— Ты ещё спрашиваешь, почему самозванка? — удивилась она. — Неужели не поняла, что в храме тебя принимают за другую?

Найра в растерянности смотрела на неё, высоко подняв голову.

— А за кого меня принимают? — спросила она.

Существо издало утробный звук, отдалённо напоминающий отрыжку.

— Ну, ты и дура, — заметила Оямото. — С девочкой на руках в храм должна была явиться Мира, а не ты.

— Мира?! — изумлению Найры не было предела. — Но почему?

— Потому что она обладает древним магическим даром, о котором в Азаре давно забыли. Попав в храм, этот дар должен был развиться в полную мощь. Но сюда заявилась ты и пустила насмарку мои многолетние труды!

Голос Оямото набрал силу и гремел над лугом, так что заглушил птичьи трели. В Найре едва ли не впервые в жизни пробудилось уязвлённое самолюбие.

— Я ни за кого себя не выдавала, — возразила она с достоинством. — Я спасла на Реке девочку, приплыла с ней в Сухири, и здесь нас встретили жрецы. Они сказали, в их пророчестве написано, будто однажды в Храм придёт дева с ребёнком на руках. И вот я пришла.

Оямото вновь издала тот же утробный звук.

— И как тебе в храме? — спросила она, пристально разглядывая Найру.

Её выпуклые глаза смотрели с высоты, словно два огромных шара.

— Нормально, — проронила Найра. — Спокойно, кормят неплохо. Только мне кажется, они сами так не едят, отдают всё лучшее мне.

— Ну, хотя бы это до тебя дошло, — заметила Оямото.

— Со мной обращаются очень учтиво, поселили в тёплую, сухую, чистую комнату. Там есть окно, через которое виден водопад в заброшенной части города. Очень красиво, — она огляделась и добавила: — Почти как здесь, только водопад далеко. А девочку унесли к лекарям. Я как раз хочу её навестить, когда проснусь.

— Как тебе сам храм? — спросила собеседница. — Что ты можешь о нём сказать?

— Я прежде в храмах не была, — ответила Найра.

Ей вспомнилось, как она, идя в середине процессии из жителей Сухири, прошла мимо старых, полуразрушенных домов. Голова процессии остановилась около одного из них, ничем не примечательного. Перед входом стояли несколько человек в порядком обветшалых плащах с заплатами. Когда Найра приблизилась, они хором воскликнули:

— Приветствуем тебя, Избранная, в храме!

Затем все, как один, опустились на колени. Однако ненадолго. Потом встали, осторожно приняли на руки раненую девочку и скрылись с ней в доме. А Найру провели в её комнату, правда перед этим зачем-то долго вели по дому, как ей показалось, кругами, и оставили в одиночестве. С тех пор ей три раза приносили еду, часто кланялись и спрашивали, не нужно ли ещё чего Избранной?

Найра смущалась и с благодарностью отвечала, что ни в чём не нуждается. Да и в чём она могла нуждаться? Впервые в жизни она могла спать сколько хотела, смотреть в окно, не работать и ни о чём не беспокоиться. Ей такая жизнь вполне подходила. Может, потом станет скучно, но сейчас, после всех волнений и потрясений, которые Найра пережила, она хотела только покоя.

— Значит, ты видишь из окна водопад? — уточнила Оямото.

— Да, — Найра широко улыбнулась при одном лишь воспоминании. — Там высокая скала, из расщелины вытекает вода. Только далеко, поближе бы. Но сухирийцы не могут подходить к воде. Это я не такая, как все. Азарка, а могу плавать по Мёртвой реке. Так что, никакая я не самозванка, а, в самом деле, избранная.

— Опиши храм, — потребовала Оямото, не обратив внимания на её последние слова.

Найра пожала плечами:

— Дом, как дом. Из камня. Внутри много длинных коридоров.

Она хотела добавить, что не выходит из своей комнаты, потому что опасается не найти выход и заблудиться.

— Именно это доказывает, что ты не избранная, — хмыкнула Оямото.

— Почему?! — изумилась Найра.

— Потому что храм выглядит иначе. Но увидеть это могут только люди с магическими способностями. А ты обыкновенная азарка.

— Я не обыкновенная! — обиженно воскликнула Найра. — Мне не страшна неоткукренная вода.

Собеседница небрежно махнула передней лапой.

