Старик открыл глаза. Ему показалось, что кто-то стоял у входа в шатер. И, действительно, полог отдернули и внутрь протиснулась грузная фигура Солтаная, побратима его погибшего сына. После той трагедии он добровольно принес клятву крови командующему, став до конца своих дней его тенью.

— Господин, есть известия от перебежчиков, — он склонил голову с характерным для принесших клятву крови выбритым затылком. — Семья Роланда в столице. Наследник тоже там. Перебежчики слышали, что скоро наследника попытаются вывезти из города и спрятать в горах, — на его неподвижном, лоснящемся от пота и грязи лице, не было ни единой эмоции. — Самого Роланда в городе никто не видел.

— Что еще? — шевельнулись губы Сульдэ. — …

Солтанай, уже опустившись на колени, продолжал.

— Никакой паники в городе нет. Магистрат и наместник вывели на улицы большое число патрулей из городской дружины и гвардейцев короля. Некоторые улицы перекрыты барикадами… У крупных торговцев за чистое золото выкупили все запасы зерна, скотины, — брови Сульдэ удивленно поползли вверх; он бы поступил проще — реквизировал и все. — Наместник открыл двери королевских складов, где любой желающий вступить в городское ополчение может получить железную кольчугу, шлем, щит и меч. Отдельно собирают отряд лучников, — Сульдэ недовольно заскрипел зубами. — Сколько человек окажется на стенах, когда бессмертные пойдут на штурм, перебежчики не знают.

Тут он на мгновение прервался, уж больно явно отразилась на лице командующего ярость. Перекошенное от гнева лицо, скрипевшие зубы, метавшие молнии глаза — все это были верные признаки надвигавшейся грозы.

— Господин, еще…, — поспешно продолжил Солтанай, понимая что багровеющий Сульдэ вот-вот сорвется. — Несколько недель назад в город завезли огромные запасы фуражного зерна.

Кряхтевший Сульдэ с еще дергавшимся лицом не сразу понял о чем, это ему говорили. «Укрепления, вооружили чернь… Еще завезли фуражное зерно…, — недоуменно билась мысль. — Большие запасы… Тогда к чему покупка зерна у торговцев? Ведь если припрет сожрешь и фуражное…». Вдруг глаза-щелки Сульдэ расширились словно от удивления. «Фуражное зерно! — проговорил он про себя. — Фуражное! Дестроэ… Тяжелая кавалерия…». Тут он запрокинул голову и глухо с булькающим звуком засмеялся. Ха-ха-ха-ха! Кхэ… Ха-ха-ха!

«Эта земляной червяк весь свой фураж собрал в одном месте! И если завтра мы возьмем город в кольцо, то его знаменитым дестрэ (специально выведенные лошади — тяжеловозы, способные носить в седле тяжеловооруженных рыцарей) останется только жрать мох с болот и сухой ковыль». Ха-ха-ха-ха-ха! А любой, даже самый последний недотепа из его бессмертных знает, что дестроэ, чтобы тащить на своем крупу две с лишним сотни килограмм, должны в просто неимоверных количествах жрать чистое зерно. Пытаясь же накормить такого тяжеловоза прелой соломой, надерганной с крыш домов, или замершими огрызками травы из-под снега, ты обязательно доконаешь такое животное… Самого себя загнал в капкан.

— Ха-ха-ха-ха-ха, — продолжал раздаваться каркающий смех. — Ха-ха-ха! Хорошо, хорошо, — снова и снова повторял Сульдэ, бросая на Солтаная одобрительные взгляды. — Я доволен тобой.

В этот момент кто-то с шумом буквально ввалился в шатер, сопровождая свое вторжение то удивленным бормотанием, то и странным смехом.

— Прочь с дороги, пёс! — из-за полога шатра показалась чья-то широкая спина, хозяин которой которого, судя по всему кого-то пытался пнуть ногой. — Я Верховный кади Великого…

Наконец, тело развернулось и оказалось тем, кого уже списать со счетов. Рассматривая явление кади Даданджи, которые еще вчера загибался от стрелы в брюхе, Сульдэ удивленно зацокал языком.

— Что…, — молодой мужчина, еще вчера валявшийся на земле с развороченным брюхом, сейчас выглядел довольно сносно. — Мы готовы? — правда, что-то странное в его внешнем облике все было — какая-то несуразная блуждающая улыбка на губах, широко раскрытые глаза, глубоко раздувающиеся ноздри. — Или Победоносный Сульдэ ни как не может решиться…, — плюсом к его странному внешнему виду шла и его непонятная веселость, причины которой Сульдэ никак уловить не мог. — Может все дело в страхе?

