— Заливар не хочет падать в глазах общественности, поселив ребят вроде нас рядом с достопочтенными купцами? — процедила Артанна.

Гуташ пожал плечами.

— Какая вам разница? Все равно пробудете здесь недолго. Ведь это лучше, чем спать на снегу. Так, Сотница? — ехидно улыбнулся он.

Рядом с этим вагранийцем даже остроязыкий Джерт казался Артанне душкой.

— В снегу хотя бы нет клопов, — проворчала наемница и смачно плюнула ему под ноги — жест, считавшийся в этих краях оскорбительным. — Если они зажрут меня ночью, клянусь, шкуру с тебя спущу. Не по местным традициям, а так, как принято у рундов. Грубо, но очень эффективно. Ты оценишь.

Проводника обещание столь насыщенного времяпрепровождения не проняло.

— Можешь обсудить мою участь с нашим общим нанимателем, — спокойно сказал Гуташ. — Это место для вас выбрал он.

— Непременно выражу ему свою благодарность.

Как ни в чем ни бывало, проводник зажег несколько факелов на стенах.

— Если ты закончила с жалобами, прикажи своим людями сесть. Я расскажу, что будет дальше.

Артанна не торопилась выполнять приказ.

— Где хозяин этой дыры? — скрестив руки на груди, спросила она.

Гуташ обернулся.

— Владелец этой дыры — Заливар нар Данш. Обычно это место закрыто, но используется, когда нужно ненадолго спрятать кого-нибудь подальше от лишних глаз. Вроде вашей шайки. Расслабьтесь, голодными не останетесь.

— Ладно, — немного успокоившись, наемница велела бойцам сесть за шатающиеся столы. Под Эсбеном и Фестером подломилась скамейка, не выдержав веса откормленных на герцогских харчах задниц.

Джерт прищурился и на всякий случай опасливо поерзал на своей скамье, проверяя прочность.

— Он же вроде зажиточный, этот Заливар, — с недоумением спросил он. — Не мог купить сюда нормальную мебель?

— Меня это не касается.

Когда все расселись, Гуташ подвинул табурет и уселся, глядя на двадцать пар глаз.

— Скоро придут слуги. Для вас приготовят еду и постели. Наружу пока не выходите. Позже, когда переведете дух, я отведу вас к Заливару, после чего мы, скорее всего, распрощаемся.

— Хвала небесам, — Артанна возвела очи горе. — А я уж думала, что обречена терпеть тебя все время, что мы проведем в этом клоповнике.

— Взаимно. К счастью, нам осталось выносить друг друга всего ничего.

Гуташ поднялся, отшвырнул ногой табурет, и тот рассыпался, ударившись о стену. Примыкавшая к ней балка пошатнулась.

— Будет очень смешно, если мы сдохнем под обломками этого сарая, так и не добравшись до нанимателя, — скривился Фестер, потирая ушибленное бедро.

— А ты перди потише — тогда, может, у нас и будет шанс прожить эти часы, — прогудел Шрайн.

— Сидеть здесь и не высовываться, — еще раз напомнил проводник. — За вами следят. Не облажайтесь.

Когда за Гуташем закрылась дверь, Артанна разразилась тихим потоком ругательств. Джерт молча запустил нож в место, где всего за несколько мгновений до этого находилась голова проводника.

— Нужно было сделать это раньше, Медяк, — прошипел Йон и уставился на заляпанный какой-то жижей стол. — Не могу сказать, что это худшее место, где мне приходилось бывать… — В следующий момент лазутчик рухнул вместе со столом и скамьей. — Арзиматова дырка! Ладно, я передумал. Возможно, это — худшее.

Артанна смерила Йона сочувственным взглядом и, допивая остатки воды из меха, отрешенно наблюдала, как тот отряхивался и сыпал витиеватыми гацонскими пожеланиями, адресованными Гуташу, готовая согласиться с каждым произнесенным словом. Чем дальше, тем удивительнее становилось это вынужденное путешествие.

Миссолен.

«Встреча с Ладарием в его официальной резиденции? Что-то новенькое. Неужели у Коллегии закончились конспиративные квартиры?»

