— Вы задержались.

— Была одна малоприятная встреча по дороге, — Джерт спешился и принялся отвязывать Артанну от седла. — Но мы справились.

Человек Хариза нахмурился.

— Женщина ранена?

— Не смертельно. Отравленная стрела.

Это явно удивило собравшихся у костра людей.

— Шано Оддэ давно запретил использовать яды в сражениях, — отозвался Лимо. — Разрешено готовить смеси только для охоты на крупного зверя.

Медяк усадил Артанну возле костра и проследил, чтобы она выпила воды.

— Эта баба — крупный и злобный зверь, а Шано Оддэ все равно больше нет. Законов, полагаю, тоже. — Энниец протянул руки к огню. — Кроме того, Заливар нар Данш охоч до возвращения старых традиций. С моей спутницей все будет в порядке, не беспокойтесь.

— Жить буду, — подтвердила Артанна.

Люди Хариза недоверчиво качали головами:

— Если она слаба, то может не перенести путешествие…

— Справится.

— Но…

— Вы нашли корабль? — Джерт грубо оборвал вагранийцев и кивнул в сторону моря. — Отсюда можно выбраться?

Ленгаец вздохнул.

— Есть вариант, но возникли осложнения. Город наводнили гвардейцы, на входе трясут всех — от купцов и аристократов до последней деревенщины. Вам нельзя даже подходить к стенам, а появляться в порту и вовсе самоубийственно.

Медяк уронил голову на руки и устало посмотрел на шпиона, задаваясь вопросом, закончится ли когда-нибудь эта бешеная скачка.

— Однако корабль будет, — гордо заявил ленгаец. — В Эннию идет только одно судно, торговое. Владелец любезно согласился взять вас на борт за непомерно высокую плату. Ладумес вас устроит?

В душе Джерта снова начал теплиться огонек надежды. Или все же закончится? Но как?

— Цена не имеет значения, — заявил он. — Ладумес подойдет.

Артанна оживилась, вспомнив, что этот эннийский город был в списке тех, что перечислял Сефино Ганцо.

— Выбора у вас нет, если хотите убраться из Ваг Рана как можно быстрее. Поэтому мы взяли на себя смелость договориться от вашего имени, — ваграниец любезно улыбнулся. — Утром корабль уже вышел из порта, но нам удалось уговорить команду подождать до рассвета. Вам придется добираться на лодке. Нужно выдвигаться прямо сейчас. Вы и так задержались.

Джерта передернуло. За всей этой кутерьмой он каким-то образом умудрился забыть, за что от всей души ненавидел море. Воспоминания о качке заставили его побледнеть.

— Ладно, — он все же пересилил себя и заставил голос звучать ровно. — Надеюсь, капитану можно доверять, и нас не прикуют к веслам?

— Из меня хреновый гребец, — Артанна показала на свое плечо. — Да я и морем я никогда не ходила.

Лимо принялся тушить костер.

— Не беспокойтесь об этом, — тщательно растоптав оранжевые угли, убедил он. — Отдельная каюта входит в стоимость. Вы готовы?

Джерт поднялся, призывая остатки воли. Мышцы молили о пощаде, голова раскалывалась и соображала с трудом. Когда это прекратится? Чем обернется? У него больше не осталось ничего, что он бы мог принести в жертву ради успеха. Но выполнит ли господин свое обещание? Порой Джерту казалось, что все усилия, приложенные им ради выполнения воли этого человека, не приносили ему самому ничего хорошего. Месяцы отлучек, годы работы — и все лишь ради нескольких дней спокойствия. Он очень скучал по Десари. Но ждала ли его она? Помнила ли она его?

Артанна ойкнула, попытавшись поднять руку. Молодой ваграниец хотел было помочь ей, но напоролся на ледяной взгляд.

— Не трогай! — зло выплюнула она ему в лицо. Человек Хариза удивленно отшатнулся.

Джерт помог Сотнице забраться в седло.

— Далеко до лодки? — спросил он у ленгайца, поймав настороженный взгляд Сотницы. Она молча кивнула и послала коня вперед.

— Нет, — ответил ваграниец, взбираясь на лошадь.

— Тем лучше. Не будем медлить.

— Красивая посудина.

