«Ах, эта эннийская страсть!»

— Тише, матушка, — Демос примирительно улыбнулся. — Пока рано для подобных заявлений. Линдр — дубина, но он уже осознал свою ошибку, — канцлер выжидающе посмотрел на предателя. — Ведь так, братец?

Граф обреченно кивнул и прикрыл глаза.

— Тем лучше, — улыбнулся Демос. — Каким бы он ни был идиотом, но он — наш идиот. Наша кровь. И потому я хочу дать ему шанс.

Ихраз тихо фыркнул.

«Что-то в последнее время я слишком часто прощаю людей. Однако от Линдра, в отличие от Ихраза, толку будет маловато. И все же я не хочу его убивать лишь из-за того, что он оказался дураком».

— Чего ты хочешь? — прошептал брат.

Демос качнулся на табуретке и ухватился за край стола, возвращая равновесие.

«Черт бы побрал эту старую мебель».

— Ничего нового, — спокойно ответил канцлер. — Я хочу, чтобы после моей коронации ты вернулся в свое графство и превратил вверенные твоему правлению земли в образец для подражания. Я хочу, чтобы ты поддерживал каждое мое решение в Совете и заботился о благополучии нашего Дома до тех пор, пока среди моих наследников не появится новый Деватон. Я не сделаю тебя канцлером, не надейся, но дам тебе возможность проявить себя в качестве главы нашего Дома, — Демос покосился на Эльтинию и почтительно кивнул. — Под неусыпным контролем матери, разумеется.

Вдовствующая герцогиня обескураженно уставилась на старшего сына:

— Ты так просто его простишь?

«Разумеется, нет! Я избавлюсь от него, как только укреплю династию. Но пока он нужен мне в качестве страховки. Ренар дал обет безбрачия».

— Прощу, конечно, — елейным тоном ответил Демос. — Но мое прощение нужно заслужить. Ты же хочешь, чтобы все стало как раньше, братец? Хочешь быть любимым сыном, лишенным забот?

Темные, как у всех детей Эльтинии, глаза Линдра наполнились надеждой.

— Чего ты от меня потребуешь? Я готов на все! На все! — тараторил он. — Я заработаю ваше прощение! Я клянусь! Я…

«Ну что за слабовольное ничтожество — никакого достоинства! Почему, почему вторым родился не Ренар? Почему природа решила отдохнуть именно в тот момент, когда родители зачинали второго сына?»

Канцлер подался вперед и, поставив локти на стол, положил подбородок на сложенные домиком ладони.

— О, я не стану ничего от тебя требовать. Свою просьбу я уже изложил, и ты ее обязательно выполнишь, братец. Сейчас я объясню, почему ты сделаешь все именно так, как я скажу. — Мать удивленно вскинула тонкую бровь, но промолчала, внимательно слушая Демоса. — Несколькими днями ранее твоя супруга и четверо очаровательных детей были взяты под мою опеку. Их очень хорошо охраняют, поверь мне. Лучшие из моих особенных слуг. Ты же понимаешь, о чем я… Твои отпрыски останутся в Миссолене, даже когда ты покинешь столицу после моей коронации. С этими чудесными детьми, которые, как я надеюсь, не унаследовали твоих ума и характера, будут обращаться соответственно их положению, защищать и оберегать. Они вырастут здесь, получат лучшее образование и со временем даже будут представлены ко двору официально. И эта идиллическая картина не изменится, пока ты снова не попытаешься воспротивиться мне.

Линдр побледнел, поняв, к чему клонил Демос.

«О, забрезжили проблески сознания! Наконец-то. А то я уже думал, что придется все разжевывать дословно, как для пьяного серва».

— Если я узнаю, а я узнаю, что ты снова вляпался в какой-то заговор, о прощении можешь забыть. Я уничтожу каждого, кто носит хоть капельку твоего дурного семени. И сделаю это со всей возможной жестокостью прямо у тебя на глазах. Я добр к своим друзьям, но враги… — Демос одарил брата многозначительным взглядом. — Надеюсь, я изъяснился вполне понятно.

Эльтиния одобрительно кивнула, скрыв жестокую улыбку в уголках тонких губ.

«Кто бы мог подумать, что матушка меня похвалит за такое?»

