Сульдэ же вытащил из-за пазухи пестрое перышко и стал с такой ненавистью на него смотреть, что оно должно было просто физически вспыхнуть ярким пламенем.
— Значит, от демонов помогает…, — прошептал шаморец.
12
Отступление 26
Север Ольстера. Селение у старинного торгового тракта
Полусгоревшая деревянная изба, раскинувшаяся на несколько десятков метров, по-видимому, раньше служила домом для крепкой зажиточной крестьянской семьи с не одним десятком работников. Сейчас же это была черная громадина полусгоревших беревен, на которых каким-то чудом держались остатки двухскатной крыши. Зияющие проему окон кто-то пытался, правда, неудачно, заделать черными от копоти досками.
— Что это еще такое? — сотник Квин очнулся; какой-то странный звук вырвал его из тяжелого забытья. — Я что-то слышал…
Внутри дома, где словно селедки в банке, сидели прижавшись друг у другу легионеры почти двух турий, гулял ледяной ветер, от которого совершенно не спасал крошечный огонек костра.
Квин, с трудом открывая глаза, посмотрел в темный угол дома — туда, где они складывали своих покойников. Тот странный звук, кажется, раздавался именно оттуда. Он несколько раз закрывал и снова открывал глаза, пытаясь получше рассмотреть какой-то темный контур в этом углу, но у него ничего не получалось.
— Кто там? — слабым голосом позвал он. — …
Однако в этот момент он узнал, что это за звук. Это было чавканье, сытное чавканье, с хрустом! Это было невероятно, но кто-то из легионеров, наплевав на своих товарищей, в тайне поедал припрятанные продукты.
— Демонова отрыжка, — с яростью прошипел Квин, медленно поднимаясь на ноги; злоба на того, кто предал се законы легионного братства, словно придала ему новых сил. — Зарою…
А чавкающий звук тем временем усиливался, становясь все сильнее и сильнее. Это было просто нестерпимо! Каждое новое чавканье и хруст разгрызаемых косточек буквально сводили сотника с ума.
— Ах ты, паскуда, — в углу, действительно, скорчился кто-то из легионеров; Квин наконец, различил металлический блеск доспехов бессмертного. — Покажи свое лицо! — он схватил этого недоноска за волосы и с силой оттянул голову к себе. — Из какой ты турии? Ну?! — наконец, рычащая голова оторвалась от своей пищи. — Вот же… Благие боги!
В ужасе от увиденного Квин разжал кулак и легионер снова вцепился в… серо желтую руку одного из покойников, валявшихся в этом углу. В глазах бессмертного сотник увидел лишь плескавшееся там безумие!
— Боги…, Боги…, — не в силах больше слушать этот чавкающий звук, Квин оттолкнул приваленные ко входу доски и вышел на улицу. — Неужели я тоже как дикий зверь буду жрать своего товарища?
В этот момент ошарашенный увиденным легионер встал как вкопанный. Его блуждающий взгляд вдруг остановился на темнеющем в сотне шагов от сгоревшего селения лесе, где словно звезды на небе начали загораться десятки огоньков. Они вспыхивали один за другим, как крошечные звездочки, и начинали выходить из леса.
— Это враги, враги. К оружию! — он пытался закричать, но вместо громкого клича охрипшее горло смогло выдать лишь сипение. — Враги…
Его меч никак не хотел держаться в ослабевшей руке, норовя выскользнуть и свалиться на снег. Он снова и снова поднимал его, но дедовский клинок, по-прежнему, не хотел его слушаться.
— … Это… это, — шептали его губы при виде того, как крошечные огоньки превращались в расплывчатые фигуры, контуры которых были окутаны зеленоватым фосфоресцирующим свечением. — Это не люди! Не люди! Это демоны!
Сознание Квина, разгоряченное тяжелыми переживаниями, голодом и начавшейся лихорадкой, начало рисовать ему все более страшные и страшные картины, от которых он в конце концов свалился на снег. Лишь его падение и последовавшее за ним очередное беспамятство помешали ему увидеть кем на самом деле являлись эти бесформенные зеленоватые тени…
Из леса тем временем появилось около десятка низкорослых широкоплечих фигур, за которыми двигалось три или четыре повозки с лошадьми.
