На этот раз рефери просто нас развёл, не сделав мне замечания, что я опасно иду вперёд головой, что я бью ниже пояса, что я член КПСС… К чему там ещё можно придраться? Было бы желание, а докопаться можно и до фонарного столба.

Не дав сопернику прийти в себя, я снова ломанулся вперёд. Ещё одна затяжная атака. Бью, не поднимая головы, вперившись взглядом в шоколадного цвета, без единого волоска (бреет, что ли) грудную клетку Али. Я и так знаю, где находится челюсть соперника.

И тут чувствую в левом ухе дикую боль. С полукриком-полустоном пытаюсь отлепиться от Али, но ни хрена не получается, такое ощущение, что тот вцепился в моё ухо зубами…

Наконец мне удаётся освободиться, и я с ужасом вижу, как соперник выплёвывает изо рта кусочек чего-то красного, который шмякается ему под ноги на канвас. Перекошенный рот Али в крови, а по моей левой щеке течёт что-то тёплое.

– Стоп! Стоп! – надрывается рефери, почему-то оттаскивая от соперника меня, а не его от меня.

Мать вашу! Так и есть – этот мудак откусил у меня часть уха! Это же точно, как во время боя Тайсона с Холифилдом в 1997-м. Да что ж это такое. Как же я теперь без уха-то?!

На ринге уже вовсю суетится народ. Вижу расширенные глаза Бутова, что-то говорившего Радоняка, Левински, размахивающего руками перед носом Данди… Али с отсутствующим выражением на лице сидит на корточках, привалившись спиной к угловой подушке.

– Много откусил? – спрашиваю я у Бутова.

Тот пытается остановить кровь смоченной в перекиси водорода ваткой, и я невольно морщусь и шиплю от вновь вспыхнувшей в ухе боли.

– Кажется, только кусочек хряща, – отвечает тот и его возмущению нет предела. – Как так можно?! Это ж натуральное людоедство!

– Мы засудим его, – слышу голос Козлова. – Это международный скандал! Он ещё ответит!

– А что с победителем? – спрашиваю я.

Радоняк смотрит на рефери, о чём-то совещающемся с боковыми судьями, я пытаюсь понять, о чём идёт разговор, хотя рана мешает сосредоточиться. Мейер кивает, идёт к ринг-анонсеру, тут его перехватывает Данди, о чём-то спрашивает. Мейер хмуро отвечает, Данди поворачивается к Али и в свою очередь что-то ему говорит. Лицо моего недавнего соперника мрачнеет, глаза в буквальном смысле наливаются кровью¸ он вскакивает и, тыча в меня перчаткой, орёт, брызжа слюной:

– Ублюдок! Я твою мать имел!

Рефери пытается его успокоить, но Али неожиданно боковым в ухо отправляет того за пределы ринга. Кажется, Мейер свалился на стол одного из боковых судей. Причём стол выдержал. А дальше обезумевший Али ринулся на меня, я делаю шаг в сторону и бросаю навстречу правый прямой.

Что-то хрустнуло или мне послышалось? Как бы там ни было, Мухаммед кулем валится на канвас и не подаёт признаков жизни. Теперь уже к нему мчится врач, а моё ухо вновь даёт о себе знать. Перед глазами мельтешат знакомые и незнакомые лица, а затем слышу голос Левински:

– Мистер Покровский, вы отправили Али в чистый нокаут, сломав ему челюсть. Поздравляю!

– Спасибо… Он живой?

– Да, уже пришёл в себя… частично. Ему придётся ехать в больницу, делать рентген. И вам тоже нужно в больницу съездить. Рану надо обработать в нормальных условиях, может быть, наложить швы.

– Да, поехали, – соглашаюсь я.

И тут как чёртик из табакерки появляется Лайза с микрофоном в руке, а позади неё маячит оператор с камерой на плече.

– Мистер Покроффски, это было невероятно! Такого боя и тем более такой неожиданной развязки мне ещё видеть не приходилось. Скажите же нашим телезрителям, что вы думаете по поводу своей победы?

– Что я думаю? – снова морщусь от боли, прижимая выданный Бутовым тампон к уху. – Думаю, что техника у моего соперника отличная, и он ещё не раз докажет, что является лучшим боксёром в своей весовой категории. Среди профессионалов точно, – улыбаюсь я с намёком. – Ну а рефери делал всё, чтобы я проиграл, находил нарушения с моей стороны там, где их и в помине не было. И кстати, мой подарок мистеру Али точно пригодится, какое-то время «утка» и судно постоят под его больничной койкой.

