– Господа, – вымученно улыбнулся Митрохин, – я вынужден отказаться… – Эти слова дались ему очень трудно, ведь фактически это ставило крест на дальнейшей карьере. Но согласиться… Нет, самому себе Илья лгать не мог: не его это, не его. – Тяжела шапка Мономаха…

– Что же, – произнёс Дуббельт, прервав тяжёлое молчание, воцарившееся после слов Митрохина. – Разрешите вопрос, Курт Генрихович?

– Конечно.

– Мы можем выйти из игры? – отведя взгляд, спросил Афанасий.

– Можем, – ни секунды не медлив, ответил Курт. – Этот момент был оговорён с Сергеем, «только добровольно, нет, значит, нет!» – категорически сказал он.

– Попробуем, – не поднимая глаз, дал согласие Дуббельт.

Владимир молчал, поскольку лезть в этот гадючник ему самому не хотелось. Понять их можно: не раз и не два в таких играх гибли, а то и просто пропадали без вести господа офицеры.

– Владимир, можете быть свободны.

Капитан выглядел невозмутимо, было невозможно понять, рад он или нет. Дальнейшее Дроздова касалось мало, инструкции ему доведут перед отъездом, а пока все силы он бросит на подготовку отряда…

«Проклятье, ну почему он, что, других нет?» – мысленно повторял Мейр. Тряхнув головой, словно загнанная лошадь, он посочувствовал Дроздову, вот уж кому хуже всех приходится. Хотя и были заметные изменения по сравнению с миром Сергея, генеральная линия мало изменилась. Вот и сейчас, несмотря на все старания и работу по изменению вектора политики, Россия вновь влезла в Китай. Вместо планирования спецоперации (нахватался жаргона из будущих времён) ему упорно лез в голову разговор полугодичной давности…

– Какого хрена, – рычал тот. – Нет, экспансия на Дальний Восток необходима! Но! – Он ткнул указательным пальцем вверх. – Наши вельможи решили сыграть политический водевиль. Этакое «хождение встреч солнцу», издание второе. – Застыв, он с матюками достал из кармана портсигар. – Ну не то сейчас время! – Сергей окутался клубом табачного дыма. – Господи, как я надеялся, что «лимонники» и «лягушатник» вцепятся друг другу в глотку!

События двухлетней давности до сих пор не давали ему покоя.

– Фашода[107]. – Курт покачал головой. – Сколько можно?

– Сколько нужно, – сварливо ответил Дроздов. – Всего-то и делов – обнадёжить галлов…

– Не терзай себя.

– Стараюсь, – буркнул он и тут же переключился на Китай. – Теперь эта непонятная Желтороссия. Где эти дебилы её увидели? Ну, скажите на милость, кто им внушил о поголовном желании получить наше подданство? – Курт индифферентно пожал плечами. – Вот. – С силой вдавив папиросную гильзу в пепельницу, Сергей достал вторую. – Есть общество русско-китайской дружбы[108], очень хорошо, есть купечество, ориентированное на нас. Замечательно! В принципе мы можем хапнуть Северную Маньчжурию, поверь, на это посмотрят сквозь пальцы. Средств в неё вбухано немало, климат – практически забайкальский, наш, можно сказать. Особых природных богатств нет[109]. Правда, джапы будут недовольны, но на это можно будет наплевать. Запечатаем их в Корее, и пусть варятся в собственном соку. Но наши доморощенные конквистадоры нацелились на ВСЮ Маньчжурию. А Южная часть считается житницей Китая…

– Гаолян?

– Он самый, из него даже вино делают. Ну и всякая мелочь: порты, угольные копи и прочие вкусняшки. Каково?

– Не дадут, – убеждённо сказал Курт. – Будут гадить, а североамериканцы просто наплюют на всё и будут нагло лезть в наши «Палестины». Бритты в своей манере натравят кого-нибудь.

– А кто у нас самый обиженный на этом празднике жизни? – На столь риторический вопрос ответа не требовалось. – Против нас складывается коалиция, в коей присутствует вся Европа. А министры свято уверены, что японцы не посмеют… азиаты-с. Хотя достаточно посмотреть на карту: для проникновения в Китай им требуется порт. Где наиболее удобно? Правильно, в Артуре! Значит, надо брать ВЕСЬ Квантуй, а это война. По мирному договору микадо хрен на блюде получил, но сейчас вполне возможно… Да что там, наверняка эта европейская сволочь согласится пустить японцев на материк, лишь бы они выкинули нас из Поднебесной.