Стоявший по правое плечо от Сульдэ Солтанай неуловимо дернулся, но тут же вновь неподвижно замер.

— Ха — ха, я тут слегка поранился, — вдруг ухмыльнулся Даданджи, проводя рукой по перемотанному холщовыми лентами боку. — Вот этим, — он крутанул в руке тонкий листовидный кусок черного железа. — Будет еще один шрам…, — вдруг его веселость куда-то ушла, уступив место раздражительности. — А мы тут все сидим! Бессмертные попрятались за стенами лагеря, а тот, кто должен был ввести их в бой…, — Дадандж многозначительно замолчал, давая понять, что он хотел этим сказать. — Столица лежит перед нами, как гулящая девка раздвинув свои ляжки и ждет того, кто придет и возьмет ее.

Сульдэ брезгливо поджал губы, продолжая рассматривать странные метания кади. В первые мгновения он подозревал, что Даданджи, не в силах терпеть боль от ранения, просто напился и сейчас несет всякую чушь. Однако, нос командующего ничего не чувствовал: ни пряного запаха пулькэ, ни виноградного запаха ольстерского вина. В воздухе витало что-то другое, ни на что непохожее.

— Бессмертные не тронуться с места, пока я не узнаю, где прячется этот сопливый королек, — наконец, соизволил он ответить. — Город никуда от нас не денется…, — Сульдэ хотел еще что-то добавить, но замолчал.

С Даданджи творилось что-то странное. Его лицо вновь скривилось, рас фокусировавшиеся глаза уставились в никуда. Бледные, искусанные в кровь губы, кади что-то шептали…

— Да… Я так и знал, — вновь раздался его голос. — Да, тысячу раз да! Победоносный Сульдэ, разящий меч Великого султана испугался жалких огрызков воинства короля Роланда… Этих нескольких тысяч оборванцев, нацепивших на себя покрашенные черной сурьмой доспехи и уверовавших по этой причине в свою непобедимость? Ха-ха-ха!

Сульдэ продолжал буравить глазами дергавшегося кади, тело которого находилось в непрестанном движении. Множество мелких, едва заметных, дергающих судорог заставляли двигаться его руки, ноги. Тело кади, казалось, переполняла странная сила, постоянно подталкивавшая его. «В него словно вселились демоны, — вдруг подумал Сульдэ. — Демоны, которые грызут его тело изнутри… Великие Боги…».

— Нельзя больше ждать! Нельзя, — тело кади снова дернулось, выталкивая своего хозяина из мира грез. — Столица — это и есть королевство. Это и есть Ольстер, — речь его на какое-то мгновение стала сбивчивой и непонятной. — И тот кто владеет этим городом, владеет всем Ольстером…, — Даданджи глубоко вздохнул и после некоторого молчания продолжил, но уже совершенно другим тоном — уверенным, спокойным; Сульдэ на какое-то мгновение показалось, что перед стоит совершенно другой человек, настолько неожиданной стала эта перемена. — В наших руках уже давно находится ключ к победе в этой войне. И это не тысячи бессмертных, что ждут твоего приказа за пологом шатра, а самый обычный оборванец из твоего лагеря, — Сульдэ в недоумении что-то пробурчал. — Это тот самый ольстерец, что убил твоего сына и которого ты возишь для казни, — шрам на месте глаза Сульдэ мгновенно побагровел до черноты. — Это Фален, граф Тусконский, кузен короля Роланда… и тот, кто надев корону в древней столице королевства, преподнесет нам Ольстер на блюдечке.

Проговорив это, кади вдруг словно голодный пес дернул головой и стал с силой втягивать в ноздри воздух. И тут же опустился на корточки перед низким столиком с чашей полной исходящего паром мяса и, схватив здоровенный мосол, стал с жадностью вгрызаться в него. С чавканьем и хрустом он обгладывал куски мяса и практически сразу же, не разжевывая их глотал. С уголков его рта стекал жир, кусочки мяса, разгрызенной кости застревали в небольшой бородке.

— Кхе, кхе…, — неподвижное лицо командующего, все это время сидевшего подобно статуе, дало трещину; в его взгляде ясно читалось отвращение. — …