– Бегом! Бегом! Не стоять! – подгонял я вылетающих из брюха корабля морпехов. – Быстрее!

Останавливающийся броненосец стал прекрасной мишенью. Нас еще спасало то, что из османских орудий было невозможно вести непрерывный огонь. Крепостные монстры нужно было часто охлаждать, иначе возрастала опасность непроизвольного взрыва. Вдобавок османы почему-то стреляли лишь ядрами, большая часть которых рикошетила от наклонной брони корабля. Лишь позже я узнал, что это было не счастливое стечение обстоятельств, а результат последнего штурма русских войск. Просто комендант крепости приказал забрать из сторожевых башен все разрывные бомбы, которые требовались на самых опасных направлениях атаки. Каланчи же, по причине отсутствия у русских полноценного флота, считались в некотором роде курортом. Здесь оставили одних увечных калек, местное ополчение и даже рабов.

Заразившись общим возбуждением, я тоже пробежал по трапу и скаканул в воду. Отфыркиваясь от поднявшейся волны, побежал на берег, где часть морпехов выстраивались в штурмовую колонну, а часть залегли в овраге.

– Вперед! Не стоим! Проверить пистоли! Обновить порох на полке! Щитоносцам вперед! Вход в башню с той стороны! – закричал я, добравшись до стоявших в напряжении морпехов. – Задние ряды, гранаты в окна! Не дать им и носа высунуть!

Сверху палили из допотопных мушкетов, луков. Кто-то даже камни кидал. Вскрывать дверь в башню под таким градом было очень сложно. Накрыть щитами всю штурмовую колонну было просто невозможно.

– А-а! – с воплями в амбразуры башни полетели первые гранаты, ребристые шары с шипящими шнурами. – Дави османа!

Ба-ах! Ба-ах! После изнурительных многодневных тренировок морпехи навострились бросать гранаты с изумительной точностью. Ба-ах! Ба-ах! Раздались первые взрывы в бойницах каланчи! Следом внутрь полетели еще подарки. Ба-ах! Ба-ах!

– Попрятались! Братцы, взрывай чертову дверь! – Правда, с приказом я опоздал; пара морпехов уже привалили к небольшой дубовой дверце, утопленной в каменной стене, бочонок с порохом. – Молодцы! Поджигай!

Ба-ах! Оглушительно рявкнул взрыв, разнося дверь в щепки и убивая осколками тех, кто внутри поджидал нас.

– Блин, даешь Азов! – ярость ударила и мне в голову; я заревел и первым бросился внутрь башни. – За Родину! За Стал… Черт!

Мощный взрыв сделал за меня почти всю работу, очистив небольшой предбанник башни от врагов. Но, взобравшись по узкой лестнице наверх, я столкнулся с новыми противниками. Первым на меня накинулся грузный турок в толстом стеганом халате, размахивая здоровенной круто изогнутой саблей. Попади он в меня, с легкостью бы разрезал на две части. Наверное, мне не помог бы и кованый нагрудник.

– Блин! На! – С воплем я разрядил в турка один из пистолетов.

Второго, что-то оравшего заунывным голосом, я снес топором. Кровь фонтаном брызнула в лицо, превращая его в дьявольскую маску.

Тут же из-за моей спины с жутким грохотом бабахнула пара пистолей, наполняя теснину коридора пороховой вонью. Резко обернувшись, я едва не наколол на свой топор боярыча. Оказалось, это он стрелял в тех, кто несся на меня из темноты коридора.

– Боярыч, черт! Чуть не зарубил тебя. Тащи сюда пару щитоносцев! Пусть дальше первыми пойдут. Турки сейчас очухаются и сами на нас полезут. – Я вытащил новый пистоль, засунув в сбрую разряженный. – Надо их давить, пока подкрепление не подошло. Не понимаешь? – спросил я, наткнувшись на недоуменный взгляд боярыча. – Башня переходом соединена с внутренней крепостью. Через час здесь могут быть янычары. А с этими так просто не разберешься…

Когда по лестнице поднялся здоровенный рябой морпех с массивным щитом, я кивнул в сторону коридора, ведущего к площадке с бойницами.

– Давай, братец, шагай. Мы позади пойдем. Огоньком тебя прикроем, – пристроился я за правым плечом морпеха, а боярыч за мной. – Блин! Чуете запашок? Какой-то урод гранату с горчицей в башню кинул! Гоблины! Приказа же не было!

