— Что ж, иди к сестре, — сказал на прощание Окато. — Меня завтра не будет, плату оставь матушке Хлое.

— Хорошо, — проронила Найра, потупив глаза.

Ещё бы придумать, где её взять, эту плату.

— Ты больше ничего не хочешь мне сказать? — спросил он.

Найра чувствовала на себе его пристальный взгляд. На какой-то миг появилось желание — острое, как боль от пореза — сказать про Миру. Казалось, чей-то голос вкрадчиво нашёптывает:

«Скажи — и тебе не нужно будет искать плату».

Но она сдержалась. Коротко попрощавшись, Окато ушёл. Проводив его взглядом, Найра вошла в лечебницу. Её обступил тяжёлый запах недугов. Как же она ненавидела это место! Каждый раз, приходя сюда, Найра чувствовала, что сама заболевает. Именно поэтому она бывала у сестры не так часто, как та просила. Найре было стыдно признаться себе в этом, но она использовала любую возможность, чтобы не приходить в лечебницу и несколько раз даже передавала плату с сыном кухарки.

Внутри лечебницы было чисто, по коридорам с низкими потолками сновали сёстры с наполненными тряпками тазами. Здесь не любили слово «больные», всех называли «наши гости». Однако, встречаясь с «гостями» в саду или коридорах, Найра постоянно отмечала, как же они неуловимо похожи. Будто все являлись детьми одной матери — болезни.

Но для Фриды все эти кошмары скоро закончатся: раз сам господин Окато сказал, что ей лучше, значит, всё будет хорошо. Сердце вновь забилось сильнее, и Найра едва сдержалась, чтобы не перейти на бег. Скорее, скорее увидеть Фриду и уйти отсюда вместе! А плату за лечение она где-нибудь найдёт. Как сказала однажды кухарка, если сильно-сильно чего-то хочешь, Праматерь обязательно это услышит и поможет.

Она буквально ворвалась к Фриде. И замерла у порога, упершись, словно в стену, в испуганный взгляд сестры. Та полусидела на кровати у окна. Кажется, она стала ещё тоньше и прозрачнее, на её лице не было и тени радости.

— Фрида! — выдохнула Найра, бросилась к сестре, бесцеремонно откинула покрывало, скрывающее ноги бедняжки. Поморщилась от запаха немытого тела.

Ноги были по-прежнему безжизненны, багровые рубцы рисовали причудливый, страшный рисунок. Неужели врачеватель обманул её? Но зачем?!

— Слава Праматери! — со слезами воскликнула Фрида. — Ты пришла!

— Господин Окато сказал, что тебе лучше, — сдавленно произнесла Найра.

— Ты видела его? Подожди, мне нужно тебе рассказать. Вчера ночью…

Дверь открылась. И в комнату вошла сестра Маргарет.

Фрида вся как-то сжалась и торопливо прошептала:

— Спроси об этом у Кимана. Он тоже видел. Только обязательно спроси!

Найра кивнула и повернулась к Маргарет. Как все сиделки, та носила серый платок, закрывающий лоб до бровей и хламиду из грубой, некрашеной ткани.

— Вода — жизнь, — приветствовала Найра.

Сиделка не ответила, даже не посмотрела в её сторону. Вместо этого с самым что ни на есть деловитым видом начала передвигать всё, что попадалось под руку.

— Сестра Маргарет, могли бы вы оставить нас вдвоём? — спросила Найра.

Женщина не ответила, продолжая бестолково переставлять и перекладывать.

— Сестра Маргарет! — громче сказала Найра, задетая таким отношением.

В конце концов, она платит за то, что Фриду здесь… Вернее платила. Её возмущение стало не таким возмущённым. А тут ещё Фрида зашептала ей в лицо:

— Пожалуйста, не кричи. Тут все очень злы, что ты не давно не платила. Меня даже мыть стали реже и убираться здесь.

Найра поморщилась: а как же любовь к людям, о которой так любит говорить господин Окато?

— Лучше посмотри, что я умею, — говорила между тем, Фрида. Найра в волнении уставилась на её ноги.

— На большой палец смотри! На левой ноге, — сказала сестра.

И тут Найра увидела: действительно большой палец дрогнул и медленно согнулся. Она перевела взгляд на Фриду. Та сияла от торжества, над верхней губкой выступили капельки пота.

— Ты…! — у Найры не было слов от переполняющей радости.

— На мой палец приходил смотреть сам господин Окато! — заявила Фрида срывающимся от волнения голосом. — Он сказала, что это…

— Большой прорыв, — подхватила Найра.

