Завопив во всю глотку, также ничего не видящий лейтенант принялся размахивать шпагой направо и налево, и к его воплям присоединились еще два. Когда же Ноенн сумел-таки разлепить глаза, то увидел катающихся по полу стонущих и держащихся за лица изувеченных шпагой гвардейцев. А та, которая с ними все это сотворила, словно испарилась.

Не успели Эразм Кшиштовицкий и сопровождавший его Курт выйти на улицу, как из-за угла здания на полном скаку выскочили всадники. Вооруженные с головы до ног гвардейцы герптшцога Ули-Клуна помчались прямо к декану, который остановился, скрестил руки на груди и с хмурым выражением лица стал ждать дальнейшего развития событий.

После того как гвардейцы взяли Кшиштовицкого и Курта в кольцо, вперед выдвинулся невысокий всадник на пестрой кобылке. В таком же, как у гвардейцев, шлеме, украшенном длинными синими перьями, но облаченный в мантию главного придворного мага господин Зе-Риид имел, по сравнению со своими бравыми сопровождающими, совсем невыразительную внешность: блеклые брови, кривая бородавка на переносице, вместо усов – какие-то жиденькие клочочки. Но именно он был главным среди всадников.

– Взять изменника! – скомандовал Зе-Риид, ткнув указательным пальцем в Эразма Кшиштовицкого.

– Кто впустил вас на территорию моего замка?! – возмущенно воскликнул декан. Он собирался добровольно отдаться в руки правосудия, но выходило так, что его хватают действительно как какого-то изменника или заговорщика.

– Твоего, говоришь? Бывшего твоего! – Один из спешившихся всадников угрожающе направил копье в грудь Кшиштовицкого. – Черный колдун!

В глазах декана мелькнула молния, копье моментально покрылось белым налетом инея, а гвардеец с криком отбросил его и принялся дуть на свои ладони, словно чем-то сильно их обжег. Следующий ход сделал придворный маг.

Зе-Риид взмахнул появившимся в руке синего цвета жезлом, из набалдашника которого вырвался и метнулся в сторону декана серый шар размером с кулак человека. Перед своей целью шар лопнул, превратившись в тонкую сеть, накрывшую декана и лишившую его способности двигаться. Декана тут же подхватили под руки два гвардейца, а придворный маг, указав на Курта, отдал еще один приказ:

– Щенка тоже возьмите!

– Ну уж это вряд ли! – оскалился вампир.

Ближайший гвардеец бросился к нему, но Курт присел и накинул на голову плащ, укрывший его от вечерних солнечных лучей. В следующую секунду из-под плаща выпорхнула летучая мышь и, ударив крыльями по лицу разинувшего от удивления рот гвардейца, взмыла вверх.

Вот только невысоко. Из жезла главного придворного мага вырвался еще один серый шар, и сеть обездвижения накрыла и надежно окутала летучую мышь, упавшую на землю.

– Обоих – в герптшцогские казематы! – приказал Зе-Риид гвардейцам. – Да поторапливайтесь, сеть обездвижения действует не дольше часа.

– Прекратите! Еноварм, прекратите ломать ворота! – окликнул начальника стражи герптшцог Ули-Клун, после того как выслушал доклад одного из своих магов.

– Но нам осталось совсем немного, ваше прихвосадительство! – удивился раскрасневшийся Еноварм.

– Не надо, я сказал, ломать! – повысил голос герптшцог. – Зачем же крушить свой собственный замок?!

– Собственный? – переспросил начальник стражи. Лицо его выразило крайнее замешательство.

– Все уже кончено! – Герптшцог вылез из кареты и скривился от боли в ноге. – Кшиштовицкий арестован. Мои доблестные гвардейцы внутри замка и с минуты на минуту откроют эти проклятые ворота.

– Ага… Откроют, значит…

– Да останови же наконец таран, бестолочь! – рявкнул Ули-Клун, заставив Еноварма подскочить на месте.

– Остановися, остановися, енотывидные! – заорал Еноварм троглинам, как раз начавшим очередной разгон импровизированного тарана. – Разобьете дверь, кто чинить будет? Кто, я вас спрашиваю, бестолочи?!

