Жар предательски прокатился от шеи ко лбу. Черт! Неужели снова пунцовый сидит?! А ведь был уверен, что переборол это. Выходит, краснеть он перестал, только когда рядом Злата. Ну и ладно!

– А я разве могу ей отказать? Она же решит, что надоела мне! А я не хочу ее обидеть! Она не надоела! Просто… ну…

Он уткнулся взглядом в стол.

Яра молчала. Подчеркивая установившуюся тишину, тикали часы на стене. Потом раздался ее тяжелый вздох.

– Слушай, – начала она, – я не то чтобы эксперт в подобных вопросах. Гриша был у меня первым и единственным, и я это не к тому, что этим горжусь, а к тому, что мне не с чем сравнивать.

– А ты что, не гордишься? – поразился Яков. Он неоднократно пытался представить себе этот разговор, но ни разу в его мыслях тот не принимал подобное направление. И как теперь жить со всеми этими откровениями?

Яра пожала плечами.

– Не вижу причин для гордости. Просто так получилось. Больше мне ни с кем, кроме него, не хотелось, вот и всё. Тебя это смущает?

– Не знаю, – честно ответил Яков. – Я раньше думал, что да… и, наверное, да, но…

Что он у Златы не первый, Яша уже тоже понял. И неожиданно обнаружил, что это волнует его не настолько сильно, как должно было волновать. А вот как относиться уже к этому «не волнует», он понять не мог точно.

– Значит, ты адекватный парень, вот и всё, – улыбнулась Яра. – В общем, я хочу сказать, что Гриша всегда может отказать мне, а я ему. А вот если бы кто-то из нас не мог, я бы серьезно задумалась. Секс – это же не обязанность. Он должен быть по взаимному согласию и ко взаимному удовольствию.

Яша снова прикрыл глаза. Щеки продолжали гореть. Как она так легко говорит об этом?

– Я звал ее погулять или просто остаться и побыть вместе, но она… такое ощущение, будто она… Как будто ей надо только…

Как будто до него самого ей нет никакого дела. Наверное, именно от этого и было так гадко.

Яра помолчала, потом хмыкнула.

– А о чем вы изначально договорились?

– В смысле?

– Ну, не знаю. Может, вы изначально решили, что встречаетесь только ради секса. Тогда немудрено, что она не хочет ходить на свидания.

– Нет… мы вроде не договаривались…

Или всё же договаривались?

«Что ты делаешь?»

«А разве не очевидно?»

Боги…

– Просто знаешь, возникает ощущение, что это не ты с ней спишь, а она с тобой, – продолжила Яра. – Так что, наверное, можешь смело вызвать ее на разговор и объяснить, что тебя так не устраивает. Ну, если не устраивает, конечно.

– Не устраивает, – совсем тихо ответил Яков. – Но я же ее обижу.

– Ну и поделом. Яш, то, что ты с ней спал, в этом мире не обязывает тебя быть с ней до конца жизни. И поскольку она отсюда… Она отсюда?

– Да…

– Так вот, поскольку твоя девушка отсюда, она это прекрасно знает. А из твоего рассказа выходит, что ей действительно нужен не ты.

– Прямо вот так взять и сказать?

– Да. Прямо словами. И ты ведь не бросать ее собрался. Ты собрался предложить ей сделать так, чтобы хорошо было вам обоим. А если она узнает, что ты страдаешь, и ей будет всё равно… Ну, это показатель. А если уж ты готов и дальше такое терпеть, то надо понимать зачем. Игра должна стоить свеч. Ты готов терпеть?

– Не знаю…

– Каждый день до конца?

– Нет.

Черт, нет! Действительно, нет! Он не хочет!

Но если есть правила, то какая разница, чего он хочет или нет?..

С другой стороны, если в этом мире правила действительно другие…

Но разве можно в первую очередь думать о себе?

Черт…

– Яр, а что потом?

– А потом посмотришь, что она тебе ответит, и решишь, как быть дальше. Вот и всё. Может, ты откроешь ей глаза, она извинится, и всё станет по-другому. А может, сама с тобой распрощается. Во втором случае это будет к лучшему, потому что насиловать себя – так себе идея. А вообще, знаешь, честно поговорить – это отличное решение. Довольно часто помогает увидеть то, чего раньше не замечал.

И она снова откусила кусок булочки.

