– Юля, – снова обеспокоенно позвал Демьян. – Юляш, ты очень бледная…

– Давление упало, – наконец нашлась с ответом Юля. – Пойдем на воздух.

– Конечно, – ответил Дём и кивнул Евдокии. – Отдыхай, княжна.

И, подхватив Юлю под руку, повел ее из избы. В сенях воздух был свежее и морознее, и дышать стало легче. Прежде чем выпустить Юлю на улицу, Демьян прочел заговор, медленно ведя ладонями по ее плечам. Вокруг потеплело, и Юля поняла, что тулуп ей не понадобится. Что ж, приходилось признать: иногда колдуны и впрямь могут быть полезны в быту. Во всяком случае, здесь способности Дёма не казались чем-то странным. Более того, она восприняла происходящее как должное.

Изба стояла в лесу. В Тридевятом и впрямь было начало весны, и ее дыхание чувствовалось в воздухе – пряное и пьянящее. Глаза резануло снежной белизной, расчерченной голыми стволами деревьев. Снег покрывала тонкая ледяная корочка, как бывает во время оттепели. Юля запрокинула голову. По светло-голубому небу плыли легкие перистые облака. Где-то пела птица, вдали слышался стук топора. Звучала капель – это таяли свисающие с козырька крыши сосульки. Юля очень давно не была в лесу и внезапно для себя обнаружила, что, судя по всему, много потеряла.

– Ну вот, ты снова порозовела, – с облегчением выдохнул Демьян. – Тебе лучше? Что случилось? Евдокия тебе что-то сказала?

Говорила ли что-то Евдокия? Юля попыталась вспомнить и не смогла. Значит, наверное, нет…

– Нет…

– И хорошо.

Демьян обнял ее сзади, чтобы не мешать смотреть по сторонам.

– Почему эта семья живет здесь? – спросила Юля.

– Тут недалеко деревня. А муж и сын Забавы занимаются лесными промыслами. Их сын – оборотень. Однажды он напал на меня, собственно, так и познакомились.

– Оборотень? – подпрыгнула Юля, и все мысли о несостоявшемся разговоре с Евдокией окончательно покинули ее. – В смысле – напал?

– В прямом, – усмехнулся Демьян. – Это было лет пятнадцать назад. Он по молодости плохо себя контролировал, перекидывался туда-сюда и иногда забывался во время обращений. Собственно, поэтому они и ушли подальше от людей. Здесь знают о магии, но это не значит, что ее не боятся.

– И как ты отбился? Ну, когда он напал.

– Хорош бы я был, если бы не смог отбиться от щенка, – засмеялся Демьян. – Отец бы потом меня на порог не пустил. Скрутил его, а он возьми да превратись обратно в человека. Пришлось брать за шкирку и тащить к его родителям. Они были мне благодарны. Ну, что я его не убил и в деревню не отвел. А мне тогда очень хотелось иметь здесь что-то свое. Что-то личное. И я завел себе целую семью. Заезжал к ним иногда. Вот так.

– А потом он заболел?

– Да. Тоже зима была. Он бегал где-то, обратился в человека, а обратно в волчонка не смог. Пока до дома дошел, закоченел. Вот мне и пришлось поиграть в доктора. С тех пор Забава считает, что они должны мне жизнью за жизнь сына. Поэтому и согласились держать у себя зеркало. Правда, они не знают, кто я. И не догадываются про связь с Навью. Думают, княжич. Но это же не так важно, да?

– И теперь они согласились приютить Евдокию?

– Мне больше некуда ее было отвести. Но я не настаивал.

– Она не выглядит довольной.

– Да. Но если верить всему, что княжна мне рассказала, здесь ей будет лучше, чем с отцом. Здесь она в безопасности и относительно свободна. В свое время я хорошо защитил это место. Тут ее не найдут, если она сама этого не захочет.

Юля крутанулась в его руках и крепко обняла.

– Ты чего? – удивился Демьян.

Она прислушалась к себе. Тоска рассеялась, стала почти незаметной. Что это было?

– Я люблю тебя, – прошептала она.

– И я тебя, котенок, – широко улыбнулся в ответ Демьян.

– Что? – Юля отстранилась, взглянула на него удивленно. – Как ты меня назвал?

Демьян смущенно почесал затылок.

– Котенок… Извини, сорвалось. Я тебя так окрестил еще в нашу первую встречу. Ты была такой милой.

– И я до сих пор котенок?! – восхитилась она.

