– Ты на что-то намекаешь? – приподняла бровь Василиса.

– Лишь на то, что Варвара должна быть благодарна, ведь ты ни во что ее не превратила. Уверен, тебе бы хватило сил. Перестань нервничать. Она простит тебя. Ты ничего ей не сделала.

– Я поставила ее на колени и заставила умолять меня…

– Василиса!

Кощею не нужно было договаривать: они обсудили это столько раз, что Василиса уже наизусть выучила все его аргументы. Они вернулись из Нави три дня назад, а она только сегодня смогла взять себя в руки и поехать в Контору, и то, наверное, лишь потому, что Кощей обещал быть рядом во время разговора с Баюном. Да и не могла же она прятаться вечно.

Тем более, разговора с Варварой Василиса боялась куда сильнее. И идти к ней собиралась одна.

– Я справлюсь, – ответила она.

В этот момент дверь открылась, и в кабинет вошел Баюн. Застыл, увидев их, оглядел с ног до головы, и лицо его приняло выражение воистину кровожадное.

– Явились! А я уж подумывал объявлять об открытии вакансий, – мрачно процедил он, а потом гаркнул что есть мочи: – Две недели, Горынычу вас в глотку! Вы вообще о чем думаете?!

Мирт прикрылся листьями, Василиса потупила глаза, и только Кощей остался невозмутим.

– Еще раз закричишь на мою жену – и останешься без когтей. Уже забыл предыдущий опыт? – спокойно осведомился он.

Баюн зарычал, продемонстрировав клыки, но сумел справиться с собой, обошел стол и уселся в кресло.

– Я думал, ты умерла, – сообщил он Василисе и повернулся к Кощею: – А про тебя я старался не думать. И теперь вы возвращаетесь сюда как ни в чем не бывало и ведете себя так, будто ничего не произошло!

– Я прошу прощения, – подала голос Василиса. – То, что случилось…

– Ты едва не наводнила город нечистью! – прошипел Баюн, но, впрочем, довольно тихо. – И ты полагаешь, что можно просто извиниться?!

Василиса подумала, что ей не стоило возвращаться из Нави. Нужно было похоронить себя там. Она это заслужила.

– А что она, по-твоему, должна делать? – поинтересовался Кощей. – Совершить повторный акт самосожжения? Ты пытаешься обвинить ее в срыве, но давай поразмыслим, какую роль сыграл в нем ты, Баюн.

Косматые брови сошлись у переносицы.

– Что-о?!

– Иди, Василиса, – мягко попросил ее Кощей. – Нам со старым другом нужно кое-что обсудить. Зайди пока к Варваре и передай ей, что я встречусь с ней, как только смогу.

– Кош…

– Иди.

Василиса нехотя кивнула и вышла из кабинета, не взглянув на Баюна. Плотно закрыла за собой дверь.

– Будешь пытать? – неприязненно фыркнул Баюн.

– Если понадобится, – кивнул Кощей. – Знаешь, все эти годы мне казалось, что Василиса преувеличивает степень твоей неприязни к нашему с ней браку. Но последние события заставили меня думать, что преуменьшает. Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы ее снова сорвало?

– Я хочу, чтобы она сбросила розовые очки и увидела наконец, кто ты есть. Дай угадаю, она что-то узнала про тебя – и это стало причиной срыва!

– Поверь мне, она знает, кто я.

– Откуда? – Баюн подался вперед, стальные когти пронзили столешницу. – Что она вообще может про тебя знать? Только то, что ты сам ей показал, а мы оба знаем, каким обаятельным ты умеешь быть. Этакий джентльмен в костюмчике. Увидела бы она тебя хоть раз в пылу боя, когда ты поднимаешь мертвых, заставляя их идти против своих же! И раз уж у нас наконец состоялся этот разговор, объясни мне, зачем было портить девчонке жизнь, втягивая ее в то, что ты преподнес ей как брак! Она могла бы найти нормального мужа, завела бы нормальную семью, родила бы детей!..

– А тебе не приходило в голову, – нарочито медленно поинтересовался Кощей, – что она могла знать меня задолго до того, как я стал джентльменом в костюмчике? Что она вообще рассказала тебе о себе?

В кабинете повисла тишина. Тени от ветвей берез на подоконнике оторвались от своих законных мест и принялись плавать вокруг горшочка с миртом словно карпы кои, а тот пугливо подбирал листья, прижимая их к стволу.