Поговорить. Это звучало разумно. Яков немного успокоился и сделал глоток из чашки. С удивлением ощутил, как мягко чай коснулся нёба, как оставил после себя приятный пряный привкус. Тетин чай оказался куда вкуснее купленного бабушкой и напомнил травки, что заваривал ему порой дядька Тихомир. Яша подумал, что надо будет поинтересоваться у Яры, где такое раздобыть и сколько оно стоит. Содержание, что установили ему на Буяне, было не то чтобы очень большим.

А еще Яша ощутил, что ему стало легче. Словно сказанные слова имели вес, и он наконец-то сбросил его со своих плеч.

– Я всё хочу обнять ее после, а она не дается, – высказал он то, что сводило его с ума. – Это нормально? Я просто подумал, вдруг в этом мире такое не принято, и я ее этим оскорбляю.

На самом деле Яков думал не только об этом. Еще о том, что, возможно, он неприятен Злате, и она сторонится его прикосновений. Но это уж совсем никак не укладывалось в происходящее.

Взгляд у Яры стал едва ли не жалостливый.

– Малыш, тебя имеют.

– Что?

– Да так, забудь. Я просто хотела сказать, что обняться после – это самая естественная вещь в любом из миров. Ну, только если у человека нет каких-то психологических проблем, но обычно, если один не хочет заставлять другого переживать, то предупреждает об этом заранее. Знаешь… – она покусала губу, совсем как он недавно, – в двадцатые годы прошлого века в этом мире была озвучена так называемая теория стакана воды. Если коротко, то она гласила, что заняться сексом должно быть всё равно что выпить стакан воды, и никакие симпатии, любовь и прочее тут ни при чем. Только эта теория недолго прожила. Потому что так не получается. Ну, то есть у кого-то, может, и получается, и ему нормально, в конце концов, все мы разные, но вряд ли это можно назвать абсолютной нормой для всех. И не коверкай себя, если тебе кажется, что этот мир требует от тебя каких-то иных чувств. Ничего такого он не требует. Чувствуй, что чувствуешь. Если тебе такой вариант не подходит, значит, не подходит. Ну вот такие мы, Соколовы, неправильные, хотим, чтобы было по любви. Доверия хотим. Уважения. Заботы. А уважение и забота – это когда один не может получать удовольствие, зная, что другому сейчас плохо. Потому что это вообще норма, и она должна соблюдаться всегда, независимо от того, сколько раз ты планируешь с человеком переспать. А если кому-то от тебя нужен только секс, то это не про любовь и не про отношения.

И она улыбнулась.

Яша повторил про себя сказанное. Оно не то чтобы противоречило тому, чему учил отец и чего хотел он сам. Уважать. Доверять. Заботиться друг о друге. Не причинять другому боли. Значит, эти правила продолжали работать и здесь. И они, возможно, были куда важнее, чем выбрать себе одного человека на всю жизнь. Последнее в его мире было призвано защитить женщину и сделать так, чтобы ничего плохого с ней не случилось. Но если в этом мире за подобное женщина не подвергалась поруганию и могла не опасаться того, что ей косу отрежут да дверь дегтем вымажут…

Это нужно было обдумать.

– Дедушка как-то сказал, что все Соколовы – однолюбы, – решился озвучить еще одну беспокоившую его вещь Яша. – А я, кажется, в нее совсем влюбился… Я как-то уже думал, что влюбился, но в этот раз всё совсем по-другому…

Глупо прозвучало, конечно, особенно в свете всего сказанного. И вообще, всё это глупо. Но Злата напоминала ему блуждающий огонек. Знаешь, что он заведет тебя на болото и пропадет, но всё равно идешь за ним и взгляда оторвать не можешь, веришь в чудо…

Яра кивнула.

– Знаешь, что я думаю? Сама по себе любовь – наша или чья-то к нам – ни к чему нас не обязывает. А вот дальше ты делаешь выбор. Принимаешь решение – быть тебе с человеком или нет. И именно этот выбор налагает на тебя ответственность. Но если уже в самом начале ты понимаешь, что всё пошло куда-то не туда, не стоит закрывать на это глаза, следует признать это и решить для себя: ты или этот человек. И ты вправе выбрать себя, а не его. И чем раньше ты это сделаешь, тем лучше, потому что потом будет куда сложнее: чем дальше, тем больше ответственности. Но позволять себя обижать – это плохой выбор, Яш. Просто поверь мне.