Пузатая каракка плавно перекатывалась на черных волнах, горделиво задрав бушприт. Три мачты со спущенными парусами резко выделялись на горизонте и чернели двумя гнездами смотровых корзин на фоне рябой луны. Высокие борта судна загибались внутрь и были украшены щитами, но изображенные на них эмблемы тонули в густой темноте.

Джерт энтузиазма вагранийки не разделял. Он знал, что большую часть этого захватывающего путешествия проведет, перегибаясь через борт. Морская болезнь мучила его годами, но снадобья от этого недуга у эннийских лекарей так и не нашлось.

— Деньги вперед, — лодочник смачно плюнул себе под ноги и с вызовом уставился на вагранийцев. — Вы говорили, двое будет. А вас пятеро. У меня лодка, а не драная галера! Не влезете.

— Влезем, — Артанна показала на себя и Джерта. — Плывем только мы.

— Тогда пошевеливайтесь.

Медяк вложил в сухую морщинистую ладонь лодочника две крупные серебряные монеты. Тот не преминул тут же попробовать их на зуб.

— Есть фонарь? Посвети-ка.

— Да настоящие, угомонись уже, — проворчал ленгаец. — И забудь, что ты перевозил кого-то сегодня ночью. Усек? Или в следующий раз тебе деньги на глаза положить?

Лодочник глумливо ухмыльнулся:

— А я кого-то перевозил? Что-то не припоминаю…

— Молодец, смекаешь.

Наемница бросила в лодку немногочисленные пожитки, а следом забралась и сама. Волны были совсем близко, они с тихим плеском облизывали борт, и Артанна не смогла побороть искушение опустить руку. Теплая вода лизнула пальцы и наградила за смелость ошметком водорослей. Джерт тихо разговаривал о чем-то с вагранийцами, после чего соглядатаи Хариза коротко попрощались и увели лошадей.

Энниец швырнул свой мешок и громко сглотнул перед тем, как оттолкнул лодку от берега. Сотница приподняла бровь:

— Что такое?

— Не люблю море.

Лодочник укоризненно покачал головой.

— Не говори так, иначе оно обидится и будет мстить. Вон с бабы своей бери пример — сидит и помалкивает.

Джерт перевел взгляд на Артанну и убедился, что, несмотря на слабость и боль, она выглядела умиротворенной. Наемница хмуро взирала на отдаляющийся берег, огни которого стремительно превращались в маленькие желтые точки. Медяк знал, о чем она думала — о не свершившейся мести, о десятках трупов, что остались на ее совести, о предательстве Волдхарда и безумном плане Данша. Джерт уговорил ее пойти с ним, обещая не забвение, но спокойствие, и она согласилась, испытывая необходимость взять передышку. Тем неприятнее было у на душе у эннийца от необходимости разочаровывать свою спутницу.

Давно следовало ей все рассказать, а он тянул до последнего. Но, посмотрев на Артанну, он решил повременить с признанием. Путешествие до Ладумеса должно было продлиться от одной до двух недель. Еще найдется время для разговора.

— Есть что сказать на прощание родине? — спросил Джерт.

Артанна отвернулась и устремила взгляд на бесконечную водную гладь, любуясь отражением россыпи небесных светил.

— Да к демонам ее. К демонам Данша, Грегора и все остальное. Но если ты солгал насчет приятного эннийского климата, клянусь, я тебя убью.

Медяк мрачно улыбнулся, но ничего не ответил. Вряд ли у нее будет желание думать о таких мелочах, когда она обо всем узнает.

Борхон.

Моросило. Альдор вытер мокрые от дождя щеки тыльной стороной ладони и крепче сжал пальцы на поводьях. Погода в Спорных землях не радовала.

Брошенная деревня являла собой унылое зрелище: низкие одноэтажные домишки с покатыми крышами, местами покосившиеся заборы, поросшие бурьяном сады. Яблони устало кренили облепленные плодами ветви к земле, но это богатство было некому собирать. Только птицы, не обращая внимания на людей, самозабвенно клевали усеявшие землю краснобокие яблоки. Пашни, раскинувшиеся вокруг Борхона, остались невозделанными — длинные гряды земли теперь населяли сорные травы вперемешку с желтыми полевыми цветами.

В глубине деревни высился черный скелет сгоревшего Святилища. Обугленные останки колокольни тянулись к затянутому низкими тучами небу, словно вопрошая о справедливости. Подъехав к площади, Грегор спешился и осенил себя знаменем Хранителя.