– Что это было? – спросил Гензель, пытаясь выровнять дыхание. – К люстре привязан дух банши?

– Вряд ли, – ответила Гретель, глядя вперед по коридору, где вырисовывалась фигура в белом с длинными черными волосами, закрывающими лицо. Фигура подняла тонкие руки, и из рваных белых рукавов потоком хлынула тьма. Гретель вскинула перезаряженный арбалет и снова выстрелила. Болт прошел сквозь фигуру, и та захохотала. Темнота продолжала накатывать волнами, скрыв пол коридора.

– Салочки! – заверещали сверху, сестра с братом задрали головы и вновь увидели чертенка, висящего вниз головой на люстре. Гензель снова попытался достать его кнутом, но, вместо того чтобы обмотаться вокруг увенчанной копытом черной ноги, плетеный ремень задел колбу, и та со звоном разбилась, брызнули осколки стекла. Снова раздался оглушительный визг.

Чертенок захохотал.

– Играть! Играть! Играть! – заверещал он, вновь принимаясь носиться по стенам.

Фигура в белом в мгновение ока приблизилась вплотную, подняла лицо, и на брата с сестрой уставился пустыми глазницами голый череп.

Двумя одновременными молниеносными движениями Гензель и Гретель зачерпнули из поясных сумок заговоренную соль и бросили ею в скелет. Скелет задергался, и на секунду они поверили, что их фокус удался, однако еще через секунду эта пляска прекратилась, а черепушка снова уставилась на них и клацнула челюстями.

– Дети мои, – пугающе спокойно прозвучал вдруг новый голос, перекрывая все остальные звуки. – Сколько раз я говорил вам не играть с едой?

Кто-то спускался по лестнице. В темноте, окончательно затопившей коридор, раздались шаги. Тяжелые, они приближались неспешно и неотвратимо.

Что-то огромное, чернее непроглядной тьмы, нависло над ними, и голос, раздающийся будто отовсюду, властно произнес:

– Поднимите мне веки!

У Гензеля мелькнула мысль, что где-то он это уже слышал, но она не успела оформиться, потому что черт и скелет в белом платье метнулись к своему повелителю и, судя по всему, исполнили приказ: из темноты на брата с сестрой уставились горящие алым глаза.

– Обед, – вынесла вердикт фигура.

Их подхватили за шкирки, словно котят, и потащили куда-то. Бросили на пол. Все еще было темно, послышался лязг, который сложно было с чем-то спутать: кто-то точил нож.

– Думай! – выдохнула рядом Гретель, и в ее голосе Гензель услышал страх.

– Раньше надо было думать, – ответили им из темноты. – Как приятно, когда мясо приходит к тебе само, да еще и первой свежести. А знаете ли вы, что страх вызывает повышение уровня глюкозы в крови? Так жаркое получается слаще!

Совершенно ничего не было видно. Гензель пошарил на поясе в поисках кнута, но тот куда-то пропал. Лязг становился все веселее и веселее, а в центре комнаты жарко вспыхнул огонь, высвечивая стены в кандалах и приспособлениях для пыток, цепи, свисающие с потолка, и освещая их мучителя, больше похожего на небрежно сваянную глиняную фигуру с железной маской вместо лица.

«Как-то уж слишком нарочито», – подумал Гензель, у которого вдруг включилось критическое мышление.

Все это напоминало какую-то постановку. Ни один уважающий себя колдун не стал бы вести себя словно средневековый неотесанный людоед. Ну, либо Россия и впрямь была страной варваров.

– Гретель, – шепнул он, нашел ее руку и почувствовал, что сестру бьет крупная дрожь.

Гретель верила в происходящее. Они старались не вспоминать об их самой первой ведьме, но Гензель знал, что сестра помнит и что на нее все это повлияло куда сильнее, чем на него. Он был слишком маленьким, чтобы допустить, что Гретель не сможет их спасти.

Внезапно наверху хлопнула дверь.

– Кош, ты дома? – раздался голос, показавшийся Гензелю знакомым. – Гензель и Гретель куда-то пропали, Баюн бросил всех на поиски, просит тебя помочь. Я звонила, ты не отвечаешь. О боги, это еще что такое?