— Небольшая мутация не в счёт. Вас в Лесу таких в своё время немало создали. Всех потом изничтожили в Башне, а тебе повезло приглянуться одной из стражниц, и она сумела тебя выкрасть, — она в задумчивости посмотрела на Найру: — Ты отчего-то нравишься людям. Ничего героического не делая, вызываешь симпатию — и всегда вызывала.

— Нет! Подожди! — воскликнула Найра. — Какой ещё Лес? Я там ни разу не была!

— Ты просто этого не помнишь, — снисходительно улыбнулась Оямото.

— Я помню свою маму, — упрямо произнесла Найра. В голосе прорезались слёзы.

Это существо говорило плохие вещи, страшные и непонятные.

— Она не твоя мать. Стражница, которая помогла сбежать из Башни, отдала тебя азарке. Кстати, неплохо заплатив. Эта женщина любила беляки в целом вела не праведный образ жизни, однако оказалась надёжной и даже сумела стать для тебя неплохой матерью.

— А Фрида?

— Это её родная дочь.

— Кто же тогда мои родители?!

— У тебя их нет в том смысле, что ты появилась не из чрева. Ты была создана искусственно.

— Нет! Нет, — повторяла Найра. — Я не верю!

По её щекам покатились слёзы.

— Твоё дело, — обронила Оямото. — Можешь верить, можешь, нет.

— Но зачем? Кому это было нужно?! И что я делала в Башне?

— Видишь ли, перед Азаром с давних времён стоит проблема, кем заменить мокрозяв. Их появление в водах Реки непредсказуемо, а способности различны. Некоторые так вовсе не могут кукрить. Поэтому время от времени пытаются выращивают особых людей, вот только успеха это не принесло. Кукрить могут только мокрозявы. Все, выращенные искусственно, вроде тебя, такой способности лишены.

— Зачем они это делают? — повторила вопрос Найра.

— Для войн с другими мирами, — Оямото грустно улыбнулась: — Азар не единственный из миров, но самый несчастный. Боги Отуа воюют в разных мирах, некоторые совсем не приспособлены для жизни людей. Запасы воды и еды заканчиваются, а солдат нужно чем-то кормить. Поэтому постоянно ищут новые чудеса, которые помогут им выжить и победить. Кстати, отравление воды в Реке тоже не было несчастным случаем. Просто думали, что смогут найти противоядие, однако, до сих пор не нашли.

— Я ничего не понимаю, — жалобно сказал Найра.

У неё разболелась голова, как всегда, когда требовалось долго думать.

— Я знаю, что у меня были мама и сестрёнка Фрида, — продолжала она, угрюмо глядя в землю. — Отца я не помню, но помню мужчину в плаще, который приходил к нам в дом. Я часто думаю, что он и был моим отцом.

— Нет, это был любовник твой приёмной матери. Он ненавидел детей, грозился утопить вас с Фридой в Реке, и в дни, когда приходил, она отправляла вас к соседям, а когда не успевала, прятала под полом.

Это Найра помнила. Как мать открывала схрон и заставляла там спрятаться Найру с крошкой Фридой.

— Что с ней потом стало? — спросила Найра.

— Умерла при родах. Фриду удочерили соседи, а тебя забрала Хозяйка Весёлого дома.

— Неправда! Когда я была в Башне, то вспомнила, как шла по её коридорам и несла на закорках Фриду. Потом мы вышли из Башни и меня передали Хозяйке.

— Это ложная память. Так бывает. События перемешиваются, словно воды в реке, и ты помнишь многое не в той последовательности. Ты была в Башне, но не с Фридой, а гораздо раньше.

Найра молчала, обдумывая услышанное.

— Впрочем, это несущественно, — интонация Оямото изменилась и стала деловитой. — Мы здесь не для обсуждения твоей биографии.

— А для чего? — тихо спросила Найра.

— Сама того не желая, ты порушила цепь событий, на соединение которой я потратила очень много сил и времени. Нужно было так подгадать, чтобы нужные люди появились в нужном месте в нужное время и выполнили предначертанное. Но пришла ты и всё разрушила.

Найра молчала, тем не менее, отметив слова «сама того не желая». Значит, Великая Оямото (а Найра не сомневалась в величии существа, заслонившего полнеба) признаёт, что она не специально.