— Картина моя, моя, — бормотал я, ворвавшись в опочивальню и тут же закрыв дверь на массивную деревянную щеколду. — Сейчас…, — узел на тонкой веревочке, что держала свернутую картину, никак не хотел развязываться и пришлось его перегрызть зубами. — Разверну… Вот… О!

«О, Боже! Работает!» На меня усиливающимися волнами стало накатывать уже забытое чувство падения. Ноги начали подкашиваться. С жуткой силой мое тело потянуло в картину. «Домой, домой! К черту эту грязь, кровь! А-а!».

По полотну картины пошли расходящиеся круги, похожие на те, что оставляет брошенный в озеро камень. Коснувшиеся поверхности картины пальцы ощутили теплоту и движение. «Домой! Быстрее, быстрее!».

Набрав в грудь воздуха, я приготовился к переносу. Рука погрузилась уже по локоть, затем по плечо. Я зажмурил глаза, наклонился головой вперед и… ничего! Что-то меня настойчиво выталкивало обратно.

— Как же так? Черт! Черт! — я снова и снова тыкался в полотно, по которому бегали волны, но результат был прежний. — Сломался что-ли? Проклятый портал! Чертова картина! Б…ь, а это еще что-такое?

Я вдруг осознал, что в моей вытолкнутой из картины ладони было зажато нечто. Это был хрустальный фужер в виде кубка, на резных гранях которого тут же заиграли яркие огоньки горящих свечей.

— Что за уродские шутки?! Что это так… Б…ь! — вдруг я вспомнил этот фужер. — Откуда он здесь оказался? Откуда, черт побери?!

Этот фужер, долгое время простояв на самом почетном месте в бабушкином серванте, в свое время был подарен мне. Он и его пять братьев близнецов, составляли серию советского хрусталя «Олимпийский огонь», выпущенную ограниченной партией на заводе Гусь Хрустальный. Наша семья часто смаковали из них домашнее вино, поэтому мне прекрасно были знакомы все резные грани этих кубков. И вот теперь фужер из моей квартиры оказался здесь, таким же невольным пленников чужого времени, как и я.

После я еще долго сидел возле картины и размышлял, пытаясь понять все произошедшее. Однако, в голову все время с поразительной настойчивостью лезли и лезли какие-то совершенно глупые мысли.

— Может теперь и колбасы из холодильника достать? У меня там вроде кусок Краковской с чесноком оставался. Черт, какая к лешему колбаса? Лучше попробовать травмат достать, хотя зачем мне он тут. Курей что ли смешить. Напугать и тоже вряд ли кого получиться. Тут на эту пукалку могут предъявить самопал, в ствол которого палец, а то и два влезет… Может попробовать до шкафа с книгами дотянуться, а там, глядишь и предсказателем заделаюсь. Как говориться, кто из правителей не хочет знать свое будущее? Правда, все эти нострадамусы кончали плохо…

Пережевывая эту бесконечную мысленную жвачку, я ни как не мог приблизиться к ответу на свой главный вопрос: а смогу ли я вообще вернуться домой?

— Домой… Как там мои интересно?

Опись вещам Мастерской и Оружейной палатъ, по Высочайшему повелению составленная в 1808 году. В 7 ч. Ч. 2. Кн. 3. Золотая и серебряная посуда. Посуда раковинная, костяная, каменная, кокосовая и прочь. Москва, 1808. 2460 с. [отрывок].

«№ 18 2837-АР. Потир серебрянный (церковная чаща). Вес 372 гр. Точные сведения о времени изготовления отсутствуют… Потир происходит из Спасо — Преображенского собора в Переславле — Залесском, построенного в 1152 году князем Юрием Долгоруким. С его именем традиция связывает создание этого церковного сосуда, но, скорее всего, потир выполнен в начале ХШ века и является вкладом в тот, же собор Юрия Всеволодовича, внука Юрия Долгорукого.

…

№ 827 329-АР. Блюдо золотое. Весь 1820 гр…. Преподнесено Иваном IV в подарок его второй жене, кабардинской (черкесской) княжне Кучинеи, в крещении Марье Темрюковне. По русскому обычаю на этом блюде невесте поднесли головной убор замужней женщины-кику… В растительный орнамент края блюда включены шесть продолговатых пластинок клейм.