Но те то ли его не расслышали, то ли не поняли и продолжили разгон телеги. В порыве служебного рвения Еноварм бросился им наперерез и подставил одному из троглинов ножку. Тот споткнулся и шлепнулся на землю, бегущий следом троглин налетел на него, образовалась куча-мала, и телега с закрепленным на ней деревом прекратила движение.

– Вот так-то, енотывидные, – довольно ухмыльнулся Еноварм, и в этот момент метко брошенный сверху троллем Поско камень угодил в блестевший на солнце шлем начальника герптшцогской стражи.

– Айй! – разнеслось далеко по окрестностям…

Железяку привел в чувство раздавшийся где-то поблизости истошный вопль. Открыв глаза, он заморгал, стараясь разогнать застилавшую красную пелену. И тут же пожалел, что сделал это, – каждое моргание отзывалось в голове вспышкой боли. Кроме боли лекпин отметил еще сразу несколько неприятных ощущений: во-первых, ему было невыносимо жарко, во-вторых, поблизости чем-то отвратительно воняло, и, в-третьих, кажется, он висел вниз головой, причем совершенно не мог двигаться.

Вопль повторился и как-то нехорошо оборвался. Открыть глаза все-таки пришлось. Железяка посмотрел вниз, но лучше бы этого не делал! Метрах в трех под ним из воды грязно-бурого цвета торчало всего несколько невысоких кочек, покрытых клочками травы, и между этих кочек скользило толстенное змееподобное тело с узором в виде множества белых и розоватых ромбов на широкой чешуйчатой спине. Которое вдруг дернулось, задрожало и заскользило в обратном направлении. Железяке удалось перевести взгляд в ту же сторону. Змея, или что это было на самом деле, ползла не сама – ее тащили!

Больше всего эти два существа походили на варанов, картинки которых Железяка встречал на страницах зоологической энциклопедии. Но, в отличие от тех, эти были с тремя парами лап и с вытянутыми, крокодильими мордами. Пятясь и по очереди перехватывая передними лапами и прикусывая змеиное тело острозубыми пастями, вараны метр за метром подтягивали к себе жертву. Хвост и часть тела, испытавшие на себе остроту зубов, лишь конвульсивно подергивались, другая часть змеи извивалась. Железяка успел задаться вопросом, почему такая огромная змея не переходит в атаку, и с ужасом понял, почему она не может этого сделать. Раздутая пасть чудища была занята другой, не полностью проглоченной жертвой. Из нее торчали две ноги, обутые точно в такие же ярко раскрашенные сапоги, которые обычно носил на подледной рыбалке гном Четвеерг Двести второй…

– Железя-ака-а-а! Мухоо-ол! Гр, куда подевались? Господин Воль, гр, где вы все? – почти не переставая выкрикивал Пуслан, бредя по зыбкой болотистой почве.

Через плечо тролля был перекинут рыболовный ящик, в правой руке – вырванная с корнем березка, которой он при каждом шаге тыкал перед собой, не желая неожиданно искупаться в скрытой под водой яме. Левая рука висела на перевязи. Мало того что Пуслан ее сильно ушиб, так еще и локоть разодрал, и теперь запах тролльской крови, пропитавшей перевязь, привлекал бесчисленных болотных насекомых, с гудением кружащих над его головой.

Впрочем, на кровососов Пуслан меньше всего обращал внимания. Гораздо больше он жалел об утопленном во время катаклизма на озере Зуро ломе, заменявшем ему пешню для выдалбливания во льду лунок. И подстраховочных воздушных шариков тоже было жалко: сейчас в этом болоте они могли бы сослужить грузному троллю немалую службу.

Но и эти потери были пустяковыми по сравнению с исчезновением друзей, с которыми он вместе ловил рыбу на льдине! Утешало лишь то, что сам Пуслан спасся, вынырнул из воронки, образовавшейся на озере Зуро, и очутился здесь, на болоте. Значит, и остальные могли так же спастись. Значит, их необходимо найти, ведь он как-никак был избран капитаном мормышечников-первокурсников и отвечал за своих подопечных.