Из стоявшего напротив здания, стараясь остаться незамеченными, выскользнуло отделение солдат и, прижимаясь к стенам, начало подкрадываться к почте по параллельной улице, посередине которой китайцы соорудили нечто, напоминающее баррикаду. Но едва десяток особо отчаянных солдат попробовал стрелять, высунувшись из-за неё, как тут же по ним отработал пулемётчик со стрелками. Ефрейтор, помнивший, что у него патронов не воз, дал короткую очередь, стараясь помешать нормально прицелиться. Тяжёлые пули выбили щепу из перевёрнутых столов и телег, загнав всех вниз. Больше героев не нашлось, зацепили только двоих (одному хорошо приложило в левое плечо, второй схватился за лицо), остальные успели юркнуть за укрытие, словно ящерицы. Деморализованные плотным огнём солдаты бросились бежать, и подобравшиеся к почте стрелки начали закидывать в окна гранаты. Взрывы сопровождались клубами дыма, но крики были только в одном случае. Проникнув в помещение через окно, бойцы штурмовой группы увидели, что китайцы не стали удерживать здание, а попытались скрыться. Но сразу же попали под огонь «максима», пулемётчик просто провёл стволом туда-сюда, выкашивая опрометчиво подставившихся цицикарцев. Трое убитых и шесть раненых, двое из них были солдатами, другие явно принадлежали к «боксёрам». Добив их, ефрейтор махнул рукой, показывая, что здание необходимо тщательно «зачистить».

Спустя десять минут вторая полурота, нагруженная патронами и пироксилиновыми шашками, начала продвигаться вглубь города. Она, разбившись на отряды, захватила отделение полуказённого банка и начала готовить его к обороне…

– Сергей Петрович. – Потапов появился на КП вместе с запылённым посыльным. – Связной от Суботина…

– Что там у вас? – обратился тот к рядовому, массируя виски. Рядом начштаба попеременно хватал трубки телефонов, связываясь то с первой и третьей ротами, то вызывая артиллерию.

– Ваше высокоблагородие, – вытянулся солдат по стойке смирно. – Взят правый редут, наши потери: один убит и семь ранено, у противника – двадцать три убитыми и ранеными. Пятьдесят четыре пленено. Захвачено два орудия. Левый редут артиллерии не имеет, но отстреливается.

Бомбардируем его из захваченных пушек. Жители и солдаты бегут по северной дороге.

– Немедленно выдвинуть блокирующую группу! Иван Трофимович, пусть возьмут из резерва китайских стрелков и роту солдат штабс-капитана Кныша. При необходимости обстрелять и помнить, что противник любит маскироваться под нонкомбатантов. Поручик, лично сопроводите подкрепление. Исполнять.

– Есть. – Козырнув, оба рванули выполнять приказ.

– Губернатора мы, конечно, не возьмём, – подал голос находившийся тут же Мозес.

Комментировать это никто не стал, хотя ушлый «снабженец» завёл этот разговор неспроста…

– И? – откликнулся Милютин. – Говори, Владимир Исаевич…

– Разбив Шоу Шаня именно здесь, в его городе, мы заставим его «потерять лицо», – усмехнулся капитан. – И соответственно, ему придётся как-то смывать с себя этот позор. Скорее всего, он попробует собрать в кулак все силы и атаковать нас, не считаясь с потерями. Но, думаю, такого подарка он нам не сделает. Попытаться воевать в стиле незабвенного Дениса Давыдова ему не удастся. Остаётся путь хунхуза… или ритуальное самоубийство, но для этого его необходимо напугать возможностью плена.

– Учтём. – Покатал мысль о «ласковой» беседе с пленным Шоу Шанем, но в конце концов отверг её. – Хотя он нужен мёртвый. – И на недоумённые взгляды подчинённых пояснил своё видение ситуации: – Он, конечно, сукин сын, но для местных олицетворяет ВЛАСТЬ. А эта девка, хоть на ней и пробы ставить негде, увы, любит порядок. Потому помереть он должен смертью МЕСТНОГО высокого чиновника и никак иначе. Тогда нас поймут…

Губернатор Цицикара не знал, что его судьба уже решена. Но, будучи умным человеком, понимал: прощения ему не будет. Слишком заигрался с восставшими, а те, устроив вакханалию на дороге, оказали ему медвежью услугу. Что же, русские практически воплотили в жизнь все части трактата Сунь Цзы. Отмахнулся от очередного гонца, сообщившего, что противником захвачена почта и банки, атаки «боксёров» наталкиваются на огонь пулемётов и скоро посылать в бой будет просто некого. Наиболее угрожающий был обход русскими города: захватив высоты и установив там свои пушки, они поставили его в безвыходное положение. Оставаться далее в городе, который постепенно становился мышеловкой, было глупо. Приказав открыть камеры в тюремной мастерской и вывезти отчеканенные монеты, он сел в повозку…

