Бант! Опять эти пушки! Сморщился, как от зубной боли: не хотел он разделять свою батарею, не хотел (только против родственника губернатора идти… вот-вот), но ТАКОГО не ожидал. Легко, будто играючи, русские громят всех – восставший крестьянский сброд, обученную германскими инструкторами пехоту, его личных стрелков. Уже скоро они начнут штурм дворца… вернее, уже начали. Доклад о подходе охранной стражи и начавшемся массовом бегстве солдат заставил его зашипеть от ненависти. Как ему хотелось казнить этих трусов, посмевших не выполнить его приказ! Увы, теперь он не властен над их жизнью и смертью. Улыбка (которую все приняли за оскал) обнажила крепкие белые зубы: что ж, он знает, как поступить!

Полковника Ваня найдут мёртвым, чтобы не попасть в руки живым, он отравится опиумом.

– Давайте лучше наконец встретимся, Иван Тимофеевич, с нашей второй «клешнёй», – улыбнулся я. Мимо прошла жидкая цепочка пленных солдат, охранявшаяся дюжими матросами, конвоиры внушали почтение одним своим видом, на целую голову превосходя щуплых китайцев. – Да и антураж, знаете ли, соответствует.

– Согласен, Сергей Петрович, – и прямо по-мальчишечьи улыбнулся. Вот чего-чего, а такого я не ожидал от своего всегда серьёзного начштаба. – Ну да, – чуть смутившись, произнёс он, – просто так и пахнуло галантным веком.

Хулачен, как и Ашихе, имел средневековую архитектуру. Его опоясывали кирпичные стены, обязательные ворота с башнями, на которых развевались русские флаги. В ехавшей нам навстречу группе всадников без труда узнал Алексея Александровича. Даже отсюда было видно, как он лучился от удовольствия, и понять его можно. Постоянные набеги хунхузов, которых укрывали китайские чиновники, в ответ на наши ноты лишь приторно улыбавшиеся, зная о недостатке стражи, стычки с «боксёрами», похищения и убийства русских рабочих и инженеров… И вот теперь он смог отыграться – нет, не за всё, но большая часть долга была погашена.

– Господа, давайте наконец въедем в город. – Столь необычное приветствие было встречено улыбками. – Да, – Гернгросс просто махнул рукой, – слишком уж много крови у меня этот городишка выпил!

– Ничего, Иван Тимофеевич, казачки, – кивнул я на гарцевавших невдалеке всадников, – пойдут по селениям, уйти далеко ихэтуани не могли. А там закрутят «карусель»…

– Да. – Вздохнув, он с тоской посмотрел на уходившие сотни охранной стражи.

Вне всякого сомнения, ему очень хотелось самому довести дело до логического конца – разгрома банд «боксёров». Но не судьба. Алексей Александрович сообщил, что в моё подчинение передаётся рота из Владивостокского гарнизона и две 87-миллиметровые пушки образца 1877 года. Для меня это была ложка мёда, а вот далее я получил целую бочку дёгтя.

– Эх, Сергей Петрович, сам понимаю, что нужно сюда полк перебросить. – Гернгросс махнул рукой, и столько в этом жесте было горечи, что я не нашёлся с ответом. – Я вас прекрасно понимаю, здесь, на севере, благодаря вашим решительным действиям нам сопутствует успех…

– Полноте, Алексей Александрович, а вы? Ставили охрану, налаживали связи с местными… да много ещё чего делали. Без вас этого не было бы.

Мои слова явно пришлись по душе генералу. Слишком редко его хвалили, а, как известно, доброе слово и кошке приятно.

– Да-с, – улыбнулся он, – что-то мы стали напоминать героев басни…

– А как по-другому? – ухмыльнулся в ответ на намёк. – Начальство у нас летает в вышине, и до нас, грешных, снизойдёт лишь для наказания. Как оно считает, подчинённые только исполняют его волю. М-да, а когда оно выдаёт приказы, получается как сейчас, хоть басню сочиняй: однажды лебедь раком щуку…

– Хм, Сергей Петрович, – ошарашенно посмотрел на меня Гернгросс. – Хотя так переиначить Крылова… весьма пикантно.