С хорошо видного в отсвете костра лица чудовища резко сошло кровожадное выражение. Более того, появилось растерянное. Больше всего он сейчас напоминал актера, который играл наедине с собой и неожиданно был застигнут врасплох.

– Как не вовремя, – пробормотал он и добавил, уже обращаясь непосредственно к брату с сестрой: – Прошу прощения, жена вернулась. Подождите немного, я сейчас.

И вышел за дверь. Откуда-то из угла раздалось сдавленное хрюканье, а потом звонкий мальчишеский смех.

Сверху тоже что-то происходило.

– Жена… – прошептала Гретель. – Они нас что, вчетвером есть будут?

Послышались шаги и недовольный высокий женский голос, потом открылась дверь, и перед ними предстала Василиса, их куратор. Ей явно потребовалось время, чтобы справиться с эмоциями, после чего она все-таки вернула себе дар речи и почти ласково произнесла:

– Какого черта?

На кухне царило гробовое молчание. Василиса заварила и разлила чай и смерила присутствующих таким взглядом, что все сразу поняли: лучше пить.

Гензель уже насмотрелся на Кощея и теперь упрямо глядел в стол. Истинное лицо великого темного колдуна, если, конечно, это было оно, а не еще один морок, оказалось не таким уж страшным. Перед ним сидел мужчина лет пятидесяти, высокий, худощавый, но жилистый, выправка у него была железная, казалось, что он все время пытается расслабиться и ссутулиться, но, как только забывался, мгновенно распрямлялся и тогда казался еще выше. Рукава его рубашки были закатаны, и мышцы на руках выдавали мечника, уж Гензель-то на них насмотрелся в свое время. Зачесанные назад черные волосы уже подернула седина, острые черты лица подчеркивали тяжелый взгляд зеленых глаз. Была в его лице усталость, и даже царская стать не могла ее скрыть.

Разумеется, Гензель знал, кто такой Кощей Бессмертный. И крайне странно было сидеть на его кухне и пить чай за его столом. Он невольно спросил себя, напали бы они на дом, если бы знали, на кого наткнутся. Внутреннее чутье подсказывало: им очень повезло, что Кощей решил просто поиграть.

Детей не было. Они видели их мельком, Василиса почти сразу же спровадила их подальше от кухни.

– Хочу заметить, что на них ни царапины, – неожиданно прервал молчание Кощей, заставив охотников вздрогнуть.

Василиса кинула на него такой взгляд, что Гензель невольно сглотнул и уткнулся носом в пустую кружку.

– Я приношу официальные извинения, – наконец сказала Василиса, – мне жаль, что так получилось.

– Вы покрываете темных магов, – хмуро отчеканила Гретель, отставляя кружку с нетронутым чаем. – Думаете, это сойдет вам с рук?

Василиса прикрыла глаза, Кощей вскинул бровь:

– Несанкционированное проникновение на частную территорию, нападение на двух несовершеннолетних, попытка нападения на зарегистрированного темного колдуна, официально сотрудничающего с Западно-Сибирским отделением Управления магией и магической миграцией. Порча имущества. Это хорошо еще я собак убрал. Что бы вы с ними сделали? В любом случае ситуация у вас так себе.

– Что это за страна такая? – прошипела сквозь зубы Гретель. – Легализует темных магов. Мы еще стерпели этого вашего начальника, хотя уже после него все должно было стать ясно, но это… – Она повернулась к Василисе и брезгливо скривила лицо. – Как ты живешь с ним?

Василиса вскинула подбородок, отчего в ее облике тоже проступило нечто царственное, и в полной мере вернула взгляд:

– Отлично. За последние пятнадцать лет ни разу не пожаловалась.

– Как ты можешь после этого называть себя светлой?

Их куратор усмехнулась и покачала головой:

– Я вызову Сокола, он отвезет вас в Контору, с этой ситуацией будет разбираться Баюн. Но мой муж прав. Вы напали на трех магов на чужой территории. Впрочем, думаю, мы можем не предъявлять претензий, разумеется, при условии, что вы тоже обо всем забудете.

– У вас тут нет светлых, – констатировала Гретель, вставая из-за стола.

– Это жизнь, – ответила Василиса. – В процессе сложно не запятнаться. Неужели вы думаете, что, убив столько магов, все еще можете вменять кому-то в вину серые тона?