Тэйли улыбается:

– Трудно не согласиться, вы точно угадали с подарком. Мои поздравления с победой!

Под вопли зрителей я спускаюсь с ринга и иду в раздевалку. Не в таком же виде ехать в больницу… Но где же радость от победы? Как-то всё будто сквозь туман воспринимается. Однако, чёрт возьми, так или иначе, а победа за мной. А ухо… Жаль, но откусанный кусочек вряд ли удастся пришить. Что ж, это не самое страшное, что может случиться в жизни. Волосы подлиннее по нынешней моде – и никто ничего не заметит.

По иронии судьбы нас с Али отвезли в одну и ту же больницу – госпиталь святого Джозефа. Ну или Иосифа, как оно звучит по-русски. Меня приняли без очереди – медстраховка входила в контракт. Что там сопернику моему делали, я не знаю, а мне действительно наложили на откушенный край уха несколько швов, залепив всё это марлевым тампоном и пластырем. Причём хирург оказался новоиспечённым поклонником группы «Альфа», заявив, что успел купить диск нашей группы, правда, он у него дома. Но я подарил ему свою майку с каплями засохшей крови – готовый раритет.

Отпустили меня с наказом не мыть голову и вообще не мочить это место. А помыться очень хотелось, причём полностью. Постоять, покайфовать под струями воды, смывающими с тебя усталость, кровь и пот. Ну хоть лицо умыл в раздевалке, перед тем, как одеться и ехать в больницу.

Из госпиталя нас с Козловым, Радоняком и Бутовым вёз Сэм. Ещё в больнице, улучив момент, он шепнул, что утром заедет в букмекерскую контору и заберёт выигрыш, который, по его словам, должен составить что-то порядка 9 тысячи долларов. Конечно, Сэм мог и кинуть меня, доказывай потом, но я почему-то этому парню доверял. Не производил он впечатления кидалы, за семьдесят с лишним лет прошлой жизни я успел немного изучить людей.

По возращении в отель первым делом набрал Свердловск.

– Женька! У нас трансляцию прервали, только потом сообщили, что ты победил! – у слышал я в трубке восторженный голос Полины.

Про ухо я ничего говорить не стал, может, к возвращению домой всё будет выглядеть не столь устрашающе. Поговорили минут пять, я решил на этот раз не затягивать, сообщил главную информацию, что жив и относительно здоров, и пусть не удивляется моей покрытой фингалами физиономии, когда я переступлю порог нашей хаты.

Ну вот, перед женой отчитался, теперь можно и на боковую. Но сначала – банные процедуры! Набрал в ванну тёплой воды и уселся, откинув голову назад на специальную резиновую подушечку.

Пока лежал в ванне, успел даже слегка задремать – после схлынувшего адреналина организм нуждался в нормальном отдыхе. Да и время уже было по-местному второй час ночи, как ни крути, а я успел как-то незаметно к этому часовому поясу акклиматизироваться. Если бы ещё ухо не дёргало… Я даже какой-то сон начал смотреть, из которого меня выдернул деликатный стук в дверь.

– Евгений! Срочно к телефону, Леонид Ильич на проводе!

Вот оно как! Не иначе поздравлять будет. Кое-как обтерев себя полотенцем, рванул к телефону – негоже Генерального секретаря ЦК КПСС заставлять ждать.

Я в своих предположениях не ошибся. Голос генсека звучал чрезвычайно довольно. А первым делом поинтересовался, что там за история с ухом случилась. Оказалось, что, когда случилась вся эта заваруха после боя, наши трансляцию прервали якобы из-за этических соображений, и только где-то полчаса спустя в специальном выпуске новостей комментатор объявил результат боя. Правда, сам Брежнев узнал его раньше.

– И вот так прямо взял и откусил? – переспросил генеральный секретарь.

– Да, Леонид Ильич, взял и откусил, – подтвердил я.

– А много откусил?

– Да не очень, хрящ по верхнему краю. Волосы чуть подлиннее отпустить – и не будет заметно.

– Но ведь всё равно, как так можно было?! Людоед, натуральный людоед… Мы это так просто не оставим!