«Ладарий несколько портит интерьер».

— Вижу, вам пришлась по душе эта робкая фантазия на вагранийский манер, — улыбнулся Великий наставник, поднимаясь навстречу Демосу.

«Для вагранийского стиля у тебя слишком легкомысленные подсвечники и уютные кресла. Без них будет самое то. Впрочем, и у этих завитков есть особое очарование».

Канцлер с трудом опустился на колени и поцеловал серебряный диск церковника.

«Ну почему, почему, почему мне каждый раз приходится унижаться таким образом? Неужели тебе недостаточно осознания, что ты и так держишь за яйца всю империю?»

— Присаживайтесь, ваша светлость, — Ладарий с улыбкой указал на свободное кресло по другую сторону стола. Оскал Великого наставника, однако, излучал не больше тепла, чем горный ручей.

— Чем я обязан сегодняшнему приглашению? — перешел к делу Демос. — Признаюсь, оно застало меня врасплох. Настолько, что пришлось срочно покинуть заседание Малого совета.

Взгляд Ладария похолодел еще сильнее.

— Точно так же меня застала врасплох ваша помолвка.

«Ах вот оно что!»

— Не думал, что у вас есть причины не одобрять этот союз.

Великий наставник сверкнул глазами.

— Но вы не испросили моего благословения, — не скрывая раздражения, сказал он.

— Насколько мне известно, благословение Великого наставника требуется лишь в том случае, когда будущие супруги являются родственниками, — глядя церковнику прямо в глаза, ответил Демос. — Или же в случае, когда женится сам император. Поскольку я таковым не являюсь, а леди Виттория не приходится мне родней, ваша реакция кажется, по меньшей мере, неуместной.

«Интересно, можно ли наговорить дерзостей Великому наставнику и остаться после этого в живых? Вот и проверим».

— После отлучения от церкви Грегора Волдхарда вы остались основным претендентом на трон. А это налагает определенные ограничения.

Демос изобразил удивление:

— Где же об этом сказано? Кто-то делал заявления о моем новом статусе? Готовится коронация?

— Все и так прекрасно это осознают.

Канцлер расслабленно откинулся на мягкую спинку кресла.

— Нет, ваше святейшество, — блаженно вздохнув, сказал он. — До тех пор, пока Эклузум или Малый совет не сделали соответствующего заявления, подобные догадки ничего не стоят.

— Так вы пытаетесь заставить меня объявить вас новым императором?

— Если вы сами сказали, что я остался единственным кандидатом, то отчего же медлите?

Церковник возмутился:

— Во имя всего святого, Демос! — повысил голос он. — Дайте империи перевести дух! Ведь только что имперские земли сотрясла новость о предательстве Волдхарда и леди Ириталь.

Деватон равнодушно пожал плечами.

— Рано или поздно вам придется это сделать. Я не рвусь стать императором, однако стану им, если у меня не будет иного выхода. И все же до тех пор, пока мое имя не прозвучало в контексте предстоящей коронации, я считаю себя вправе распоряжаться собственной жизнью, не оглядываясь на возможное будущее.

— Но почему Виттория?

— А почему вас это удивляет? — резко спросил Демос.

— Вы могли выбрать одну из дочерей Серхата или Брайса Аллантайна. Быть может, даже одну из принцесс Таргоса! Королева Агала спит и видит, чтобы еще крепче породниться с империей…

«Благодарю, избавьте. Меня уже тошнит от Таргоса».

— И все же, — Деватон хрустнул пальцами. — Виттория.

Ладарий театрально закатил глаза к потолку.

— Святые угодники! Почему?

— Она симпатичная! По ряду причин, разумеется. Дочь правителя Гацоны, — Демос загнул первый палец. — К ней прилагается баснословное приданое, — второй палец. — Достигнуты договоренности о взаимодействии Бельтерианского и Гацонского банков, — третий палец. — Утверждены взаимные льготы на ведение торговли для гильдий, — четвертый палец. — В перспективе — укрепление флота, — загнул пятый палец Демос и показал Ладарию кулак. — И я еще не сказал самого главного.

Ладарий подался вперед, не сводя глаз с канцлера.

— Нейтралитет Гацоны на случай, если Грегору Волдхарду вздумается направить копья на Миссолен, — улыбнулся Демос и потряс вторым кулаком.

