Сам артефакт, как понял Алексей из найденных материалов, представлял собой неодушевленный предмет, который после магического воздействия приобретал определенные свойства или качества, позволявшие ему, в свою очередь, манипулировать с материальным миром. Существовали еще амулеты, которые могли взаимодействовать с магией. Изготовление последних было высшим пилотажем, так как не каждому мастеру было такое под силу. Работа над амулетом предъявляла особые требования к мастеру-артефакторщику: чрезвычайно развитые личные магические каналы, способность манипулировать с магическими энергоструктурами на тончайшем уровне. Воздействие на структуру магических линий, по которым происходило распространение магического воздействия, было не просто кропотливым делом, а неимоверно скрупулезным. Мастеру требовались зачатки дара предвидения, чтобы сохранять стабильность магических линий при воздействии на них. Тут все было, как на минном поле. Одно неверное движение, одна неправильная мысль, приводили к немедленному взрыву, мощь которого редко кого оставляла живыми.
— Батя-то, оказывается, крут у нас, — присвистнул Алексей, найдя его фамилию в перечне наиболее востребованным мастеров-артефакторщиков. — Он тут в рейтинге в первой десятке стоит… стоял. Хорошо бы сунуть нос в его разработки. Завтра идти в гимназию и мне бы не помешал лишний козырь в рукаве. Черт, как же открыть этот проклятый замок?
Печально вздохнув, он широко потянулся и случайно смахнул со стола небольшую игрушку, напоминающую лохматого зверька с большими ушами и лохматым тельцем. Та перевернулась в воздухе и ударилась о пол ушастой макушкой. Сразу же в зверьке что-то щелкнуло и полилась задорная детская песенка.
— Есть часы во всех домах!
Тик-так! Тик-так!
Шестеренки вертятся в часах!
Тик-так! Тик-так!
Очень всем часы нужны!
Тик-так! Тик-так!
Мы их слушаться должны!
Ночью спать часы велят.
Тик-так! Тик-так!
Утром будят всех подряд!
Тик-так! Тик-так!
Значит, им нельзя стоять,
Тик-так! Тик-так!
Ни спешить, ни отставать
Ну никак.
Алексей наклонился было за игрушкой, но его рука замерла. Слова песенки и сама музыка показались ему очень знакомыми. Глубоко внутри него что-то защемило, на глазах навернулись слезы. Она явно очень многое для него значал, раз он так среагировал. Вопрос только почему? Ведь он ничего о ней не помнил. Он точно не раньше не слышал. Странно. Может её слышал тот Алексей?
Он ее успел додумать эту мысль до конца, как дверь его комнаты распахнулась и на пороге появилась его мама с заплаканными глазами.
— Я уже думала, что ты её никогда больше не будешь слушать. Тебе ее очень часто напевал отец. Он сам ее придумал, когда ты был совсем крохой и даже не умел ходить. Миша часто говорил, что тебе ее обязательно нужно знать. Я ведь всегда спрашивала его, а чем эта песенка так важна, — сквось слезы вспоминала онА.,-, а он в ответ лишь улыбался.
Она села на краешек кровати и, вытирая слезы, слушала. Иногда что-то шептала себе под нос, вытирала слезы и снова шептала.
— …Он ведь тогда только-только закончил со своей лабораторией, — продолжила рассказывать она. — Целую ночь работал, а утром придумал эту песенку…
Алексей почти не слушал ее, раздумывая над секретом замка двери лаборатории. Это переплетение шестерёнок никак не выходило из его головы. Он прикидыва и так и эдак, но все было безуспешно. Шансов открыть замок, не зная комбинации секретного кода, не было. Просто физически не было.
— …Не спешить, не отставать, — продолжала нестись песня из динамиков игрушечной зверушки. — Не спешить, не отставать…
В какой-то момент слова из песни прицепились к нему, начав жить в его голове своей собственной жизнью. «Не спешить, не отставать, не спешить, не отставать… Какая приставучая песенка. Пристала, никак не отвяжется. Не спешить, не отставать, не спешить, не отставать… Что-то в этом есть, что-то точно в этом есть… Не спешить, не отставать, не спешить, не отступать… Как-будто что-то вертится, крутится, как шестеренка».
