— Что это…

Алексея пробила дрожь. На его глазах происходило что-то неимоверное, мистическое.

— Боже…

В черноте стало проявляться нечто, до боли ему знакомое. Это были контуры какого-то тесного помещения, заполненного странного вида приборами, агрегатами. В самом центре стояло высокое пилотское кресло, в котором полулежал мужчина в темном комбезе. Вдруг он резко поднял голову и, казалось, посмотрел прямо им в глаза. Буквально дохнуло безнадегой и отчаянием.

— Прием… Прием… Всем, кто меня слышит…, - шевелились его искусанные в кровь губы. Видно было, пилот уже не верил, что удастся до кого-то докричаться. И делал это на автомате. — Прием… Прием… Говорит пилот первого класса Ральф Конте, исследовательское судно «Прометей». Передаю идентификационный код… Дельта-000-Каппа-961-Альфа-632-Сигма-26… SOS… SOS… О, Боже, нет. Что я такое несу? — он с силой растер воспаленные глаза. — Это вторжение. Эй, кто-нибудь меня слышит? Здесь чужие… Целая армада чужих кораблей, — уже безумие плескалось в глазах. Он начал заговариваться, не понимая, что уже говорил это. — Черт бы вас всех побрал! Это настоящее вторжение. Боже мой… Саранча… Библейская кара. Да, да! Это божья кара! Господи… Ты наказываешь нас…

Окаменевший Алексей не мог оторвать взгляда от страшной картины обезумевшего человека. ОН УЗНАЛ ЕГО! СРАЗУ ЖЕ УЗНАЛ! Каждый житель его Земли знал пилота первого класса Ральфа Конте, бесстрашного исследователя Дальнего космоса, водившего сверхсовременный звездолет «Калипсо», сосредоточие самых передовых технологий человечества.

Парень едва не задохнулся от пришедшей ему в голову мысли. Вот оказывается, что случилось с исследователем. Он оказался первой жертвы Вторжения! Ни хрен себе… Это же и есть точка отсчёта!

Погруженный в эти мысли, маг не заметил, как Вяземский оказался за его спиной. Немного постоял, а затем коснулся его плеча.

— Что это, Бельский? — хриплым голосом спросил он. — Ты ведь знаешь, — обвиняюще прокаркал он.

Парень повернул к нему заплаканное лицо. Кивнул.

— Ты… Ты… Ты оттуда, — его рука рванула к горлу Бельского и вцепилась в него с дикой силой. — Я знал! Знал, что ты дьявольское отродье, как и твой отец! — не ожидавший нападения Алексей захрипел и стал задыхаться. — Сдохни, тварь! Сдохни! — обезумевший старик давил с такой силой, что не оставлял Бельскому ни единого шанса. — Сдохн…

Ни тот ни другой даже не думали бить магией или не успевали…

Разраставшаяся аномалия коснулась своей щупальцей одной из ног сцепившихся людей и стала с жадностью ее поглощать.

— А-а-а-а! — захрипел боярин от неимоверной боли. — А-а-а-а-а!

Оторвал руки от шеи Бельского и попытался отпрыгнуть прочь. Поздно. Не успеть. Чернильная субстанция уже дотянулась до его бедра, раскидывая в разные стороны все новые и новые щупальца. Его тело исчезало на глазах, превращаясь в ничто.

— А-а…

Все.

У самого края аномалии остался лишь Алексей, тело которого искрилось от силового щита. Он уже не помнил, когда и как поставил его. Навык, раскрытый еще Целительницей, давно уже стал рефлексом.

— Сдох… Туда ему и дорога, — пробормотал парень, не сводя глаз с поверхности аномалии. — А куда ведет мой путь?

Остаться здесь и занять место Вяземского? Может быть. Все равно никто не сможет его остановить. Брак с Анной сделает его полноценным императором. Он сможет исправить все ошибки этого мира. Сможет стать счастливым. Разве не этого всегда хотел?

Или сделать шаг вперед и с головой нырнуть в аномалию? Алексей чувствовал, что у него получится. Он обязательно уцелеет и окажется на той стороне. И тогда сможет изменить судьбу своего мира…

Господи, помоги сделать правильный выбор.