Волна едкого запаха дошла и до остальных, заставляя тереть глаза и прокашливаться. Пришлось срочно натягивать на рот влажную ткань и часто мыть лицо водой из фляжек.

Правда, эта брошенная каким-то неизвестным морпехом граната с горчичным порошком оказалась нам довольно полезной. От ее взрыва почти весь гарнизон второго этажа башни превратился частью в раненных осколками, а частью в катающихся на полу и кашляющих людей. Словом, противники из них были никакие. Их оставалось только тащить в кучу и вязать веревками.

– Давай, давай. Темп теряем. Что-то над нами турки подозрительно притихли. Сюрприз, поди, какой-нибудь готовят, – затормошил я остановившихся солдат. – Давай-ка туда парочку гранат забросим.

Оказалось, на втором этаже действительно нас ждали. Видимо, нашелся один решительный командир, собравший вокруг себя остатки гарнизона башни. После пяти или шести заброшенных на этот этаж гранат наверху мы насчитали почти два десятка разорванных на части трупов и столько же воющих от боли раненых.

Там было просто дичайшее месиво! Множественные взрывы гранат в замкнутом помещении разрывали людей на части, разбрасывая их в разные стороны каземата. Злую шутку сыграли и сложенные возле одной из пушек пороховые заряды в виде горки холщовых мешочков.

– Прямо мясорубка, – бормоча, шагал я по чавкающему месиву из костей, плоти, ткани и металла. – Боярыч, проверь верхний этаж! Хотя, думаю, там никого не осталось. Похоже, все, кто хотел сражаться, собрались здесь. А вот, кажется, и наш герой. – У одной из бойниц, прислонившись к бронзовой громадине орудия, сидел командир. – Точно местный паша. Одет больно богато. Доспех с позолотой, на ручке кинжала куча камней. Слышь, болезный, как пройти во внутренний город? – Я пнул шипевшего от боли пашу ногой. – Говори!

Тот, метнув на меня полный ненависти взгляд, не проронил ни слова. Сразу было видно, что крепкий орешек. Такой лучше откусит себе язык, чем что-то расскажет врагу.

– Я тебе ничего не расскажу, грязный гяур! – сгустком крови сплюнул он на мой сапог. – Ты все равно скоро сдохнешь, сын шакала! Вы все, отродья иблиса, сдохните еще до заката солнца. Скоро придет сиятельный Мехмед-паша и сдерет с вас кожу. Трясись от страха, гяур. Я уже слышу поступь доблестных янычар, – хрипел турок, щерясь окровавленным ртом.

Тут он непроизвольно бросил взгляд куда-то мне за спину. Вздрогнув всем телом, я резко развернулся. Правда, ничего опасного там не увидел. Передо мной, в семи-восьми шагах, громоздилась куча какого-то искореженного хлама. Глаза различали какие-то бочки, валявшиеся ядра, размочаленные доски, здоровенные рулоны парусины. Я уже было хотел вернуться к замолчавшему пленнику, как мои глаза за что-то зацепились.

– Ба! Там же дверь! Черт побери! Вот и проход во внутреннюю крепость нарисовался, – едва сдерживая крики радости, проговорил я. – А на-ку, братцы, разобрать весь этот хлам! Давай-давай!

Набежавшие морпехи довольно быстро раскидали по сторонам сваленный мусор, освободив небольшую дверцу, глубоко вдавленную в стену. Похоже, турки специально свалили сюда весь найденный мусор, чтобы задержать нас до подхода подкрепления из крепости. И словно в подтверждение, через раскрытую дверь мы увидели, как в двух-трех верстах по извилистой стене приближался отряд турок.

Я уже было хотел крикнуть, чтобы дверь снова завалили. Стычка с турками из крепости на открытой стене могла нам выйти боком. Я совсем не хотел терять своих людей зазря. К тому же соваться во внутреннюю крепость, где сидел комендант Азова, с горсткой моих морпехов, было бы полнейшей глупостью. Словом, оставалось лишь запереться здесь и дожидаться подхода основных сил из петровского лагеря.

– Хотя чего это я туплю? У меня же есть чем угостить, по крайней мере, этих гостей. – Я остановил взгляд на ближайшем орудии, смотревшем в сторону реки. – А потом посмотрим, что делать дальше… Морпехи! Подтащить это орудие к двери! Навались, братцы! Что как неродные?!

К монстрообразной пушке, стоявшей на неподъемном лафете, тут же кинулись солдаты.