Тут его осенило. Словно током ударило.
— Ладно, сынок. Вижу, совсем ты меня не слушаешь. Витаешь где-то. Пойду я спать лягу, — Бельская вновь смахнула слезу и, встав с кровати, вышла из комнаты.
Парень совсем не заметил ее ухода, продолжая сидеть, уставившись в игрушечную зверушку. Осенившая его идея начала обрастать довольно необычными подробностями.
— Шестеренки, б…ь! Чего я сижу тут? Надо проверить, а вдруг я прав.
Алексей вскочил и понесся, как ужаленный. Одним махом перемахнул через всю комнату и вылетел в коридор, в котором стояла мертвая тишина. Через несколько мгновений парень уже стоял перед той самой картиной, которую совсем недавно разглядывал.
— Это же обычная головоломка, а песенка есть самый настоящий ключ, — картина вместе со стеной мягко скользнула вверх. — Надо лишь подобрать замочную скважину.
Напевая песенку из своего детства, Алексей внимательно вглядывался в стоявшие колом шестеренки. Было стойкое ощущение какой-то неправильности. Казалось, что-то было не на своем месте. Какая-то деталь выбивалась из общей картины. Однако он никак не мог уловить, что именно было чужеродным.
— Утром будят всех подряд!
Тик-так! Тик-так!
Значит, им нельзя стоять,
Тик-так! Тик-так!
Ни спешить, ни отставать
Ну никак.
Вдруг он замер, едва дыша.
— Нельзя стоять, нельзя стоять, — еле слышно прошептал Алексей, легонько толкнув перекосившуюся шестеренку.
Раздался звонкий щелчок и шестеренки завертелись.
— Ни спешить, ни отставать, — вновь пробормотал он. — Может время неправильное на часах выставлено. Ведь это часы, обычные часы…
Еще несколько минут манипуляций и одну из шестеренок удалось соотнести с часовой стрелкой, а другую — с минутной. Парень выставил их в правильную позицию.
Ничего. Совсем ничего не случилось. Алексей смахнул пот со лба и огорченно вздохнул. Значит, он ошибся.
— О, б…ь, — челюсть у него поползла вниз.
Стена прямо на его глазах начала монолитность. Пошла волнами и растворилась.
Охреневший Алексей осторожно сделал шаг вперед. Затем другой, третий. Начали загораться светильники, цепочкой уходившие куда-то вдаль огромного помещения. С боковых стен выступали бесчисленные полки, стенды, подвесные площадки с разнообразными устройствами.
— Батя, твою мать, кто ты такой? — вырвалось у него при виде такого зрелища.
Зверинец
Монолит стены весом тонн в шесть мягко опустился на свое место, скрыв за собой вход в домашнюю лабораторию. Алексей же продолжал еще некоторое время стоять перед сплошным серебристым металлом и таращиться на него, пытаясь переварить только что увиденное.
— Мать твою, нет слов одни эмоции, — удивленно бормотал парень. — Кем же ты был, батя?!
Перед его глазами все еще стояли некоторые из работ Бельского старшего. Даже не доведенные до завершения, они внушался не просто уважение, а более того, восхищение лишь одним своим видов. В одних устройствах, изящных, миниатюрных и легковесных, Алексей угадывал амулеты самых разных видов. Оставленные записи возле незавершенных прототипов иногда подсказывали ему назначение устройств, представлявших собой большей частью разнообразные защитные артефакты — крошечные, замаскированные под насекомые-брошки и перстни генераторы личного защитного поля, накопители и уловители энергии. При взгляде на другие агрегаты, хищно и массивно выглядящие, приходила в голову мысль об их несомненно военном назначение. Собственно, какими могут быть мысли при виде монстрообразной штуки с рукоятью и здоровенным дулом, в которое можно с легкостью запихать кулак? Естественно, ничем иным, как оружием, это устройство не могло и быть! Что-то, находящееся еще на стадии разработки, Алексей, вообще, не смог опознать.