– А как ещё сказать? – И, убрав с лица ухмылку, продолжил уже серьёзно: – Мы потеряли темп, своим приказом наместник даёт возможность цицикарцам собрать свои силы в кулак. – Бывшие в комнате офицеры промолчали. Критиковать генерал-адъютанта и вице-адмирала решались не многие, но мне сейчас было не до политеса. Почему я так себя повёл? Хм, просветили меня насчёт отношения ко мне лично и к батальону в частности особы царской крови. – Как я понимаю, руководство озабочено более солеварнями в Бидзыво, портом Инкоу и янтайскими копями. Плюс захват, так сказать, столицы Маньчжурии, города Мукдена. Что же, мы люди военные и привыкли исполнять приказ. Но только после полного уничтожения цицикарского отряда, проблемы в будущем нам не нужны.

– Господа офицеры, можете быть свободны. Господин полковник, – обратился ко мне Гернгросс, – задержитесь, пожалуйста. Как я понимаю, вы использовали ваш джокер? – задал он мне самый неприятный вопрос.

– Да, Алексей Александрович, – кивком подтвердил я правильность догадки. – Просто у меня нет другого выбора. Не поддаваться на провокации… Бога мать! – И, взяв себя в руки, спокойно произнёс: – Согласитесь, что предписание «усилить охрану дороги, но не давать повода…» лишь подстегнёт Шоу Шаня. Сейчас он вместо нападения на наши форпосты на Амуре вынужден постоянно оглядываться. Добавьте к этому, что станции на Хингане в данный момент под нашим контролем.

– Так-то оно так, – согласился Гернгросс, – только сами понимаете…

– Понимаю, – кивнул я, подтверждая его красноречивую недоговорённость. – Тут не поспоришь, единственное, что мы можем сделать, – послать доклад о текущем положении дел на маньчжурке. И упирать, главным образом, на возможные финансовые потери…

– Хм. – Судя по воспрявшему виду, генерал отлично понял мою нехитрую линию защиты. Ни для кого не было секретом бережное отношение к деньгам нынешнего императора. И потому сумма потерь от действий китайцев вполне может заставить Алексеева призадуматься. С другой стороны, он уже сможет рапортовать в столицу о своих успехах, оперируя очень солидными суммами. – Знаете, вполне может получиться. И ещё, Сергей Петрович… – Гернгросс чуть замялся, – вы не могли бы выделить некоторое количество трофейного оружия?

– Отчего же нет, одно дело делаем. – Хотя отдавать было жалко, но я безжалостно задавил свою жабу, напомнившую о новейших винтовках Манлихера. Однако тут вопрос был уже «политическим»: мне начальник охранной стражи пошёл навстречу, приняв подчинённое положение. Нет, он тоже поимел весьма значительные дивиденды… Но операцию-то провели по моему настоянию! А это, как говорится, уже другой разрез. – Триста винтовок с боеприпасами вас устроят? И, Александр Алексеевич, «маузеры», конечно, старьё, но часть вполне неплохо сохранилась. Я полагаю, управление дороги может приобрести по чисто символической цене партию «немок».

– Согласен. – Гернгросс понял, что ему передадут «манлихеры», ну а покупка оружия для путейцев… В конце концов, не разорятся путейцы.

Далее совещание пошло более приятно (у обоих оказались фляжки с отменным коньяком), и пришедшая шиф-ротелеграмма не смогла испортить нам хорошее настроение. Даже наоборот, подняла его: адмирал Сеймур таки нарвался на неприятности. Подробностей не было, но главное сообщили – международный десантный отряд (увы, и наши два десятка моряков с офицером) подвергся атаке превосходящих сил китайцев. Причём не только «боксёров», но и регулярных войск. Потеряв два десятка убитыми и с полета ранеными, Сеймур вернулся в Тяньцзинь.

Владимир, наверное, впервые понимал, зачем его вызвали на столь представительное совещание. Кроме него в комнате за столом сидели капитан Мейр, ротмистры Дуббельт и Митрохин.

– Итак, господа, я собрал вас, дабы сообщить… – Курт выдержал паузу, чтобы все прониклись, – на нас вышел император Гуансюй.

Ответом было гробовое молчание. Господа офицеры переваривали столь шокирующее известие. Особенно спал с лица Митрохин, поскольку врос в среду и хорошо ориентировался в местных реалиях. Дуббельт держался лучше, но и он отлично представлял, во что всё это может вылиться.

– Афанасий Михайлович, Илья Иванович, один из вас должен возглавить отряд, посылаемый в Тяньцзинь. – Мейр перевёл взгляд на Владимира: – Старший унтер-офицер Дроздов назначен заместителем командира…