— Но как…

— Ты понял меня, Линдр? — Демос двумя пальцами, словно брезговал прикасаться к брату, вздернул его подбородок. — Тебе все ясно?

— Д-да, конечно… Я никогда…

«Хотя бы во имя жизни собственных детей обуздай эти имбецильные порывы».

Канцлер отнял руку и вытер окровавленные пальцы о край туники.

— Великолепно, — заключил он и повернулся к эннийцу. — Ихраз, пожалуйста, проводи графа в его покои и убедись, что до него дошел смысл сказанного.

Слуга подошел к стулу Линдра и несколькими движениями ножа разрезал веревки, которыми тот был связан. Граф едва не рухнул на пол, но энниец ловко поймал его под мышки и поставил на ноги.

— Извольте, ваше сиятельство, — с подчеркнутой вежливостью сказал он. — Вам следует принять ванну и сменить одежду.

«Твои яйца у меня в руках, братец. Только дай повод — запеку в мешочке».

Демос молча проводил взглядом Линдра, неловко навалившегося на локоть высокого эннийца. Когда за ними затворилась дверь, и канцлер с матерью остались одни, Деватон рухнул на табурет, лишенный сил.

— Порой я ощущаю себя единственным нормальным человеком на ярмарке уродцев, — устало сказал он.

Леди Эльтиния грациозно устроилась напротив и положила руки на стол, испачкав рукава о грязь и свежие пятна крови.

— В тебе куда больше от Флавиесов, чем я даже смела надеяться, — сказала она, скользнув взглядом по лицу Демоса. — Гораздо больше.

«Что это было? Комплимент?»

Канцлер сунул руку в карман и вытащил трубку. Плотно набив табак, он сосредоточил волю и ощутил, как едва заметная волна жара пробежала от его пальцев по тонкому костяному мундштуку. Через пару мгновений табак начал тлеть и задымился.

«А вот это в действительности полезно! Не зря тренировался столько дней».

— Вот чего я не могу понять, — сказал Демос, выдохнув дым. — Как же так получилось, что ты, потомок могущественных эннийских колдунов, оказалась женой брата самого императора? Я изучал документы, но не нашел сколько-нибудь очевидного объяснения, ведь церковь не должна была одобрить такой брак. Либо я смотрел не туда.

Эльтиния жестом попросила у сына трубку, немало удивив его. Пожевав мундштук, она улыбнулась:

— Вполне справедливый вопрос. Но, как ты думаешь, Демос, откуда взялась традиция императоров Криасмора жениться на латанийках именно раз в пять поколений?

— Дань прошлому. Латандаль же помог Таллонию объединить земли. Нужно чем-то подкреплять союз, — предположил канцлер.

— Все верно, — кивнула мать. — Но латанийцы полагают, что дар или любой талант способен выродиться именно за пять поколений. Таллониды веками были уверены, что благоденствие их династии продлится до тех пор, пока в их венах течет кровь латанийцев. Кажется, виной тому было пророчество, которое озвучила Гинтаре из Тальдора Таллонию Великому, когда у того родился первенец. Именно после этого император женил своего сына на латанийке. Что было дальше, знаешь сам. На редкость крепкая традиция, и она захватила умы не только императорского Дома.

«О, я знаю! Церковники изобрели крайне сложную для понимания схему оценки возможности заключения того или иного брака между дальними родственниками. Все для блага аристократии, дабы сильнейшие Дома империи не погрязли во грехе кровосмешения и ненароком не наплодили слабоумных дураков вроде моего братца».

Демос невольно вздрогнул, вспоминая часы, проведенные над документом, разъяснявшем тонкости заключения династических браков.

— Церковь не могла не знать, из какого рода ты происходишь, — напомнил канцлер. — Флавиесы никогда этого не скрывали. Наоборот, гордились великими предками.

— Именно, — подтвердила Эльтиния, снова взявшись за трубку. — Брак разрешили лишь потому, что на протяжении шести поколений в роду Флавиесов не родилось ни одного магуса. Впрочем, похожая ситуация наблюдалась во всех семьях Магистрата — сила покидает материк, дар проявляется все реже. И это происходит повсеместно, даже в Ваг Ране, славящимся редкими, но могущественными колдунами. Так что предшественник Ладария посчитал меня неопасной.

— И ошибся.