Правда, Громов, слыша такие разговоры, почему-то не был так уверен. Вроде бы все шло, как надо, но что-то ему все-таки не давало покоя. Он снова и снова присматривался к следам беглеца, пытаясь понять причину своего беспокойства. В какой-то момент его осенило: парень оставлял слишком глубокие следы. Если на промерзшей почве это было не сильно заметно, то возле болотистых мест не заметить этого было уже невозможно. Их следопыт, потомственный охотник из сибиряков, надолго «завис», когда ему показали на один такой след в раскисшей тине. Солдат несколько минут внимательно разглядывал глубокий отпечаток, молча шевелил губами, словно споря с самим собой. Наконец, сказал, что весу в беглеце должно было быть не менее двух центнеров. Или же, продолжил следопыт, тот должен был всякий раз прыгать с высоты примерно двухэтажного дома.
К исходу первого дня стало очевидно, что настигнуть беглеца до ночи им не удастся. Странностей к этому времени плодились просто с неимоверной скоростью. Майор уже и не знал, что и думать про их цель. Вырисовывался отнюдь не субтильный дворянчик пятидесяти-шестидесяти килограмм веса с «поехавшей крышей». Судя по различным следам, беглец оказывался здоровенным «кабаном» неимоверной физической силы, который, как спички, ломал на своем пути небольшие деревца в руку толщиной. Докладывать о своих соображениях руководству, он пока не спешил. Решил повременить. Завтрашней день должен был показать, правильное ли решение он принял или нет. Только ночной лагерь он приказал обустроить на всякий случай по всем правилам военного искусства. Солдаты, насмотревшие за время сегодняшней охоты на многие «чудеса», и не думали возражать.
Укладываясь в спальный мешок и закрывая глаза, Громов даже не представить себе не мог, что его ждало на следующий день. Его цель, Алексей Бельский, почувствовав себя в безопасности, именно завтра решит познакомиться поближе со своими новыми способностями.
— //-//-
Геликоптер с зализанными контурами и угрожающе оттопыренными ракетами на подвесках кружил над резиденцией Вяземских, то взмывая на сотню другую метров, то опускаясь до самых крыш.
— …То происшествие учтено, господин. Уверяю вас, мы предусмотрели все, что можно. Достигнуто трехкратное перекрытие зон обстрела роботизированными пушечными комплексами. На самых опасных направлениях — пятикратное, — немилосердно потея, тыкал пальцем в стекло иллюминатора начальник службы безопасности. Его крупное лицо пошло красными пятнами. Тесный ворот кителя так врезался в мясистую шею, что он с трудом втягивал воздух. — Со стороны имперской трассы осуществлено минирование в глубину до трех километров. «Умные» мины включены в единую систему обороны. Оператор с пульта сможет превратить в пыль целую танковую колонну, если ей вздумается наступать через долину.
Сидевший напротив боярин Вяземский продолжал хмуриться. Картинка масштабной стройки вокруг поместья, что он наблюдал с высоты, совсем его не радовала. Все ему казалось недостаточным, слишком слабым: выдвинутые вперед бастионы с автоматическими пушечными комплексами, десятки башен с роторными пулеметами, железобетонные капониры для танков и бронемашин. В памяти, словно специально, то и дело всплывала картинка той дикой, невообразимой силы, что не так давно сравняла с землей всю оборону его резиденции.
— Что с противовоздушной обороной? — глухо спросил Вяземский, поворачиваясь к другому обзорному иллюминатору. — Слепых зон не осталось? Не дай Бог… сгною.
Начальник службы безопасности аж позеленел, прекрасно понимая, что это совсем не фигура речи. Шеф с легкостью претворит в жизнь свою угрозу. Бывали уже случаи. Люди, чем-то насолившие Вяземскому, в казематах этого поместья превращались в заживо гниющие тела.