…

№ 827 372-АК. Фужер хрустальный. Весь, 271 гр. Точные сведения о времени изготовления отсутствуют. Представляет собой кубок из свинцово — силикатного стекла, содержащего 23,7 % оксидов свинца и 15,8 % оксидов калия. Оригинальная гравировка изделия придает торжественный… Впервые фужер упоминается в 1553 г., в качестве дара на крещение князя Ядыгара Казанского. Место изготовления и имя мастера не известны…».

Саверская С. А., Саверский А. Т. Хрустальный Христос и древняя цивилизация. Серия «Непознанная планета». Книга 1. Москва, 1992. 1820 с. [отрывок].

«… Безапелляционность суждений наших гуру от науки поражает. Многочисленные кандидаты и доктора наук, лауреаты престижных научных премий с легкостью и непринужденностью отвергают тысячи и тысячи достоверных фактов, свидетельствующих о поразительном технологическом развитии древних цивилизаций и обществ. С иезуитским фанатизмом научное сообщество уверовало в прогресс, возведя технологические изобретения последнего столетия в ранг божества. Десятки лет с поразительным упорством нас убеждали, что современный человек это венец творения человеческой цивилизации. Жившие до нас объявляются необразованными варварами, не умеющими связать два слова вместе.

Но, что же тогда человечеству делать с большим количеством «неудобных» артефактов, свидетельствующих об обратном? С двухтысячелетними глиняными кувшинами с битумными пробками и железными стержнями, способными генерировать электрический ток; с электрической лампочкой, изображение которой выгравировано в склепе под храмом Хатхор в Египте; с рудником времен неолита в габонском Окло, в котором промышленным способом добывали урановую руду; с картой английского морехода Пири Рейса, на которой изображена Антарктида без льда; с железными трубами в толще горы Байгун в Китае, возраст которых специалистами оценивается примерно в 150 тыс. лет; с многотонной колонной в Дели, изготовленной в 400 г. н. э. из 99,72 % чистоты железа; с хрустальным фужером XVI в., содержавшего не так давно открытые материалы и т. д. Разве можно вечно игнорировать факты, неопровержимо свидетельствующие о том, что мы ошибаемся».

Фекла, дебелая бабища с рябым оплывшим лицом, переливаясь с ноги на ногу как утка, проковыляла по коридору мимо двух стрельцов и скрылась за поворотом. Не доходя нескольких шагов до небольшой деревянной двери, густо оббитой железными полосами, она остановилась и начала с явной опаской вслушиваться в тишину.

— Господя оборони мя, — зашевелились ее толстые губы. — От дьивала от адских мук…

Бедную женщину так трясло от страха, что посуда-кувшинчик и пара мисок с немудреной закуской — на подносе ходила ходуном и стукаясь, издавала тихие звоночки. В опустившейся тишине начинали оживать слухи о затворнике из этой опочивальне, о чудном князе Ядыгаре, чернокнижнике и маге, противоестественным колдовством спасшим царя-батюшку и победившим десятки лиходеев. В дворницкой и кухарской рассказывали о жутких вздохах, раздающихся из-за двери князя; о страшных завываниях чертей и духов, будто бы служивших князю.

В этот момент, когда бухавшее сердце ее уже было готовы выскочить из груди, за дверью раздались приближающиеся шаги. Тяжелые, шаркающие, отдававшие скрипом половиц, они словно и не принадлежали обычному человеку…

— А-а-а-а, — рот Феклы скривился в беззвучном крике. — А-а-а-а-а.

Дверь со страшным скрипом распахнулась и на ее пороге показался человек! Хотя человеком ли он был?! Всклоченные волосы его торчали в разные стороны; на мертвенно бледной, почти мраморной коже лица выделялись жуткие воспаленные глаза; бледные губы были искусаны в кровь, которая яркими капельками скатывались по подбородку. Из горла существа начали раздаваться булькающие клокочущие звуки, а его рука потянулась к женщине в призывном жесте.