В отличие от губернатора поручик Суботин понимал, что побеждает. Оставив третий взвод прикрывать приданные роте два орудия, он с оставшимися стрелками атаковал ближайший редут (вернее, его подобие) и без особых проблем его захватил. В бинокль было видно, что противник полностью деморализован и начал отступать, но, к его большому сожалению, второй редут пока не сдавался. Наверняка в нём много «боксёров». Было замечено: где есть «красные повязки», там сопротивление носит более ожесточённый характер. В принципе пусть там и сидят: старые добрые прусские «фельдкононе», простые, как лом, выплёвывали по бывшим хозяевам очередную шрапнель.

– Идиоты! – Будешь тут ругаться! Суботин с ненавистью посмотрел на мёртвых китайских артиллеристов. Те умудрились расстрелять практически весь и так не шибко большой запас гранат. – Техника в руках неучей – кусок железа, – процитировал он Старика и немного успокоился.

– Ничего, господин капитан, – Механошин, хотя и заметил раздражение непосредственного начальства, не мог не влезть со своим комментарием, – сейчас ещё немного постреляем, и побегут у нас эти макаки…

Увы, но цицикарцы пока держались, хотя пару раз свежеиспечённые артиллеристы весьма удачно укладывали снаряды. Но, как говорится, нет худа без добра: присланные ему на подмогу китайские стрелки и рота владивостокцев своим появлением резко изменили соотношение сил. Чжао и подпоручик Найдёнов, командовавший первой полуротой (именно его назначили старшим), немедленно атаковали тюрьму, для захвата монетного двора (на это особо обращали его внимание) была послана первая полурота уже от разведчиков.

С местом заключения проблем не возникло: надзиратели успели сбежать почти в полном составе и выполнять приказ губернатора (теперь уже бывшего) не стали. Чжао, помня наказ матери, не стал убивать заключённых. Зачем? На строительстве железной дороги не хватало рук, а уж заставить тупых цицикарцев работать… Да и разобраться требовалось, кто там сидит. Поэтому, выделив с полета стрелков для охраны и захватив на окраине дома, он начал готовить их к обороне вместе с русскими. В отличие от тюрьмы «монетный двор» встретил полуроту Уварова огнём, причём довольно точным.

– Мать………, – прислонившись к стене, матюгался Сергей, вспоминая всех предков и родню цицикарцев.

Рядом дюжий сапёр бинтовал ногу шипевшего от боли разведчика. Сам же каким-то чудом успел отпрыгнуть за угол.

– Легко отделался, вашбродь, – констатировал здоровяк и повернулся к Уварову. – Тут настоящий форт. Маленький, конечно, но нам и его хватит, наши батальонные пушки тут не помогут, осадные жерла нужны.

– Или шрапнелью стрелков согнать с банкетки, а пулемётами давить, кто из казематов стрелять будет. – Штурмовать мощное укрепление и людей положить под стенами, когда бой уже выигран, ему не хотелось. Чертыхнувшись, достал из сумки блокнот и нацарапал, что лезть под пули не будет, а просто заблокирует мастерскую. – Так, Зайцев, бегом к командиру, передай записку. Одна нога здесь – другая там…

Уличный бой, как ему и положено, постепенно распадался на маленькие очаги, уследить за которыми у неопытного командира шансов не было. Вот тут и сказались тренировки, через которые прошли все: от комбата до нестроевого кашевара. Китайцы, выбитые с западной окраины, непрестанно пытались вернуть себе утраченное. Но неизменно натыкались на плотный огонь и, неся потери, в беспорядке отступали. Подошедшие губернаторские части попытались переиграть русских в искусстве стрельбы. Это им, увы, удалось: у полуроты владивостокцев за полчаса боя двое убитых и семь раненых. Но гиринцы под командованием Чжао постепенно свели на нет весьма удачную тактику цицикарцев. Потеряв троих убитыми и пятерых ранеными, командир последних решил ударить в другом месте. Свою ошибку он понял, когда напоролся на плотный пулемётный огонь и был вынужден отступить. Утратив в этом столкновении до трети отряда, он понял, что пробиться к монетному двору не удастся. А с захватом этих зданий Цицикар фактически оказался в полуокружении. Единственный выход, что ещё оставался, – идти вдоль озера Си-бо. Русские, нарастив силы, захватят последний редут и перекроют окончательно выход из города. Изображать из себя героя никому не хотелось, возвращаться обратно, не исполнив приказ… В милосердие и рассудительность губернатора веры не было.