Так ее еще никто не называл, а это оказалось приятно. Демьян дал ей прозвище и скрывал его целых двенадцать лет. Сколького еще она не знает об их совместной истории?

– Да нет, ты уже вполне доросла до взрослой черной кошки, – засмеялся Демьян, – но я-то помню…

– Что помнишь?

– Волосы цвета радуги, блестки на щеках и колечко в носу.

– Авдеев! – смутилась Юля. – А ну, прекрати!

– О-о, кто-то покраснел! А хочешь, я засмущаю тебя еще сильнее? – поинтересовался он, и его ладони переместились с ее спины ниже.

– Давай хотя бы домой вернемся, – потребовала Юля, возвращая его руки обратно. – Потому что, если честно, я очень переживаю перед очередным походом сквозь зеркало.

– Так ты поэтому… – вздернул брови Демьян. – Не волнуйся. Я отлично ориентируюсь в зазеркалье. Итак, что ты выбираешь: жаркий секс в зимнем лесу или жаркий секс в теплой постели, но в компании твоих котов?

– Мы не можем лишить их такого зрелища, – нарочито укоризненно покачала головой Юля. – Да и, честно говоря, в лесу… Что-то как-то…

– Скучная ты.

– Я не скучная, я практичная. А после секса на снегу тебе придется изобразить доктора уже для меня.

Демьян внимательно посмотрел на нее и вздохнул.

– Самое забавное, что я тоже не хочу в лесу, – признался он. – Что с нами делает возраст?

– Умных опытных людей он из нас делает, – засмеялась Юля. – А вот прогуляться я не откажусь. Ты же обещал мне свидание. Только вот как – по сугробам? У них есть лыжи? Или снегоступы?

– Юля, – веско прервал ее Демьян. – Ты всё время забываешь, что я колдун. Давай сюда ноги, и я покажу тебе, что значит ходить по снегу и не проваливаться. А что касается быстрого возвращения домой… Ты же не думаешь, что Забава отпустит нас, не накормив?

Нет, всё-таки здесь, в Тридевятом, что-то явно было не так с воздухом, иначе как можно объяснить тот факт, что Юля впервые позволила себе так легко принять происходящее. И оказалось, что это может быть очень даже весело.

После ухода царевича и его девки Евдокия вернулась в свой угол. Раньше в отведенной ей комнате располагалась холодная клеть, но царевич нанес на стены руны, напитал их и озаботился тем, чтобы объяснить ей, как сделать это самостоятельно, и теперь тут всегда сохранялось тепло и можно было жить. Евдокия уже несколько раз подпитывала руны сама. Это оказалось не так уж и сложно. Силы у княжны было много, но она редко ею пользовалась, в том числе потому, что не знала как.

Еще совсем недавно Евдокия жила в отцовских палатах, и ее комнаты в женской половине дома были просторны, убранство – богато, а челядь – послушна и исполнительна. Но ничего там не принадлежало ей, а она сама полностью принадлежала отцу. Здесь же за ней никто не следил, и, кажется, выйди она из избы и пойди куда глаза глядят, никто бы ее не остановил. Евдокия даже попыталась один раз, но стоило потерять из виду дом, как ноги сами понесли ее обратно. Она не могла просто уйти. Как сторожевой пес у них во дворе, что всю жизнь провел на цепи и не смог отойти от своей будки, когда стал слишком стар и цепь сняли. Она видела его из окна своей опочивальни.

Евдокия прислонилась к двери и долго прислушивалась к тому, что происходит в доме. И почувствовала, когда царевич ушел далеко. Его сила была велика и подавляла. Княжна слышала ее, словно та была роем пчел, жужжащих вокруг него. Никогда прежде Евдокия не встречала столь могущественного мага. Это пугало.

Но еще сильнее пугало то, что никогда раньше Евдокия не встречала такого, как она, того, кто способен был заглянуть в чужие мысли, причем хорошо обученного. Царевич был умелее. Стало бы страшной глупостью даже попытаться прочесть его. Весь план ее отца пошел насмарку, и приходилось на ходу выдумывать свой. А это Евдокия умела плохо. Отец предпочитал, чтобы она выполняла его приказы, а не думала сама. Однако вряд ли это можно было использовать как оправдание, а неисполнение приказа обойдется ей слишком дорого, и ошибиться нельзя. Но кажется, ее молитвы оказались не напрасны, и боги послали ей спасение. Эту глупую, по уши влюбленную девку. Юлию. Ей же хуже. Должна была понимать, где царевич и где она…