— Быстрее, быстрее шевелите булками, — Колин, как остальные гномы его клана, был одет в массивные ватные пуховики, разрисованные фосфоресцирующим составом грибов из подземных тоннелей. — Тех, кто еще ходит вяжите. Остальных, кто еще дышит, складывайте в сани. И вина каждому влейте! Фляжки в санях! Быстрее, быстрее, главное довезти, этих доходяг. Они еще нам пригодятся…
Сани с невысокими мохноногими лошадками подъезжали к тем развалинам, в которых еще теплилась жизнь, и гномы начали выволакивать оттуда полуживые тела.
— Бл-ть, вот так я возрождаю рабство, — прошептал Колин, внимательно наблюдая за работой своих гномов. — Охренеть! Я, бл-ть, рабовладелец, Хуан Педро из Бразилии!
Отступление 27
Территория Трехграничья, где граница между Ольстером и Шамором примыкает к владениям подгорных кланов.
Трое гномов, закутанных в бесформенные плащи, медленно пробирались сквозь занесенные снегом густые кусты. Здесь вблизи гор в редкие зимы не наметало многометровых сугробов, способных скрыть и всадника вместе с лошадью.
Гномы шли медленно, то и дело останавливались. В таком снегу, даже одетые на ноги снегоступы, не всегда им помогали. Время от времени при встрече завалов из деревьев, им приходилось искать обходные пути.
— Грут, во имя Подгорных Богов, долго нам еще ползти по этому снегу? — взмокший от тяжелого пути, Кровольд явно терял терпение. — Ты же еще час назад рассказывало, что мы вот-вот будем на месте. Тут же никого нет! А если кто и был, то его давно уже съели горные рыси, — теплой рукавицей владыка ткнул в сторону громадных отпечатков горного зверя, который своими гигантскими размерами и неистовым нравом резко отличался от своих лесных собратьев. — Вон сколько следов! Как бы они и нами не решили позавтракать!
Его ближник, широкие плечи которого выделялись даже среди остальных гномов, в этот момент пролезал через свалившиеся друг на друга ели, лохматыми лапами закрывавшими весь проход.
— Еще немного, мой владыка, — гном повернулся назад, поджидая остальных. — Я должен признаться, что последний час водил вас кругами…, — Кровольд, растирая раскрасневшееся лицо снегом, оскалился, как дикий зверь. — Выслушайте меня!
С неприятным шелестом из ножен второго гнома вылез меч. Телохранитель Кровольда, недобро зыркая на своего недавнего товарища, начал к нему медленно подбираться.
— Владыка, я должен был убедиться, что за нами никто не следил. Последние дни хранители ни на минуту не оставляют вас одного, ходя за вами, как привязанные… Мой владыка прошу вас, сначала выслушайте меня, а потом решайте, что с мной делать, — Грут медленно стащил свой меч с необычайно широким лезвием из-за спины и, опустившись на колено, протянул его Кровольду. — Тот, с кем вы должны встретиться, мой брат. И он просил сначала вам показать это.
Кивков Кровольд успокоил дернувшегося вперед телохранителя, и с выражением удивления на лице взял протянутый меч. Широкий черный клинок с необычным изгибом лезвия ту же очень удобно устроился в ладонях, холодя приятной тяжестью металла. Меч был необычайно гладким, словно шелковой полотно изнеженных теплым климатом людей юга.
— Владыка, попробуйте им ударить по вашей секире, — Грут кивнул на массивную секиру повелителя гномов, рукоять которой выглядывала из-за его спины. — И тогда вы многое поймете…
Хмыкая от недоумения, Кровольд пристроил секиру толстенной рукоятью на поваленный ствол сосны и мощно ударил мечом. К его дикому удивлению, старинная секира, изготовленная еще во времена Великой Подгорной империи знаменитыми мастерами-оружейниками, распалась на две половинки! Две половинки, блестевшие на снегу матово черным металлом с ветвистыми узорами.
В этот момент от здоровенного ствола дерева, стоявшего в нескольких метрах от них, неожиданно отделились невысокая фигура, тоже оказавшаяся гномом. Это был тот самый брат Грута, правда, внешне мало его напоминавший.
