зеленого чая в шкафчике на кухне хранится исключительно ради нее. Никак не получалось избавиться от ощущения, будто она в гостях. Проблема заключалась в том, что Юля ясно видела: Демьяну у нее тоже не очень комфортно. Один раз пришла в голову совершенно бредовая идея: предложить поискать что-нибудь третье, что они могли бы обустроить под себя с нуля, но Юля тут же задвинула ее подальше. Это был слишком серьезный шаг. А если они всё же расстанутся? Да и продать бабушкину квартиру или пустить в нее кого-то… Нет, это уж точно было слишком. Впрочем, сегодня она очень устала и надеялась, что ночь пройдет гладко: приедет к Дёму, съест что-нибудь, вползет на кровать и провалится в сон, и не придется до утра ворочаться в неродной постели. А если очень повезет, Демьян поведет себя как джентльмен, то есть раздеть разденет, но не полезет. Ну, разве что он согласен на некрофилию…