– Хочешь оказаться там и исправить ошибки? – Мейр со скепсисом посмотрел на друга.

Было у Сергея не очень хорошее свойство характера, изредка он мог, наплевав на общественное мнение, совершать поступки, шокирующие общество, хотя и абсолютно правильные и полезные для империи.

– Знаешь… – Вновь прикурив потухшую папиросу, он уже спокойно, без того нервного надрыва, произнёс: – Нет. – Курт, услышав ответ, порадовался, лезть в генеральские своры ему очень не хотелось. Но, с другой стороны, Дроздов не тот человек, дабы просто так отказаться от борьбы. – Там, – намекая на лежащий далеко на востоке Порт-Артур, – простая тактика. Хотя удержание крепости, несомненно, главнейшая задача на ТВД. Для нас же наиглавнейшим будет недопущение транспортного коллапса, воровства интендантов и революционной агитации.

– Как во времена Берлинского конгресса? – уточнил он у Дроздова, намекая на «чёрные операции», когда они, маскируясь под народовольцев, устраивали диверсии на телеграфной линии.

– Совершенно верно. – От улыбки, что сейчас появилась на лице Вурдалака, стало неуютно даже видавшему виды Мейру.

«Соберись», – мысленно приказал себе замкомбата и, положив перед собой чистый лист, быстро начал писать план операции…

Победа под Хулаченом резко изменила ситуацию, сложившуюся в Северной Маньчжурии. Отряды ихэтуаней, поначалу довольно свободно действовавшие здесь при попустительстве, а нередко и при прямой поддержке местных властей, ныне были объявлены мятежниками в Гирине. Чиновники, не понявшие, что шутки закончились, были арестованы и казнены, особенно впечатлила полная конфискация имущества. Столь жестокие меры привели к резкому оттоку «боксёров» в Цицикар и Мукден. Всё это сопровождалось грабежами и убийствами и отнюдь не добавляло любви местных ни к губернатору, ни к мятежникам. К нам, кстати, тоже, но, поскольку «сила солому ломит», карательные экспедиции конных сотен охранной стражи и гиринцев приучили, что выгоднее СДАТЬ, чем принимать и получать за чужие художества знатных люлей.

Кроме привычной напасти хунхузов и «боксёров», в Харбин пожаловали борзописцы числом аж четверо. Нет, не так – БОРЗОписцы, поскольку после пяти минут общения (ничего не поделаешь, приходится общаться) моё терпение было исчерпано на год вперёд. Помимо корреспондента из «Нового края» остальные трое представляли «жёлтую» прессу. Помоев (о цензуре они почему-то забыли) на батальон вылили с хорошую лохань, но я своим приказом запретил ЛЮБОЕ членовредительство этих представителей древнейшей профессии. Второй. Такая незамысловатая «шутка» очень понравилась служивым, и те старались вставить её, где только возможно. Труженики пера платили нам взаимностью, так что, читая присылаемые из Владика газеты, я не в силах был понять: местные чиновники – фрондирующие идиоты или предатели? Ну да ничего, всё подшивалось в папочки в ожидании своего часа. Неофициальная столица трудами полицмейстера и созданного особого конного отряда была очищена от банд, и теперь даже ночью здесь было безопасно (но мордобой у питейных заведений остался, куда уж без него), чем воспользовались убравшиеся, как только запахло «жареным», различные проходимцы. Потихоньку потёк «левый» спирт самого дрянного качества, марафетик, в съёмных квартирах начали появляться «катраны»… Через два дня всё это прекратилось по причине убытия фигурантов. Рассусоливать я не стал и, пользуясь «индульгенцией» от императора, просто собрал всех в кучу и расстрелял на окраине города (женщин, правда, тихо пристрелили в тюрьме). Народ поворчал, но одобрил. Истерика немногочисленных интеллигентов также никого не впечатлила, зато показала всем, что власть шутить сейчас не намерена…