— Все сделано, господин, — закивал он, вновь, то тыкая пальцем в иллюминатор, то демонстрируя сделанное на планшете. — Здесь и здесь подготовлены дополнительные позиции для противовоздушных установок. Они уже монтируются. Для них предусмотрены специальные линии подачи боеприпасов. Все линии управления и сигнализации многократно дублируются. Даже если противнику удастся вывести из строя целый сектор обороны, то его смогут заменить соседние. Плотность огня на этом участке упадет лишь на 14 процентов. Достигнуть этого удалось за счет…
Дальнейшее Вяземский уже не слушал. Не было смысла. Честно говоря, и в этом инспекционном полете не было особой нужды. Модернизация обороны поместья шла в полном соответствии с графиком, о чем ему и так было известно. Просто боярин любил держать в тонусе своих подчиненных. Каждый, от рядового стрелка в капонире и до начальника службы безопасности, должен был бояться и знать, что с него в любой момент может спросить сам господин.
Да и за таким времяпровождением думалось ему лучше. Давно уже заметил, что наилучшие решения он принимал не сидя в одиночестве в своем рабочем кабинете, а находясь в гуще событий.
Тем более было ему над чем подумать. Вокруг императора творилось какое-то весьма странное шевеление, суть которого и траекторию Вяземский не совсем понимал. Соглядатаи сообщали, что в последние несколько дней имперская канцелярия и весь секретариат оказались в настоящей информационной блокаде. Имперская безопасность блокировала учреждения в самом центре столицы, вместе со всеми их сотрудниками. Были перекрыты обычные информационные каналы этих учреждений. Работала только спецсвязь, трафик которой возрос в несколько раз. Кто знает, что там передавалось и что шло в обратную сторону? Для чего это было сделано?! Формировалось стойкое ощущение, что вот-вот что-то произойдет.
Вдобавок пришло известие, что император внезапно пропал. Пропал, не в смысле физически растворился в воздухе, а куда-то уехал. Вяземский, несмотря на все свои усилия и громадный штат особых специалистов, так и не смог выяснить, куда запропастился первый человек империи. Это уже было очень серьезно! Император явно готовился сделать какой-то очень и очень важный шаг. Что? Какой шаг?! Единственное, что боярину приходило на ум — устранение самого Вяземского.
В момент, когда эти его мысли «выдоили» сами себя и ничего нового больше не приходило в голову, сработал его коммуникатор. Прозвучавшая особая трель подсказывала, что вызов шел по специальному каналу, предназначенному для экстренных сообщений. Вяземский вскинул руку и начал читать. «Император у целительницы. Речь идет об исцелении цесаревны».
— …В западной части были существенно расширены подземные казармы для личного состава. Установлены два дополнительных многофункциональных жилых блока, способных вместить до двух взводов штурмовой пехоты, — тем временем продолжал гундосить начальник службы безопасности, рассказывая о принятых мерах по повышению защищенности усадьбы. — Однако нам пришлось перенести часть внешней стены примерно на двадцать метров и испортить ваш сад…, - в этот момент мужчина оторвал взгляд от планшета со схемой и посмотрел на боярина, лицо которого было искажено страшной гримасой. — Э… э… э… часть сада пришлось перекопать…
Вяземский оторвался от коммуникатора. Голова была переполнена догадками, одна страшнее другой. Получалось, что именно сейчас, в этот самый чертов момент, император вновь пытался «перекроить» все. Если ему удастся вылечить старшую дочь (а целительница, которую не надо было называть по имени, была в империи лишь одна; ей-то такое вполне могло быть под силу), то в порядке престолонаследия будет очередная подвижка. Император, нет никаких сомнений, передаст право наследования уже Наталье Алексеевне, которую при дворе за глаза называли не иначе, как «баба с яйцами». С ее стальной волей и непреклонностью, действительно, редкий мужчина мог соперничать. Когда она сменить императора на троне, о мечтах основать новую династию, вообще, можно будет забыть. Наталья Алексеевна ни с кем мильдальничать не станет. За любой намек на переворот весь род под нож пустит. За ней точно не заржавеет.
— …Это же не специально, господин. Ваш сад будет в кратчайший срок восстановлен, — начальник службы безопасности, бледнея от дергавшегося лица Вяземского, ни как не хотел успокаиваться. Думал, что бешенство его господина вызвано известием об испорченном саде. — Я уже передал распоряжение. Специальная почва и особые реагенты будут сегодня же закуплены. Ваш сад…
