— Согреть его надо. Слышите?! — от таких резких усилия я едва ли не мешком свалился на деревянный настил. — Разотрите, вина влейте и накройте чем-нибудь, а то воспалиться все и воспаление легких подхватит… Что встали? Говорю, воспаление может быть! В больничку его надо!

Мне опять поплохело. Все перед глазами начало плыть, мысли, словно дикие козы, стали разбегаться.

— К врачам… как их там, к лекарям. И таблеток ему каких-нибудь дайте. Быстрее, что встали как столбы! Эй, а меня-то куда тащите?

Уже впадая в беспамятство, я почувствовал, как меня бережно приподняли и куда-то начали нести.

На ладье же какое-то время царила тишина. Десятки оторопевших людей внимательно следили за суетой вокруг недавнего утопленника. На чьих-то лицах даже читался откровенный страх, заставляющий их истового крестить и шептать слова молитвы. Они никак не могли поверить, что утопленник ожил. Как так? Как можно воскресить того, кто холодным телом лежал прямо перед ними? Почему стало биться его сердце? А если это упырь, который теперь нападет на всех остальных? Все эти и многие другие вопросы шепотом передавались друг другу с характерными охами и поминанием Бога или черта.

— … Совсем холодный же был, брате. Этими самыми руками трогал его. Холодный он был, как камень. Господом Богом клянусь, сердце его не билось.

— Можа обознался? Микитка вона гутарил, что такоб быть не может! Коли сердечко становилось, то все — пиши пропало.

— Микитка твой блазень! Бельма выкатит и чещет языком, почем зря…

— А я, браты, слышал, что князь татарский с волхвами дружбу водит. Сказывают, — говоривший, неприметный плюгавенький мужичок в рваном тулупчике с чужого плеча внушительно поднял палец вверх. — Когда дневной свет темнотой сменяется, он де за корешками и травами разными по лесу шариться. У няго даже ентот есть … сундук с таким мудреным именем, — мужичишка с хрустом почесал в затылке. — Апотиков! Во, как князь называет сей сундук. Мол он у него от всех болезней.

Если бы сейчас я был в сознании и слушал это все, то наверняка бы уже валялся в судорожном припадке смеха. Неграмотный деревенщина видно случайно услышал, как я свой сундук с лекарственными травами назвал аптекой для здоровья.

— Колдун, как есть колдун. А пьет он что за зелье видали? — не успокаивался мужичок, приковав внимание едва ли не доброй трети команды. — Не доброе вино, и не крепкую медовуху! Жижу черную как смертушка наша и горькую також. Андрей-ка мой, как-то снял пробу с костра, когда колдун по нужде отошел. Так племяш мой плявался — плявался, отпляваться не мог. Гутарит, все нутро у него жгло, горчило… А от святой воды его корежит! Значит, брате, колдун, князь…

— Это, значитца, мертвых на ноги подымать могет? — ужаснулся кто-то из-за спин воинов. — А как же наш сотоварищ? Також и он теперь в прислужники Сатаны пойдет? Спытать яго надож! Крястом али водой святой! И батюшку звать надобе.

Вскоре, к едва дышащему спасенному, лицо которого вот-вот розоветь стало, подошел крупный телесами батюшка с массивным крестом в руке и зачем-то зажженным кадилом, от которого исходили ароматные клубы дыма. За его же, стоя плечом к плечу, застыло больше десятка тех, кто особо впечатлился рассказанными слухами об упыре и колдовской силе князя Ядыгара.

— А скажи-ка мне, сыне, — внушительным словно обвиняющим басом начал священник, с грозным видом нависая над бывшим утопленником. — Веруешь ли ты в Господа нашего, Иесуса Христа?

А что спасенный? Ему было чертовски хорошо, ведь человеку только что влили внутрь едва ли не пол литра горячего вина. Губы его раздвигала заразительная улыбка, а глаза смотрели на окружающих со вселенской теплотой и любовью.

— Отвечай, аспид, — продолжал наседать пузан в рясе, не получая ответа. — Веруешь ли ты в Господа нашего Иесуса Христа?

Наконец, после очередного вопроса и энергичных пощечин в глазах его появилось что-то осмысленное и он пролепетал:

— Верую.

Довольно крякнувший священник, щедро окропил его святой водой и, развернувшись к ожидавшим его людям, прогудел своим басом:

— Что же вы окаянные, бучу то поднимаете? Какой же он мертвяк? Грешник конечно, не святой, но живой!

После этих слов словно прорвало. Все, кто стоял в стороне, обступили спасенного и стали его тормошить.

— Живой, браты, живой, — в восторге, едва не заревел, кто-то из лодочников. — Вона лается даже…

Новгородская летопись [отрывок].

«… Закручинись Великий Государь, узреша великие тысячи болезных и увечных людишек православных. Сироты, женки с детишками ходют по церквам, пропитания просют, горя мыкают.

… Удумав Великий Государь облегчение простому люду сделать. Повелеша царь Иван Васильевич в кажном большом граде испоместити по паре лекарских избы, в кажном малом граде по одной лекарской избы. Воеводам же повелеша Великий Государь собрати самых добрых и умелых лекарей и знахарей и доставити в град Москов в Лекарский приказ. Кажное же первое число травняпризваша слать в Лекарский приказ сирот с добрым нравом и разумением для научения лекарским наукам.

… Велеша Великий Государь в кажном граде мыльни для простого люда делати. В тех мыльнях градские старосты пусть добрые печи ставят с жаром и паром. К кажной печи кадки с хладной водой ставить с лавками, ведрами, мочалом и щелоком для помывки.

Установиша Великий Государь брать с кажного гостя торгового в градах по две деньги для обустройства мыльни, а с кажного конца градского по рублю. На собранную деньгу брати веников добрых березовых и дубовых…».

Мединский В. Р. Особенности национального пиара. Prавдивая история от Рюрика до Петра. Серия «Мифы о России». М, 2008 [отрывок].

«… Негативная мифологизация российской истории, в которой вольно или невольно принимали и (или) принимают участие многие ученые нашей страны, в условиях беспрецедентного политического, экономического и мировоззренческого противостояния с западной цивилизацией представляет собой серьезную проблему, которая уже давно вышла за пределы кабинетов ученых и стала оказывать прямое воздействие на сознание наших граждан, особенно его юной части. В этой связи задача развенчания искусственно созданных мифов, порочащих российскую историю и целенаправленно формирующих комплекс неполноценности или некой вины, представляется мне архиважной.

… Современные исследования, вновь введенные в научный оборот архивные документы, однозначно свидетельствуют, что предтечей небывалого политического и социально-экономического подъема Российского государства в первой половине XVII века стало время правления Ивана IV. Именно в период царствования этого первого российского царя, которому весь предшествующий ход истории неизбежно готовил страшную и незавидную роль деспота и тирана собственно народа, к удивлению иностранных правителей — современников Российское государство продемонстрировало мощный цивилизационный рывок вперед.

… Мы не должны забывать и о том, что именно в это время сначала в Москве, а позже и в каждом достаточно крупном городе страны начинают создаваться лекарские избы, структура и принципы работы которых отличается поразительным единообразием. По существу, это была централизованная сеть лечебных учреждений, в которых лекари-универсалы оказывали, как правило, скорую медицинскую помощь.

… Более того, помимо разветвленной сети лекарских изб царской волей во всех крупных городах государства создавались общественные бани, на содержание которых в централизованном порядке собирались средства с крупного купечества и городского сообщества. Анализ величины взносов, достигавших значительных сумм в зависимости от численности городского населения, позволяет говорить о серьезности предпринимаемых государством усилий по развитию…».