— Он не дурак, — скривился Великий наставник. — Вряд ли ваш кузен решится на подобный шаг.

— Возможно, и не дурак, в чем я все сильнее начинаю сомневаться. Но герцог зол на Эклузум, а меня и вовсе обвиняет во всех смертных грехах. Важнее то, что сестра лорда Грегора Рейнхильда помолвлена с Умбердо Гацонским. Полагаю, мой кузен захочет извлечь выгоду из этого союза. Кто знает, чего он может потребовать от наших западных друзей? Флот? Ссуды? Армию?

— Вы параноик, Демос.

— Я канцлер империи, — отрезал Деватон. — Паранойя — единственная причина того, что я все еще жив. Вы понимаете, что это не просто брак представителей двух влиятельных домов? Это союз не Дома Деватон, а всей империи с Гацоной. Я хорошо знаю Энриге — он не будет разрываться между двумя детьми и их супругами. Его величество просто выйдет из игры, чего я и добиваюсь.

— Но и вы не получите ничего.

— Это совсем другое «ничего», — Демос кивнул за все еще сжатую в кулак ладонь. — Торговые связи — вот что мы получим. А это деньги. Блестящее, манящее охочих до наживы солдат золото. Разумеется, имперская армия и сама способна его добыть, однако я предпочитаю приумножать казну, когда выдается возможность. Странно, что мое решение вызвало у вас вопросы.

— Ваше самодурство вызвало у меня вопросы! — взвизгнул Ладарий. — Как вы могли принять столь серьезное решение, не спросив разрешения у Великого наставника?

«Что-то, простите? Ты за кого меня держишь, чертов кукловод?»

Демос медленно поднял голову на церковника и, не мигая, уставился ему прямо в глаза.

— С каких пор канцлер империи должен спрашивать разрешение у Великого наставника в делах, не касающихся церкви? — вкрадчиво спросил Деватон.

Великий наставник смерил его ледяным взглядом, капризно поджал губы и замолчал.

«Усилю-ка я охрану. На всякий случай».

— Ладно, лорд Демос. В конце концов, сделанного не воротишь, — вздохнул Ладарий и наполнил золоченую чашу, украшенную россыпью гранатов, густым темным вином. — К тому же, приглашая вас сюда, я хотел обсудить совершенно иной вопрос.

«А это мы, значит, так мило беседуем, да? Его душнейшество меня убивает».

— Я слушаю, — сухо ответил канцлер.

«А чашу гостю? Ладарий что, учился этикету у свинопасов?»

Сделав пару маленьких глотков, Ладарий водрузил кубок на стол и потянулся к толстой папке. Перебрав несколько листов бумаги, он вытащил один и положил перед собой.

— Помните, на суде леди Адаль упомянула некого брата Аристида?

— Разумеется.

«Чем несказанно тебя удивила. Меня очень впечатлил тот спектакль».

— Вы знаете, кто этот человек?

«Монах, преследуемый за желание сделать религию ближе к людям. Полиглот, умудрившийся перевести Священную книгу на несколько языков. Обвинен в ереси и отлучен от церкви за инакомыслие».

— Понятия не имею, ваше святейшество.

— Не удивительно, что вы не слышали о нем, — задумчиво кивнул Ладарий. — Эклузум… старается умалчивать о скандальных деяниях этого человека.

Демос изобразил интерес и для пущей правдоподобности нетерпеливо поерзал в кресле.

— Что же он наделал?

— Если говорить вкратце, брат Аристид, еще будучи преподавателем университета, начал подвергать сомнению фундаментальные основы нашей веры. В частности, он утверждал, что наставник — необязательный посредник для общения человека с богом.

«А с ним нужно общаться?»

— Дерзкое заявление, — покачал головой Демос.

— Дальше — хуже, — продолжал Ладарий. — Со временем брат Аристид создал целый перечень, как он утверждал, устаревших догматов. Он публично выступал, призывая наставников отказаться от проведения ритуалов и таинств, а затем и вовсе стал утверждать, что Священная книга должна изучаться чернью, для чего начал переводить ее на другие языки.

«Вполне разумный подход. Этот брат Аристид мне уже нравится. Если бы я сохранял веру в Хранителя, то думал примерно в том же направлении».