— Ага.

Сразу же всё прочее стало не важным. Угрюмая Маргарет, плохо убранная комната, несвежая постель. Главным стал он — этот смуглый палец, качающийся вниз-вверх.

…

Возвращаясь домой, Найра чувствовала в душе ликование и лёгкость, словно скинула тяжёлый груз. Фриде лучше! Скоро она сможет ходить и всё у них будет замечательно. Правда до завтра надо найти плату за лечение, но Найра сейчас не готова была думать о неё. Ещё немного побыть счастливой, поверить в свои мечты. Совсем чуть-чуть. В конце концов, до завтра ещё есть время, и многое может произойти. Праматерь всё видит и может вновь ей поможет. Главное — верить.

Дверь в Весёлый дом была распахнута, на крыльце сидел внук кухарки и ел большой, сочный орех. При виде Найры, он вскочил и, размазывая по подбородку тёмный сок, радостно закричал:

— Найра, иди скорее! Сьюзи голову сломали!

Она споткнулась. А как же мокрозява? Что с ней?

— Что за чепуху ты несёшь?! — прикрикнула она на мальчишку.

— Клянусь Братьями! — воскликнул он и, вытащив из-под рубахи амулет на шнурке, звонко его чмокнул.

Взбежав по крыльцу так стремительно, что юбки хлестнули мальчишку по лицу, Найра ворвалась в дом. Со второго этажа раздавался гул голосов.

За столом сидел мрачный Рон, в обязанности которого входило выгонять взашей особо буйных клиентов. После нападения на Найру островного, ему крепко попало. Хозяйка орала так, что сыпался цеплюч со стен. А теперь напали на Сьюзи. Скорее всего, Рона скоро тут не будет. Хозяйка найдёт другого защитника.

Подхватив юбки, Найра бегом поднялась по лестнице. В коридоре стояли растерянные девушки в нижних юбках, дверь комнаты Сьюзи была распахнута. Кто-то что-то сказал Найре, но она слышала только стук крови в висках. Пробежав мимо людей, оказалась возле комнаты и столкнулась с выходившей оттуда Хозяйкой. Высокая, ширококостная, с тёмным, покрытым рытвинами морщин лицом и мощными руками, та напоминала огромный, обожжённый в печи кувшин.

— Ты что носишься, как бешеная? — строго спросила Хозяйка. — Едва не снесла меня!

Найра заглянула из-за плеча Хозяйки в комнату, но увидела только уголок стены с забравшимся в окно цеплючом.

— Как Сьюзи? — спросила она, задыхаясь от бега.

— Живая.

Из комнаты раздался стон подруги.

— Говорят, на неё напали?

— Напали, — нехотя подтвердила Хозяйка и, остановив взгляд на шее Найры, добавила: — Что-то часто на вас нападать стали.

Она перевела взгляд на девушек в коридоре и без всякого перехода завизжала:

— А вы что застыли, бездельницы?

Девушки встрепенулись.

— Скоро начнут гости приходить, а они голые! Ну-ка, марш по комнатам одеваться!

Пихая друг друга локтями, девушки стали нехотя расходиться.

— Найра, к тебе это тоже относится, — заметила Хозяйка.

— Пожалуйста, матушка! — воскликнула Найра. — Разрешите мне хоть глазком взглянуть на Сьюзи! Я чувствовала, с ней что-то случилось. Ещё через мост у Серых скал переходила, и вдруг сердце: тыдык, тыдык! И в глазах всё перевернулось. Я сразу поняла — плохое случилось.

— У сестры была? — мягче спросила Хозяйка.

Найра кивнула.

— Как она?

Найра расплылась в улыбке:

— Слава Праматери, лучше! Начала на одной ноге пальчиками шевелить. Врачи говорят, возможно, скоро ходить начнёт.

— Слава Праматери! — искренне порадовалась женщина.

Найра вновь заглянула в комнату через мощное плечо Хозяйки и умоляюще попросила:

— Можно я зайду? На чуть-чуть. Уверена, Сьюзи сразу станет легче!

— Ладно, иди, — она улыбнулась: — Эх ты, тыдык, тыдык.

Радостно вспыхнув, Найра хотела протиснуться мимо неё в комнату, но Хозяйка взяла её под руку и, глядя в глаза, тише сказала:

— Сегодня работать не будешь. Сразу от Сьюзи беги к Магде. Скажи, она нужна мне.