Ж-и-и-и-и-знь[1]… Для кого-то она широко раскрывает свои объятья и наполняется чудесными, красочными событиями, теплыми и светлыми эмоциями… Это встречи с близкими и друзьями, наполненные смешными историями и теплыми воспоминаниями; переполненные диким адреналином прыжки с парашютом, заставляющие буквально визжать от страха и нахлынувших чувств; нежное прикосновение и горячий шепот любимого человека, от которых кипит кровь и встают дыбом волосы; прикосновение к космической бесконечности этого мира, охватывающее при созерцании медленно всплывающего на горизонте солнца…

Другим, напротив, жизнь не так милостива и дарит совершенно иное… Именно эта мысль словно раскаленный гвоздь в теле не давала Тимуру покоя. «Почему? Почему именно я? — молодой парень, не полных двадцати восьми лет отроду, стоял на самом краю своей родной девятиэтажки, и бездумно смотрел прямо перед собой. — Почему…».

Прохладный сентябрьский ветер приятно холодил разгоряченное тело в замызганных джинсах и мятой футболке с нелепым рисунком на груди. Его ноги в стоптанных домашних тапочках стояли на самом края крыши — там, где начинался металл водостока.

Тимур глубоко вздохнул, втягивая наполненный бензиновыми запахами и осенней сыростью воздух. Где-то глубоко внизу сверкнул яркий огонек автомобильных фар и он вздрогнул от накативших воспоминаний о событиях дня, который раздели его жизнь на ДО и ПОСЛЕ…

Движок старенького бумера, собственноручно восстановленного Тимуром из побывавшего в аварии металлолома, ревел по полную мощь, попадая точно в тон дикому хохоту и женским визгам в салоне. Ржущая в конопляном угаре компания клещами цеплялась за сидение и самого водителя, требуя прибавить скорости.

— Гони! Б-ть! Гони! С-ка! — в самое ухо Тимура орал его закадычный друг, раскачиваясь словно маятник. — Давай! Давай, Муха![2].

Кроссовок словно сам по себе вдавливается в пол и черное авто бросается вперед.

— Еще, Тимчик! Еще! — визжит с заднего сидения раскрашенная деваха, закидывая голову далеко назад. — Еще!

От сладковатого дыма, заполнявшего салон, Тимуру тоже дико хотелось смеяться. Его губы словно сводило судорогой… Ха! Да он чувствовал себя Богом! С каждым новым рывком бумера, бросающего вперед, с каждым новым угрожающим рыком двигателя, его заполняла просто безумная волна восторга!

— Гони! — разогнанный словно метеор бумер занесло на мокрой после дождя дороге и вынесло на встречную полосу. — Тимчик… Б-ть! — яркий свет фар встречного автомобиля солнцем вспыхнул в салоне, окончательно слепя водителя. — …

Очередной сильный порыв ветра неожиданно качнул стоявшего как статуя парня и он резко открыл мокрые от слез глаза… «Почему, это случилось со мной? — капающие слезу оставляли на его щеках длинный мокрые дорожки. — Почему…, почему?».

… Первые часы после того, как он очнулся, Тимур никак не мог поверить в то, что ему говорили… Страшная авария, двое раздавленных в машине насмерть, еще один скончался в скорой не приходя в сознание, водитель встречной легковушки лишился обеих ног и чудом выживший Тимур.

Он смотрел на все и на всех, будучи словно в тумане. До него с трудом доносился всхлипывающий голос матери, злой шепот его сестры, успокаивающий говорок склонившегося врача.

— Сынок, сынок…

— Я же говорила, говорила, что друганы твои дебилы и наркоманы… Говорила, доиграешься с ними!?

— Ничего! Выкарабкался ведь, а значит дела пойдут на поправку… Вот, брат, немного подлатаем тебя и посмотрим…

— Доктор, а как же…

— Будет… Должен ходить. Все, хватит! Давайте выйдем и там поговорим.

Тимур крепко сжал веки, но слезы продолжали лить непрерывными ручейками. Воспоминания продолжали мучить его, становясь всякий раз еще более живыми и яркими.

ОН стал инвалидом! Настоящим инвалидом, с костылями, с трясущимися руками и недержанием мочи, с дикими головными болями и постоянно перекошенным от этого лицом, тем, кого раньше не замечал или просто обходил стороной, стараясь, лишний раз просто не сталкиваться.