– Что она ведьма… Что ей некуда идти… Попросила оставить ее здесь, – наконец отмер Баюн. – Что ты имеешь в виду?

– Всего лишь то, что Василисе известны не только мои хорошие стороны.

– Она знала тебя в Тридевятом?

Кощей холодно улыбнулся. Одна из рыбок нырнула в горшок, обвилась вокруг древесного стебля.

– Знала. И куда лучше, чем хотела бы. Не трогай Василису, Баюн, это мое последнее предупреждение.

Он щелкнул пальцами, и тень, сжимающая ствол мирта, растворилась в воздухе, словно ветер раздул туман.

– Что ж, – ответил Баюн, – зато теперь мне понятна ее первая реакция при встрече с тобой. Всегда думал, что она просто была о тебе наслышана. Хотя тем более странно, как после этого она подпустила тебя к себе так близко.

– А вот это тебя уже не касается, – ответил Кощей. – Мне приятно знать, что ты беспокоишься о ней и пытаешься позаботиться, здесь наши с тобой цели совпадают, но впредь делай это мягче.

Баюн сверкнул глазами, но потом успокоился. Убрал когти, недовольно оглядел столешницу и хмуро поинтересовался:

– Как она?

– Справляется, – ответил Кощей. – И обязательно справится, если никто не будет тыкать ее носом в содеянное.

– Она обошла тьму в точке ее максимального проявления, – в никуда заметил Баюн. – Не думал, что такое возможно. Чего я о ней не знаю? Кто она такая?

– Просто женщина, которой было страшно и которая не захотела убивать. А теперь оставим этот разговор. Что у вас тут нового? О Василисе кто-нибудь знает?

Баюн фыркнул.

– Твое недоверие меня оскорбляет, – буркнул он. – Знают трое: я, Варвара и Сокол. Оповещалки в Отделе зафиксировали проявление силы, выходящей за пределы среднестатистического диапазона, мне пришлось объяснить ему, почему я не дал Григорию открыть дело. Для всех остальных вы в отпуске.

– Сокол уже вернулся? – встрепенулся Кощей.

– Да, на наше счастье, на три дня раньше оговоренного – хоть кто-то предан своей работе. И к слову сказать, он жаждет встретиться с тобой. В отличие от меня, он отчего-то был уверен, что вы выкарабкаетесь из всей этой истории. Кажется, я проспорил ему бутылку ставленого меда.

– Дорого же вы нас оценили, – хмыкнул Кощей.

– Речь шла об отличном меде сорокалетней выдержки, – не согласился Баюн. – Что же касается остального… Буян проявил к нам неожиданно пристальный интерес. То и дело требуют для проверки какие-то документы. Мы высылаем, в ответ тишина. Впрочем, думаю, тебе будет интересно узнать, что среди требуемого то и дело встречаются отчеты о ваших с Василисой совместных вылазках.

– Полагаешь, Лебедь копает под меня? – задумчиво потер подбородок Кощей.

– Судя по остальным запросам – под меня. Только вот я никак не пойму, с чем это связано. Разве что она узнала о нашем небольшом ночном приключении, но кто бы ей рассказал? Не думаю, что Финист работает на Лебедь, да и как бы он обошел мой приказ?

Кощей вгляделся в небо за окном, лицо его стало жестче.

– Что ж, некрасиво заставлять Сокола ждать, – наконец сказал он. – Береги когти, Баюн. Они могут тебе скоро понадобиться…

В ответ Баюн лишь снова фыркнул, но, когда Кощей вышел из кабинета, мирт на окне поднял, а затем плавно опустил листья, словно вздохнул с облегчением.

Сокол нашелся у себя в кабинете, правда, пробираться к его столу пришлось через сложенные прямо на полу стопки с делами и бумагами.

– Что это? – недоуменно осведомился Кощей вместо приветствия.

– Результат моего отсутствия и внезапно обрушившейся на нас проверки с Буяна, – пояснил Финист, тоже не спеша здороваться. – Я ждал тебя. Пока меня не было, мои ребята еще раз прочесали квадрат леса, на котором нас сцапала Марья. И вот что они нашли.

Он открыл ящик стола, вытащил оттуда зип-пакет и кинул Кощею. Тот поймал его и прищурился, рассматривая содержимое. В пакете лежал клок серой шерсти. Кощей открыл пакет и принюхался.

– Оборотень, – уверенно сказал он.