Демос старательно имитировал хромоту, ковыляя по скользкому полу коридора дворца Великого наставника. Получалось вполне убедительно. Темные мраморные плиты стен были отполированы до зеркального блеска, и канцлер мог с легкостью рассмотреть в них свое отражение — всклокоченные отросшие ниже плеч темные волосы, ошалевшие от торопливого подъема по множеству лестниц глаза, болезненная бледность, подчеркивавшая бугристые шрамы на лице.

«Экий я заморыш. Одевшись в рубище, буду напоминать бродягу-погорельца. Кажется, пора пригласить цирюльника, чтобы не пугать мою невесту раньше времени. Но едва ли это поможет, разве что вместо стрижки он пришьет мне новую физиономию».

Эклузумский дворец впечатлял. У Демоса создавалось впечатление, что каждый новый Великий наставник преследовал цель непременно затмить труды предшественников по части украшения этого места.

«Ладарий явно не щадил казны. Интересно, в какую сумму ему обошелся знаменитый Гранатовый кабинет? Чудо света — так о нем, кажется, говорят редкие счастливцы, увидевшие легендарную комнату воочию. Что ж, наконец-то я получил возможность приобщиться к прекрасному. Жаль, что за это придется платить разговором с Великим наставником».

Неизменно молчаливый брат Ласий шел впереди, петляя, резко сворачивая то направо, то налево. На гладкой, словно яйцо, лысине старшего дознавателя Коллеегии весело плясали солнечные блики. Ласий и Демос преодолели уже три крутых подъема, обогнули множество углов, пересекли череду залов, но путешествие все не заканчивалось.

«Искренне надеюсь, что мне предоставят сопровождающего по пути обратно. Сам я из этого лабиринта точно не выберусь и сгину в темных коридорах, завывая от очередного приступа боли, когда, наконец, все же поскользнусь и переломаю себе ноги на одной из этих лестниц».

Старший дознаватель свернул в широкий коридор, плавно перетекавший в вытянутый зал без окон. Помещение освещалось десятками ветвистых подсвечников, стилизованных под деревья высотой в человеческий рост. Стены были скрыты шкафами, хранившими сотни фолиантов. Но внимание канцлера привлекли не книги, а полки, занятые множеством шкатулок и ящиков разной величины — резных, костяных, деревянных, каменных. Одни были изысканно украшены самоцветами и редкими породами дерева, иные, наоборот, казались древними и грубыми.

— Что это? — спросил Демос, кивнув на один из таких шкафов.

— Реликвии, — не удостоив канцлера взглядом, отозвался монах.

«Наверняка какие-нибудь высохшие конечности первых последователей Пути, истлевшие деревянные четки, почерневшие от времени символы веры. Бесполезный хлам баснословной ценности».

Брат Ласий остановился перед очередной крутой лестницей, по циничной задумке неизвестного архитектора не оборудованной перилами. Канцлер насчитал около пяти десятков стесанных ступенек. У подножия дежурили караульные из Ордена.

— Прошу, лорд Демос, — тихо сказал монах, задрав голову вверх и глядя на массивную дверь, — Его Святейшество ждет.

Деватон крепче ухватился за трость и принялся карабкаться по лестнице. Одно колено все же побаливало, поэтому мучения даже не пришлось разыгрывать. Наконец, забравшись на самый верх, он, не обременяя себя правилами приличия, без стука потянул золоченое кольцо. Дверь легко поддалась. Войдя в кабинет, Демос обомлел.

«Провалиться мне на месте, если я видел что-либо прекраснее этого».

Гранатовый кабинет восхищал элегантностью. Строгие линии колонн и прямоугольных оконных рам составляли единый ансамбль, не отвлекая смотрящего от инкрустированного несколькими оттенками красного мрамора пола. Мозаичные гранатовые панно — по одному на каждой из боковых стен — гармонично перекликались с полом, заставляя всматриваться в узоры, искать новые детали, восхищаться этим произведением искусства снова и снова. Кабинет не изобиловал мебелью: главным акцентом служил изысканный письменный стол из красного дерева. Извивающиеся, точно лоза, подсвечники были украшены золочеными листьями и гроздьями винограда, мастерски выполненными из драгоценных камней. Возле стола манили мягкостью два обитых бордовым бархатом кресла, одно из которых, положив руки на подлокотники, занимал Великий наставник. Другой мебели в Гранатовом кабинете не предполагалось.